Сапфир. Сердце зверя

У меня не было логичных доводов, чтобы возразить ему, но по своим ощущениям я понимала только одно – я не смогу съесть это несчастное создание! Даже если он сам его разделает и принесет на шампурах в виде шашлыка.

И Франки почувствовал все это, когда теперь нахмурился, окинув меня недовольным тяжелым взглядом и возвращая в голос ту язвительность, от которой мы только-только смогли избавиться:

– Не считаешь, что это слегка лицемерно? Ты спокойно ешь мясо, если оно куплено в магазине, не задумываясь над загубленной душой животного, а здесь в лесу решила поиграть в добродетель? При том, что, смею заметить, это мясо свежее и вкуснее чем то, что обычно вы приобретаете, ибо не напичкано красителями для цвета и химикатами для вида.

Всё, что мне оставалось делать – это лишь растерянно моргать, потому что он говорил правду.

– Я же знаю, что ты любишь стейк средней прожарки. С поджаристой румяной корочкой, но сочный внутри, чтобы вкус крови был приглушен, но не потерян.

Он был прав, и почему-то меня пробрало до дрожи от его голоса и того, как он произнес эти слова – сладко, урачаще, словно мог видеть когда то, что я ем и как именно, и находил этот процесс весьма привлекательным.

Больше скажу – возбуждающим!

– Откуда такие подробности? – смогла лишь прошептать я в ответ.

– Разве я не прав?

– Прав…

Но покосившись на зайца, я все равно не смогла заставить себя даже представить, что буду его кушать. И Франки почувствовал это, когда вдруг резко и порывисто двинулся ко мне, заставляя тяжело сглотнуть от простого и холодного понимания, что бежать мне некуда. Да и не хочется.

В том, как он опускался к земле, упираясь в рыхлую лесную землю широкими сильными ладонями, и подаваясь вперед, словно для прыжка, было столько животного и невероятного, что я сбилась с дыхания, слыша лишь как заколотилось сердце истерично, но восторженно, не видя в нем человека, но видя создание такой красоты, силы и грации, что ни один человек никогда не сравнился бы!

– Не только среди зверей есть хищники и жертвы. Среди людей тоже, - проговорил Франки завораживающе низко, приглушенно и как-то интимно, словно сам не понимал, собирается ли он напасть на меня, чтобы перегрызть горло, или жарко поцеловать. Как тогда у дерева.
– И ты не жертва. Слышишь? Ты - охотница!

Я быстро облизала губы не ожидая услышать ничего подобного, и совершенно завороженная его близостью и ароматом мощного тела, которое и сейчас было напряжено, и возбуждено.

– Запомни это и никогда не беги назад! Не смей больше бежать, как бы страшно не было!

Последние слова он прорычал, нависая надо мной и начиная снова полыхать тем жаром, который обычно начинался перед большими проблемами и срывом Франки в то состояние, которое можно было смело назвать «зверем».

– Я запомню, - прошептала я, глядя в его невероятные глаза настолько темно-синие, что иногда они казались практически черными. Никогда бы не подумала, что синий цвет может быть настолько глубокий и необъятный, словно огромный океан ночью.

Не думала, что он сможет взять себя в руки и не разнесет последние целые деревья в радиусе нескольких километров, но когда его смоляно-черные ресницы опустились вниз и на какое-то время замерли, подрагивая лишь пушистыми кончиками в такт его сердцебиению, зрачок замер и не стал расползаться дальше.

Чувствуя себя смущенной в своем грязном жалком виде, я как только могла старалась не терять лицо, кашлянув:

– …я пить хочу.

– В паре километров отсюда есть родник. Будем проходить мимо него – попьешь.

Он поднялся на ноги – бодрый, смелый и выглядевший свежим, пока я ощущала себя, словно раздавленная медуза, с ужасом представляя, что еще один день придется идти.

Бесконечно долго, почти вечно – идти и идти, под палящим солнцем, которое уже сейчас прижигало меня, отчего запах крови, засохшей на одежде, стал невыносимо тошнотворным.

– И помоюсь!
– с радостью и нетерпением сообщила я, закусив губу под его горячим оценивающим взглядом, почти поперхнувшись своей радостью, что наконец-то смогу смыть всю кровь и мысли о прошедшем ужасном дне, даже если знала наверняка, что никогда его не забуду, - …если получится…

Франки хмыкнул хищно и облизнулся, пока я пыталась понять, где допустила промашку.

– В родниках вода ледяная, - в конце концов ответил он, даже если я была уверена, что он собирался сказать далеко не это, не торопясь отходить от меня и глядя теперь как-то очень навязчиво и странно, когда протянул.
– Ты всегда так спишь или только сегодня?

Руки стали холодными и влажными оттого, что я выдала себя так глупо и нелепо.

Но какой был смысл отпираться и делать вид, что я не понимаю, о чем он спрашивает?

– …прошу прощения. Не дала тебе поспасть нормально.

Он изогнул свою бровь, не отводя глаз, которые словно могли забраться не только мне под кожу, но и даже в голову, рассматривая в ней все тщательно и, наверное, даже пробуя на вкус.

– Раз не отрицаешь и не пытаешься сделать вид, что не понимаешь, значит, это не в первый раз происходит.

Я только кивнула головой в ответ, не желая вдаваться в подробности того, чего сама не понимала.

Эти сны снились мне постоянно.

Черные, мрачные, холодные.

Не каждую ночь, но так часто, что я не успевала забыть о них.

К счастью, Франки не стал допытываться, смерив своим странным взглядом, и зашагал вперед, просто махнув мне рукой следовать за ним.

Вот так просто и, наверное, чуточку жестоко.

Теперь надо было как-то соскребать себя с земли и сделать первые пару шагов, которые были самыми сложными и болезненными.

 Лучше бы все онемело – так было даже проще!

Я плелась за ним, сегодня чувствуя себя иначе, и кажется, уже практически перестав его бояться.

По крайней мере, пока он спокойно вышагивал впереди, практически всегда только вперед, меняя маршрут видимо лишь когда перед нами начинались болота или какие-то иные труднопреодолимые участки.

Вернее, трудные исключительно для меня!

Но снова меня не хватило надолго, особенно, когда мы вышли на открытый участок леса, где было словно давно заброшенное поле – без единого кустика и деревьев, которые возвышались где-то далеко впереди своими массивными кронами.

Было просто невыносимо жарко!

Настолько, что я стянула с себя спортивную кофту, повязав предусмотрительно на бедра и скрутив грязные заляпанные волосы с тугую шишку, которая держалась торчком уже даже без резинки черт побери, снова подумав о машине.

– Итак, ты очень сильный. Очевидно, что такой же быстрый. Ты знаешь мои эмоции. Умеешь читать мысли?

Франки даже не оглянулся на меня и мои попытки разнообразить нашу дорогу хоть каким-нибудь общением, не пытаясь выведать что-то запретное, а стараясь просто поддержать беседу.