Сапфировое пламя

Алессандро улыбался.

— Я серьезно, Алессандро. Ты слишком тщеславен, чтобы умереть.

Он схватил меня за руку, его лицо было серьезным, а глаза искренними.

— Tesoro mio¹⁴, я всегда стараюсь вести себя как можно лучше. — Он коснулся губами моих пальцев.

— Прекрати! Я серьезно.

— Хорошо, хорошо. Я буду следить за своими манерами.

Мы добрались до подъездной дорожки и проехали через вторые ворота, стоявшие широко открытыми. Я припарковалась, и мы вышли.

Вершины двух коротких башен на втором этаже раскрылись, и из них выскользнули двойные оружейные установки, увенчанные стволами. Позади нас идентичные установки появились из стены.

Алессандро приподнял брови, и в его глазах появилось расчетливое выражение.

— Нет, — сказала я ему.

Высокие двери из красного дерева с кованым железом распахнулись настежь. Оттуда вышел пожилой мужчина в джинсах, свитере и черном поварском фартуке. Высокий и все еще атлетически сложенный, с техасским загаром и копной волнистых волос, которые раньше были черными, а теперь стали почти серебристыми, он выглядел поразительно. Черты его лица были смелыми и красивыми: квадратная челюсть, крупный нос, живые карие глаза под широкими бровями. Он увидел меня и улыбнулся, обнажив ровные белые зубы. Тепло от этой улыбки вспыхнуло в его глазах, заставляя выделиться гусиные лапки в их углах. Все его лицо просияло, как будто я принесла ему подарок, о котором он всегда мечтал.

Линус Дункан распростер руки.

— Дорогие мои, наконец-то. Я приготовил фахитос. По твоему рецепту сделал гуакамоле. Думается, у меня получилось, но может понадобиться щепотка соли.

— Ты же сама говорила, что он вроде как друг, — пробормотал Алессандро.

— Я могла и преуменьшить. Он больше похож на любимого дядюшку, которого мы все боимся. Веди себя хорошо. Ты обещал.

Я взбежала по трем ступенькам к входной двери и обняла Линуса.

Хьюстонский особняк Линуса был элегантен и изыскан, с эксклюзивной лепниной, фресками и люстрами за десять тысяч долларов. Однако на ранчо Линуса царил настоящий Техас. Все было из камня, красного дерева с огромными каминами.

Алессандро покосился на люстру из оленьих рогов и протяжно произнес, идеально подражая местному жителю:

— Тееехасус.

Я ткнула его локтем и прошипела:

— Прекрати.

Впереди нас Линус обернулся.

— Люди ожидают этого.

Мы последовали за ним через большую комнату и солярий на улицу, в огромный внутренний дворик из оклахомского камня и современную кухню на открытом воздухе. Мягкие стулья окружали стол, заполненный всем необходимым для фахитос: тертым сыром в красивой миске, жареным перцем, гуакамоле, нарезанными помидорами, начос, сальсой и кесо соусом. Над всем этим возвышался огромный камин на открытом воздухе с дымоходной трубой, в очаге которого пылал огонь.

Линус направился к грилю, открыл его, подцепив щипцами кусок скёрт-стейка, и перевернул его.

— Почти готов.

Странного вида турель выскользнула сбоку трубы и вращаясь, нацелилась на Алессандро. Он сделал шаг вправо. Турель повернулась, выслеживая его.

— А это точно необходимо? — Я обмакнула начос в гуакамоле. И он был прав. Ему действительно нужна была щепотка соли.

— Точно. Он опасный человек, и мне очень неприятно видеть его в твоем обществе.

Алессандро одарил его своей волчьей ухмылкой.

— Турель полностью автоматизирована. Уничтожь меня, и это никак не повлияет на ее способность взорвать твою красивую голову. — Линус помазал мясо маринадом.

Я добавила немного соли в гуакамоле и перемешала его.

— Да, — беззаботно ответил Алессандро. — Но это всего лишь одна турель.

— Ты видишь, что он делает? — Линус повернулся ко мне и помахал щипцами. — Он подталкивает меня к тому, чтобы я раскрыл свое оружие.

Раздался громкий лязг, когда две дюжины разнообразных турелей и автоматических орудий соскользнули со стен дома, крыши и из-под земли. Дюжина красных точек заплясала на груди и спине Алессандро. Он перестал двигаться.

— Я никогда не понимала, почему у вас лазерные прицелы на автоматических турелях, — сказала я, раскладывая начос в миску.

— Это предупреждение. Которое сообщает, что стоять на месте — это самый мудрый ход.

Турели снова спрятались, все кроме одной, той, что на трубе.

— Каталина мне очень дорога. — Линус переложил стейк на разделочную доску. — Я думаю о ней как о своей семье. Если ты причинишь ей хоть малейший вред, я с тебя живьем шкуру спущу и посыплю солью.

— А лайм добавите? — спросил Алессандро.

— Как пожелаешь.

— Ей нечего бояться меня, но я очень хочу, чтобы вы попытались.

— Ах, самонадеянность молодости.

— Ах, чрезмерная самоуверенность старости.

— Вы двое уже закончили? — уточнила я.

— Дорогая моя, — сказал Линус, — мы только начали.

Линус достал из мини-холодильника, встроенного в кухню на открытом воздухе, три покрытые инеем бутылки «Короны» и принес их к столу.

— Стейк нуждается в отдыхе.

Я открыла свое пиво и села.

Линус передал бутылку Алессандро, взял со стола дольку лайма и плеснул сок себе в пиво.

— Что ты делаешь в моем городе?

— Когда я приземлился, то не заметил на нем вашего имени.

— Это потому, что мне нет нужды объявлять об этом. Ты приехал, не представившись, и теперь ты здесь в компании этой яркой, способной девушки, которая слишком умна, чтобы рисковать быть связанной с тобой. — Он многозначительно посмотрел на меня. Я знала этот взгляд. Там было написано, что он не злится, а просто разочарован.

Как же я в это вляпалась?

— Я здесь по делу, у нас с молодой леди есть профессиональная договоренность, и то, что происходит между нами вне нее, вас не касается.

Я чуть не подавилась пивом. Я кашлянула, и они оба повернулись ко мне с одинаковыми озабоченными выражениями на лицах. Я махнула им рукой.

— Пожалуйста, продолжайте это мужское позерство. Очень интересно.

Линус закатил глаза и сделал большой глоток пива.

— Дело не в позерстве. Все дело в вежливости. Манеры имеют значение. Они притупляют нашу жестокость и ограждают от ненужного насилия.

— Вы слишком суровы с ним. Он же гость.

— Нет, это ты гостья. Он же управляемая ракета, и я хочу знать, где она взорвется.

Я должна была разрядить обстановку, пока все не обострилось. Опыт подсказывал, что Алессандро сделает все, чтобы не отвечать на вопросы о себе самом. Я повернулась к Алессандро:

— Как же так получается, что он знает, кто ты, а я нет?

Алессандро отсалютовал Линусу своим пивом.

— Мои извинения. Я должен был прийти раньше. Это было очень грубо с моей стороны.

Та-дам. Сработало.

— Извинения приняты. Что сделано, то сделано.

Линус встал и принялся резать стейк.