Саркофаг

Константин, чувствуя, что бетонный пол уходит у него из-под ног, чтобы хоть как-то отвлечься повернулся к французу и вяло спросил:

– Жюль, а что случилось с Вилли?

Язык, на котором общались в лаборатории Константина, представлял собой жуткий сленг, состоящий из множества европейских языков, включая английский. Тем не менее, этот жуткий коктейль из звуков позволял узникам беспрепятственно общаться между собой. Самое любопытное, что для обозначения ненормативной лексики, в обилии присутствующей в разговорах, предпочтение, как-то само собой, было отдано русскому языку.

Жюль прекрасно расслышавший вопрос, сделал вид, что внезапно оглох. Повторный вопрос, произнесенный значительно более громко и несколько в иной тональности, заставил его шарахнуться от Константина, словно испуганную лошадь.

Поляк Вацек, сердито поправил съехавшие на нос очки, отчего на стекле осталось кровавое пятно. Он неприязненно посмотрел на Константина.

– Может мне кто-нибудь объяснить, за что Вилли угодил на стол?
– взревел выведенный из себя руководитель лаборатории.
– Если мне сейчас же не объяснят в чем дело, я вас самих уложу на эти бетонные кровати!

Вацек, негодующе сопя, бросил копаться во внутренностях своего 'пациента' и, набычившись, посмотрел на Константина. После этого он решительно направился в его сторону, крепко сжимая в руке перемазанный в крови скальпель. Константин на всякий случай отошел за другую сторону секционного стола, отгородившись, таким образом, от надвигающегося на него и гневно сопящего, словно паровоз, поляка.

Но вопреки ожиданиям Константина он набросился не на него, а на распростертый, на секционном столе труп Вилли. Одним стремительным движением Вацек виртуозно распластал горло немца от уха до уха. После этого он сунул в получившийся ужасный разрез руку. Закатив глаза и высунув от усердия кончик языка, поляк проделал там какую-то загадочную манипуляцию.

– Пан, прошу вашу руку!
– свирепо потребовал он, скосив налитые кровью глаза в сторону Константина.

Тот словно зачарованный выполнил его требование и приготовился, к тому, что сумасшедший Вацек, сейчас полоснет по его ладони скальпелем. Но вместо этого тот с торжествующим ревом вынул из кошмарного разреза на шее трупа отрезанный язык. Плюхнув окровавленный кусок мяса на ладонь Константина, он пристально заглянул ему в глаза и сказал:

– Пану, Вилли треба было держать это за зубами! Чего я и вам желаю!

– Дзенкую!
– машинально пробормотал Константин не в силах отвести взгляда от того что лежало у него на ладони, истекая кровью.

– 5 -

Южноамериканский континент,

где-то в Бразилии,

2028 год.

– Так о чем ты хотел нам поведать?
– придвинулся к подвешенному на веревке негодяю Луис и рукояткой плети приподняв его подбородок, для того чтобы заглянуть ему прямо в глаза.

Казалось, пленник собирается с мыслями, перед тем как огорошить своих мучителей неким сногсшибательным сообщением.

Наконец он решился и с трудом выдавил из себя:

– На Терру, то есть на Землю, на днях должен прибыть один очень влиятельный хозин.

– Это вы этих тварей называете хозяевами?
– презрительно переспросил его Сенсей.

Пленник кивнул и продолжил:

– Во время своего визита он также посетит и наш Черный город. Вернее будет сказать, что он, скорее всего, посетит лишь один наш объект. Между тем, он должен провести ревизию всей фермы, то есть планеты.

– И что конкретно он должен проверить?
– задал вопрос Пабло, поправляя свой и без того тщательно собранный 'конский хвост'.

– Ну, если по-нашему, по-человечески, - начал, было, пленник, за что тут же был награжден ударом в поддых.

– Это мы люди, а ты нелюдь!
– сурово поправил его Луис, потирая ушибленные костяшки кулака.
– Не примазывайся сволочь!

Пабло недовольно покрутил головой и со скучающим лицом, стал ждать, когда пленник заново научится дышать. Кое-как восстановив дыхание, тот продолжил доказывать свою нужность.

– Если, по-вашему, по-человечески, - не стал второй раз наступать на одни и те же грабли пленник.
– Этот влиятельный хозяин, который прибывает с проверкой - мажор. Отпрыск одного древнего знатного рода хозяев, для которого папа выхлопотал эту весьма перспективную командировку.

– Откуда ты обо всем этом знаешь?
– подозрительно покосился на него Сенсей.
– Этот тип, что сам тебе об этом рассказал?

– Нет, он не мог мне об этом рассказать, потому что еще не прибыл. А потом, не все хозяева общаются с нами. За одно только, что посмотришь в их сторону можно схлопотать по морде. А таких ударов человеческая шея, обычно, не выдерживает.

– Еще немного и я заплачу!
– презрительно фыркнул Пабло.
– Нет повести печальнее на свете, чем участь несчастных нелюдей переметнувшихся на службу к грубым и невоспитанным пришельцам! А ты случаем не позабыл, что они с помощью таких как ты христопродавцев, извели на корню весь род человеческий?

– Они так не считают, - неожиданно строптиво заявил пленник.
– Они говорят, что мы их создания, и они вольны делать с нами все что пожелают. Мы же не спрашиваем бычков, хотят они превратиться в бифштекс или нет?

– Нету больше ни бычков, ни бифштексов!
– нетерпеливо прервал его словоизлияния Влад.
– Что дальше?

– О прибытии высокого гостя я узнал очень просто. Об этом последнее время только и болтают все хозяева, что есть в Черном городе. Еще они говорили, что от мажора требуется лишь нарисоваться на ферме 'Терра', убедиться, что планета успешно очищается от человеческой скверны и, вернувшись к себе обратно отчитаться об увиденном. В смысле, перед высоким начальством.

После этого пленник надолго замолчал. Лишь его стоны и скрип зубов напоминали о том, что он еще жив.

– Дядя Лу, сними его с веревки, - распорядился Пабло, задумчиво почесав изрытый оспинами подбородок.
– Я думаю, что со сломанной ногой он, при всем желании, далеко от нас не убежит.

Старый Лу, небрежно взмахнув мачете, обрубил веревку, на которой был подвешен пленник. Тот, приземлившись на сломанную ногу, издал сдавленный вскрик и, упав навзничь, тут же отключился от страшной боли.

– Я просил снять его, а не убить!
– сердито воскликнул Пабло.

– Снимаю, как умею!
– с показным равнодушием, пожал плечами старик.
– Не нравится, сам снимай эту шваль!

– Ох, старый болтун, доведешь ты как-нибудь меня до греха! Не посмотрю, что ты родственник, шлепну тебя, а потом сам же буду жалеть об этом!
– взорвался Пабло.

– Ничего не поделаешь, значит у меня судьба такая, - с показным смирением склонил голову Луис.
– Если для моего родного племянника нелюдь дороже, чем его родной старый дядя.