Сатана и Искариот. Части вторая (окончание) и третья

Этого вопроса он не ожидал и оторопел.

— Отвечай! — приказал я.

— Господин, на… на такой… на такой вопрос… я не могу ответить, — смущенно пробормотал он.

— Ах, ты не можешь ответить! Кто это был?

— Ни с кем я не разговаривал. Я вообще не покидал лагеря.

— Не лги! Ты говорил с коларази Калафом бен Уриком и обсуждал с ним, как выдать нас аярам.

— Машалла! [60] Господин, скажи мне, кто это так очернил меня, я убью его на месте!

60

Здесь: призыв к богу, примерно соответствующий выражению «И Аллах это допускает!» (араб.).

— А тебе не приходит в голову, что это ты, а не он заслуживаешь смерти? По законам войны.

— Господин, я невиновен! Я знаю…

— Молчи! — прикрикнул я на него. — После нашего исчезновения ты в качестве проводника руководил поисками и намеренно не обратил внимания на наши следы. Коларази сам сказал мне, что он с тобой уговорился.

— Мошенник! Да он…

— Тихо! Ты изменник и всех нас хотел выдать. Разоружить негодяя и связать его! Господин ратей завтра произнесет ему свой приговор.

Люди были настолько удивлены, услышав обвинения в подобном преступлении, брошенные в адрес унтер-офицера, до сих пор пользовавшегося большим доверием, что не поторопились выполнить мой приказ. А проводник воспользовался этим, воскликнув:

— Приговор? Мне? Но прежде будет прочитан твой, и немедленно, о проклятый гяур!

Он выхватил нож и попытался пырнуть меня. В руках у меня было ружье Виннету, и мне удалось парировать удар, а потом я бросился на изменника. Но он прошмыгнул у меня под рукой и поспешил к тому месту, где стояли лошади. Окружающие были так ошеломлены, что никому и в голову не пришло бежать за ним. Я тоже остался на месте; но Серебряное ружье я приложил к плечу.

Сам по себе этот человек меня нисколько не интересовал. И в ином случае я бы, конечно, отпустил его на все четыре стороны. Но можно было сказать почти наверняка, что он побежит прямо к аярам, а вот этого я допустить не мог. Скалы заслоняли лошадей, но как только проводник окажется в седле, его станет видно. Этого момента я и поджидал. Послышалось фырканье лошади, потом — удар копытом: он вскочил в седло. Я видел только его голову и плечи, прицелился в его правое плечо и нажал на спуск. Грохнул выстрел, раздался крик — и всадник исчез.

— Я сбил его с лошади, — объяснил я солдатам, опуская ружье. — Поторопитесь и приведите его ко мне!

Несколько человек поспешили исполнить мое приказание. Когда его доставили ко мне, проводник был без сознания.

— Пусть хаким [61] перевяжет его, а потом — связать! — приказал я. — И не спускать с него глаз.

— Для чего связывать? — раздался вдруг голос позади меня. — До сих пор этот человек казался порядочным. Кто же стреляет в человека из-за недоказанного подозрения!

61

Лекарь ( араб.).

Слова эти были сказаны по-английски; обернувшись, я увидел перед собой Лже-Хантера. Вовремя он мне попался!

— Вы меня осуждаете? — спросил я его на том же языке. — У вас нет на это никаких прав.

— А у вас есть доказательства виновности этого унтер-офицера?

— Есть.

— Тогда вы должны предъявить их, чтобы его отдали под полевой суд! В любом случае у вас не было основания стрелять в него!

— Тьфу! Я всегда знаю, что делаю. За то, что я совершил и еще сделаю, я буду отвечать перед Крюгер-беем. А вот с какой это стати вы так нежны к изменнику?

— Надо еще доказать, что он изменник!

— Это уже доказано. Правда, в последнее время я заметил, что вы питаете особое расположение к этому человеку и много общаетесь с ним наедине. Теперь вы его защищаете, хотя никто вас об этом не просил. Можете вы объяснить: в чем причина такой особой снисходительности?

— Мне не надо перед вами оправдываться! Вас совершенно не касается, что я делаю и о чем думаю!

— Так! Это — ваше мнение, мое же несколько иное. Сказать ли вам, почему вы завязали такие тесные и даже, я бы сказал, интимные отношения с этим изменником?

— Вы чересчур самонадеянны!

— Отнюдь! Он являлся связным между вами и коларази Калафом бен Уриком, которого вы хотели освободить.

— Откуда это вы узнали столько интересного?

— Вы удивитесь еще больше, услышав, что мне известно о ваших связях с неким Томасом Мелтоном.

— То… ма… сом… Мел… то… ном! — выдавил он по слогам.

Было темно, но я не сомневаюсь, что он смертельно побледнел.

— Да. Не будете же вы утверждать, что не знаете этого человека или, по меньшей мере, никогда о нем не слышали?

Он понял, что, по крайней мере, кое-что мне известно. Но он просто не мог предположить, что я знаю все. Отрицать, что он знает Мелтона, глупо, поэтому он ответил:

— Мне и в голову не придет отрицать, что я слышал это имя. Но какое вам до этого дело?

— Очень небольшое, как вы сейчас поймете. Вы знаете, кто такой Томас Мелтон?

— Да, вестмен [62] .

— А еще шулер и убийца.

— Может быть, но меня это не касается.

62

Житель американского Дикого Запада, обычно — золотоискатель, охотник-одиночка или просто авантюрист, искатель приключений (англ.).

— Удивительно, потому что я знаю, что вам известна история, происшедшая в Форт-Юинте.

— А вы ее тоже знаете? — спросил он неосторожно, потому что тем самым как бы согласился, что и в самом деле знает эту историю.

— Немножко, — продолжал я. — Там он, по обыкновению, жульничал и попался. Возникла потасовка, в которой он пристрелил офицера и двух солдат. Не так ли?

— Что-то припоминаю… — ответил он с демонстративным равнодушием.

— А потом он выплыл в Форт-Эдуарде, как вам, вероятно, тоже известно?

— Что вы ко мне пристали? Какое мне дело до этого человека?

— Ну-ну, сейчас вам станет интереснее. Если я не ошибаюсь, его в тот раз задержал один вестмен, которого звали… звали… хм! Как же его звали?

— Олд Шеттерхэнд!

— Да, верно, теперь и я вспомнил! Олд Шеттерхэнд! Он был шотландец или ирландец?

— Нет, он немец, из тех, что всюду суют свой нос!

— Да, да, он во все вмешивался! Я вспомнил еще одну историю, в которой тон задавал тоже Олд Шеттерхэнд. Не было ли у Томаса Мелтона брата по имени Гарри, который поехал в Мексику, в штат Сонора, чтобы там разбогатеть?