Сатирическая история от Рюрика до Революции

При самом начале битвы Петр приказал войскам своим одержать победу, и войска не смели ослушаться. Карл же XII не догадался это сделать, и войска его не знали, как вести себя, одержать победу или потерпеть поражение. После небольшого колебания шведы из двух зол выбрали меньшее, поражение. Они тогда уже становились толстовцами и решили не противляться злу.

Много способствовало поражению шведов присутствие в их войсках малороссийского гетмана Мазепы. Гетман был человек весьма образованный и до конца своих дней сохранил сильную любовь к женитьбе.

В искусстве жениться Мазепа не знал соперников, но воевода он был плохой. Неуменьем воевать он перезаразил все шведское войско, и оно не выдержало натиска петровских войск.

Шведы бежали. Те же, которым лень было бежать, сдались Петру. Карл и Мазепа не поленились и бежали. После полтавской битвы шведы повесили носы на квинту. Так они и висят до сих пор. Русские же под предводительством Петра высоко подняли головы.

Гордые возвратились войска в Петербург под звуки музыки.

Петр ехал впереди на лошади Фальконета. Высоко поднимал передние ноги гордый конь. Задними он давил Гидру.

Народ наружно радовался и кричал «ура», но внутренне роптал на Петра.

Окно в Европу

Победив кого следует, Петр задумал прорубить окно в Европу.

– Пора, – сказал он, – на людей посмотреть и себя показать.

Сановники светские и духовные принялись увещевать царя.

– Не богоугодное ты дело затеял! – говорили сановники духовные. – Окно дело грешное. Не по святой старине поступаешь, царь!

Светские сановники подходили с дипломатической стороны и вещали:

– Окно, государь, вещь опасная. Прорубишь окно, а в него швед влезет.

– А мы ему в шею накладем! – смеялся Петр. – он и уйдет.

– Уйдет швед, пролезет в окно немец.

– Немцу зачем в окно? Мы его и в дверь пускаем.

– Тогда немец из окна вылезет.

– Зачем же ему вылезать?

– А уж такая у немца привычка. Не пустишь в дверь, он в окно влезет. Пустишь в дверь, он в окно и вылезет. Характер такой.

Петр смеялся и продолжал прорубать окно.

– Он прорубал, а сановники мирские и духовные приходили по ночам и заколачивали окно.

Петр не унывал и настойчиво продолжал свою работу. Когда работа была окончена, и новый свет хлынул в прорубленное окно, сановники опьянели от ужаса и завопили:

– Горе нам! Горе нам!

И началась между ними и Петром тайная борьба.

Сановники каждую ночь упорно затыкали подушками прорубленное в Европу окно. По утрам Петр вынимал подушки, а уличенных виновников ссылал и даже казнил. Но ночью приходили новые сановники и приносили новые подушки.

И до самой смерти Петра продолжалась эта тайная борьба. Русскому народу так и не удалось при жизни Петра увидеть как следует Европу.

Петр-редактор

А.С. Суворину в то время было всего лет десять, и «Новое Время» еще не существовало. А газета была необходима!

Русский народ искони славился тем, что не мог жить без газеты.

Гостинодворцы невероятно скучали, лишенные удовольствия давать взятки репортерам бульварной прессы.

На балах дамы вздыхали и томно жаловались своим кавалерам:

– Наши платья широки и обильны, а репортера у нас нет, который восхвалял бы их… Приходите володеть нами…

Кавалеры сочувственно кивали головами в такт танцующим ногам и приходили володеть. Министры горевали:

– Некому восхвалять наши действия. Полцарства за коня… виноват, за Меншикова!

Великие люди плакали:

– Когда мы умрем, кто напишет о нас некрологи? Помрем, как говорят хохлы, «и некролога не побачим».

Тогда сам Петр решил издавать газету. Недолго думая, он подал прошение о разрешении ему газеты под названием «Куранты», о всяких делах московского государства и окрестных государств.

Газета велась довольно смело. В ней задевались не только полиция, Германия и духовенство, но и высшие сановники.

Однако газета ни разу не подвергалась конфискации, и редактор ни разу не был оштрафован и даже не посажен в Кресты.

Можно смело сказать, что во время «Курантов» газетные работники пользовались полнейшей свободой слова.

Это был лучший период периодической русской печати. Народ роптал.

Науки и искусства

От наук и искусств милосердный Бог спас допетровскую благочестивую Русь.

Географией интересовались только извозчики. Историей… тоже извозчики.

Люди высших классов считали ниже своего достоинства заниматься науками.

Искусством ведали уличные мальчишки – лепили из снега весьма замысловатые фигуры и рисовали на заборах углем не хуже других.

К литературе русский народ спокон веков чувствовал призвание, и при Петре литература, хотя и устная, сильно процветала.

Народ-творец изливал свою душу в лирических произведениях, хватавших за душу как русских, так и иностранцев.

Некоторые из этих элегий дошли до нас. Одна из них начиналась так:

Не тяни меня за ногу,Ай Дид! Ой Ладо!Из-под тепленькой перины,Ай Дид! Ой, Ладо!

Из прозаических сочинений к нам дошли превосходные сказки, в которых говорилось о первой русской авиаторше Бабе-Яге, летавшей на аппарате, который был тяжелее воздуха – в ступе.

Петру все это показалось мало.

– Народу много, – сказал он, – а науки мало! Вы бы поучились немножко.

Он начал с министров, усадив за азбуку. Министры плакали и не хотели учиться.

Петр колотил их дубинкой и в короткое время достиг неслыханных результатов – почти все министры всего в два-три года научились читать и писать.

Петр наградил их за это чинами и титулами, и только тогда они поняли, что корень ученья горек, а плоды его сладки.

К концу царствования Петра почти не было ни одного придворного генерала, который подписывался бы крестом. В его же царствование был заложен первый камень русской письменной словесности: по приказу Петра был поэт рожден – Вячеслав Иванов, прославившийся в то время под фамилией Тредьяковский.