Сатирикон и сатриконцы
Шрифт:
Читателя кот и корова
Забыты в законе!.. Ура!!
В законе о них ни полслова,
О, как еще много свобод!
Читателя кот и корова
Доставят немало хлопот.
«Новый Сатирикон», 1913, № 2
Ну и времечко!
Гдe-то возле Брынска-града
Жил когда-то
Распевавший средь ветвей
Слаще меда-лимонада.
То был век богатырей.
Мы теперь таких не сыщем.
Звал себя и Воробей
Сверхмогучим Воробьищем…
В наше время крупных краж
И свирепых спекуляций
Сдан в архив без апелляций
Исторический кураж.
Нет гордыни, хоть убей!
Всяк в толпу пугливо жмется,
И разбойник Воробей
Воробейчиком зовется…
«Новый Сатирикон», 1915, № 46
Обыватель
Ах, Господи Боже,
Чего же, чего же?
Не знаю, — досада.
Чего бы мне надо?
Восторга?.. Порыва?..
Подумаешь, — диво!
Нирваны?.. Не надо.
Досада, досада!..
На выставку?.. Скучно.
В театр?.. Несподручно.
На лекцию?.. Скука.
Взять книжечку?.. Мука.
Чего же мне надо?
Стакан шоколада?
Ни кофе, ни чаю, —
Убей, — не желаю.
Отрады молитвы?
Иль отзвуков битвы?
Шантанного танго
Иль яри мустанга?
* * *
Тоскливо… Тоскливо.
Стаканчик бы пива.
О, где ты, отрада?..
Пивишка мне надо!
Я душу больную
Отвел бы в пивную.
За стол усадил бы,
И пил бы я, пил бы…
О, муки надрыва!
О, где же ты, пиво?!
Александр ВОЗНЕСЕНСКИЙ
Nihil[4]
Я часто прохожу к себе во флигель
И вижу каждый раз под будкой у ворот
Собаку старую с латинской кличкой Nihil.
Студенты звали так, и дворник так зовет.
Умело брошена студенческая кличка.
Вы знаете ли взгляд, когда еще он жив.
Но в нем уже «ничто»? И если б не привычка
Дремать здесь у ворот, на лапы положив
Свою спокойную всезнающую морду.
Собака старая издохла бы давно:
Так всеми благами пресыщенному лорду
Бывает — жить ли, умереть ли — все равно.
Я никогда не видел столько безразличья
Ко всем и ко всему. Такой покой нельзя
Напрасно нарушать, но — чудится — покличь я.
Она не шевельнет зрачком, по мне скользя.
Вдаль простирая взор и старческие скулы,
Поросшие седой лохматой бородой.
Она молчит. Слышны ль ей городские гулы,
И лай собак, и хохот дворни молодой?
Над ней рой жалящих, звенящих насекомых.
Взмахнув на них хвостом… да стоит ли того?
Она похожа на кого-то из знакомых.
Но только вспомнить не могу я, на кого.
«Новый Сатирикон», 1915, № 30
У нас всегда 1-е апреля
Ну, хоть первого апреля — в день, когда разрешено, —
Врите вдосталь, врите щедро, лейте враки, как вино!
Выходите на пороги отомкнувшихся дверей
И ревите вольным ревом разыгравшихся зверей.
Похваляйтесь тем, что ваши домочадцы, как в раю.
Не насытятся, смакуя долю сладкую свою.
Выходите, папы, мамы, выволакивайте всех
Ребятишек, чтобы миру показать их «бодрый смех».
Жены сверху, жены снизу, из квартир и этажей
Выбегайте, щеголяя буйной радостью мужей.
Ковыляйте и мужчины, затаив на сердце шрам
И с размазанной улыбкой по измученным губам.
Выползайте, журналисты, из редакций: полным ртом
Уверяйте, что в «принципах» — весь ваш «стол» и весь
ваш «дом».
Эй, художники, поэты и носители идей,
Заполняйте дыры улиц и прорехи площадей.