Саур-Могила. Повесть

Через несколько минут тот пришел в тонус, Блад громко рыгнув, встал с постели.

На трех других дрыхли его соседи.

Сунув ноги в тапки, он проследовал в ванную, где встал под колючий душ, а потом растерся полотенцем.

Затем сунул в розетку «Филипс», чисто выбрил лицо и освежил его лосьоном.

В прошлом выпускник академии Вест Пойнт * и лейтенант армии США, Джек Адамс Блад, работал в частной военной компании «Triple Canopy», охраняющей американское посольство в столице Афганистана, а также его очередного президента Раббани.

После окончания академии Блад успешно начал службу, приняв участие в войне в Панаме, а затем Персидском заливе, за что получил медаль от Конгресса. Но затем, находясь в отпуске в родном штате Канзас, изнасиловал в ночном клубе местную красотку, что поставило крест на его военной карьере.

За решетку, благодаря заслугам и заступничеству отца – мэра города, где он родился, Джек не попал, однако с армией пришлось расстаться. А поскольку кроме как стрелять и командовать взводом он больше ничего не умел, теперь уже бывший 1-й лейтенант* подался в «солдаты удачи».

И вот теперь Джек в числе еще трех десятков таких же отставных военных трудился на «Triple Canopy», о чем не жалел. Работа была «не пыльная» и хорошо оплачивалась.

В прошлом полевой командир моджахедов, владелец изрядного состояния и торговец опиумом, четвертый президент Афганистана весьма заботился о своей безопасности и, не доверяя соплеменникам, препоручил ее иностранным наемникам.

Этим утром, часть из них, в составе Блада и его соседей по номеру в гостинице при президентских апартаментах, должна сопровождать Раббани в неофициальной поездке на юг страны в провинцию Гильменд. Там у того была назначена встреча с одним из влиятельных полевых командиров, старым другом и соратником.

Точнее это была не поездка, а перелет. В стране продолжалась война, и по дорогам даже президентскому кортежу ездить было опасно.

– Эй вы, поднимайте свои толстые задницы! – вернувшись в номер, принялся одеваться Блад. – Нас ждут великие дела и свершения!

– В ответ послышались недовольная ругань с бурчанием, и наемники быстро воспряли от сна, занявшись своим туалетом.

Минут через десять, в пятнистой униформе без знаков различия и с шевронами компании на груди, все сидели за столом в смежном отсеке – кухне, подкрепляясь сэндвичами и горячим кофе.

Прошлое у них было примерно одинаковое.

Отставной лейтенант Пирсон, в прошлом десантник, был уволен из армии за гомосексуализм; сержант Родригес, в бытность «морской котик» – за торговлю марихуаной; а последний и самый старый – майор Залесски отличился больше всех. Он был садистом и истязал пленных в Пакистане, где раньше служил военным инструктором.

Позавтракав, «солдаты удачи» закурили, и, забросив ноги на стол, расслабились.

В это время запищала лежавшая на столе мобильная рация, Залесски приложил ее к уху.

– Слушаюсь, босс, – пробубнил в микрофон и бросил парням, – на выход!

Те отворили створки встроенного в стену шкафа, облачились в бронежилеты с касками и, прихватив с крючков висящие там карабины «М-4», пружиня берцами, вышли наружу.

Спустя короткое время, все четверо поднялись на крышу одного из дворцовых даний, оборудованного вертолетной площадкой.

Там стоял «Ирокез» американских ВВС, из кабины которого весело скалились пилоты.

– Хелло парни! – поприветствовали их «солдаты удачи».

– Хелло! – ответили те, чавкая жвачкой.

Далее появился Сам, в шелковом одеянии, сопровождаемый двумя личными охранниками, и наемники изобразили строевую стойку.

Величаво кивнув черным тюрбаном, президент первым шагнул в машину.

Затем погрузились остальные, и стальная птица понеслась над столицей, в сторону синеющих вдали гор, затянутых легкой дымкой.

Приземлился вертолет спустя час у большого кишлака близ реки, окруженного полями опийного мака, зеленеющего в долинах.

Навстречу уже пылил джип, в сопровождении бронетранспортера, на котором сидели несколько вооруженных моджахедов в пакулях*и длинных рубахах.

– Ассалам алейкум! – низко кланяясь, выскочил из автомобиля и засеменил к вертолету упитанный бородатый крепыш, в чалме и расшитой золотом безрукавке.

– Ва алейкум салам! – сделал ему шаг навстречу высокий гость, и хозяин облобызал ему руки.

Затем они заговорили о чем-то на фарси* – первый назидательно, а второй подобострастно, охрана же обменялась подозрительными взглядами. Правоверные не любили кафиров*.

Чуть позже, погрузившись в автотранспорт (президент был препровожден в джип, а охрана на броню), кавалькада тронулась обратно.

Миновав окраину кишлака с арыками и уходящими в небо тополями, она направилась к центру и въехала в широко открытые ворота обширной усадьбы. Та была обнесена дувалом, с вышкой в одном из углов, на которой расхаживал часовой, и имела по внутреннему периметру несколько строений.

Далее машины остановились, президент был приглашен хозяином в одно из них, возведенное из камня и с претензией на архитектуру, а «солдат удачи» похожий на муллу старик, расположил на открытой террасе второго.

– Располагайтесь, парни! – первым снял с головы каску Залесски и, положив рядом карабин, скрестив ноги, уселся на персидский ковер с несколькими, лежащими на нем подушками. Остальные проделали то же самое и с интересом стали оглядывать усадьбу.

По площади она составляла акр* и, судя по виду, была зажиточной.

Между тем, по знаку «муллы», на террасе появились два подростка в тюбетейках, расстелили перед гостями цветастый дастрахан* и быстро его накрыли.

Там появились горячая баранина «шиш-кебаб» на шампурах, исходящий паром душистый плов с фисташками, белые лепешки, дыни с виноградом, а также чай, в двух больших фаянсовых чайниках.

– Шам хорди? – певуче вопросил у наемников старик (те недоуменно переглянулись), а потом сказал – «лотфан» и сделал приглашающий жест рукою.

– Окей! – поняли американцы, разбирая шампуры, и заработали челюстями.

Когда изрядно подкрепившись, они тянули из пиал зеленый чай, лениво переговаривались, на пороге главного дома появились Раббани с телохранителями и хозяин, прокричавший что-то в сторону джипа.

Тот покатил к ним, наемники с готовностью встали, поправляя амуницию, но президент отрицательно покачал головой, приказывая им остаться.