Саван для блудниц

– Похоже, она совсем успокоилась. В том плане, что ее не интересую даже я. – Впервые Шубин позволил себе расслабиться настолько, чтобы рассказать о своих чувствах к Земцовой кому-то. – И это невыносимо… Зато на ее горизонте появился другой мужчина, но и он куда-то исчез… Не знаю, зачем ему вообще понадобилось приходить к нам в агентство. Сначала мы подумали, что он собирается поручить нам слежку за его женой, такое встречается чаще всего, но оказалось, что он просто пришел К ЗЕМЦОВОЙ.

– Интересно. А она-то сама тебе что-нибудь рассказывала о нем?

– Нет, ничего. Хотя, насколько я понял, они были вместе у одной нашей клиентки, той самой Ларисы Белотеловой, возле квартиры которой и убили Маслову… Слушай, Чайкин, как ты можешь изо дня в день вскрывать трупы? Так же можно рехнуться.

– А я уже давно рехнулся. Скажи, какой нормальный мужик позволит бабе так обращаться с собой?

– Ты про Надю?

– Тебе не кажется, что Крымов обладает просто феноменальными способностями по части охмурения женщин? И чего они все в нем находят? – Чайкин возмущенно и одновременно безнадежно махнул рукой: мол, ничего тут уже не поделаешь!

– Он красивый и решительный, – пожал плечами Шубин, который всегда отличался объективностью и которому были свойственны приступы самобичевания. – А я некрасивый и нерешительный. Я, возможно, всего один или два раза повел себя как настоящий мужик, а в остальное время только и делал, что чего-то ждал. А женщины любят смелых и даже нахальных мужчин, чтобы от их сумасбродства кровь стыла в жилах, а от прикосновения била дрожь… Во всяком случае, мне так кажется. Хотя, какой мужчина нужен Земцовой, я так и не понял.

– Ты дурак, Игорь. Она любит тебя, но просто не осознает этого. Я уверен, случись что с тобой…

– Нет, – перебил его Шубин, – это уже не будет доказательством любви… Случись что со мной, она, конечно, сделает все, что в ее силах, чтобы помочь, но только это будет проявлением дружбы или даже привязанности, но не любви. Она не любит меня, в том-то и дело… И давай не будем больше об этом. Я и так раскис – ты видишь. А это только лишний раз доказывает, что я – не для нее. Ей нужен сильный мужчина, которого бы она боялась…

– Но ведь Крымова она не боится.

– Значит, и Крымов не для нее.

– Слушай, Игорек, ты пришел ко мне из-за Масловой?

Шубин молча смотрел на таз, в котором лежала печень – жуткое зрелище, – и почему-то не мог решиться на то, ради чего он и приехал к Чайкину.

– Вообще-то я заявился сюда, чтобы кое-что проверить. Но у меня нет никаких причин задавать тебе вопрос, который не дает мне покоя вот уже несколько часов…

– Игорь, ты говоришь загадками. Говори, что еще случилось? Ты хочешь спросить, когда Крымов в последний раз выдавал мне гонорар? Отвечаю – в прошлом месяце. Так что с этим все в порядке. Но я ему уже давно сказал, что работаю на вас не из-за гонорара. Меня деньги никогда по-настоящему не интересовали. Другое дело, их можно накопить и поехать, скажем, летом на юг или купить себе машину, пусть даже и подержанную, как это сделал мой коллега Тришкин. Он вообще хитрый, и у него всегда есть деньги. Иногда мне кажется, что он их печатает… Представь, он пару месяцев тому назад купил себе «Фольксваген». Тришкин – патологоанатом! Спрашивается, откуда у него такие деньжищи?!

– Так спросил бы…

– Не мое это собачье дело… Но мы, кажется, отвлеклись. Я слушаю тебя, Игорек. Что ты хочешь от меня услышать?

– Понимаешь, во всей этой истории с Белотеловой есть пробел. И на мой взгляд – существенный пробел. Мы с Земцовой все ходим вокруг да около и не узнали до сих пор самого главного…

– И что же?

– Какую роль в истории с покупкой дешевой квартиры играл АГЕНТ САША. А ведь надо быть законченным идиотом, чтобы продать за бесценок эту квартиру, причем, мне кажется, что бывший хозяин продал квартиру с мебелью, иначе когда бы Лариса успела ее обставить. Ну скажи, Леша, какой смысл было ему продавать ее за четверть цены, когда на этой сделке можно было запросто заработать кучу денег?…

– Понятия не имею. Разве что сам хозяин поставил перед ним такие условия, чтобы сделка совершилась в кратчайшие сроки. Может, ему срочно понадобилось куда-нибудь уехать?

– Именно так. Белотелова сказала, что бывшему владельцу срочно понадобилось уехать в Москву, у него там умер кто-то из родственников. Но разве это причина для того, чтобы потерять ТАКИЕ ДЕНЬГИ? Леша, я ничего не понимаю, и мне, представь, не с кем об этом поговорить. Юля улетела в Петрозаводск – наводить справки о Ларисе, Крымов по уши занят убийством одного девятиклассника…

– Льдова?

– Вот-вот. А Щукина… вот она-то мне как раз и нужна, чтобы поскорее выяснить, что же такое было разбрызгано на зеркалах… Я запутался, честное слово. Я не могу понять, как может быть связано убийство Масловой с Белотеловой.

– Ты собирался мне что-то сказать.

– Да. Я собирался спросить тебя, не встречался ли тебе в течение последнего месяца человек… точнее, труп молодого парня, невысокого, коренастого и крепкого, рыжего, со светлыми глазами… в клетчатой рубашке? Я понимаю, что скорее всего это мои домыслы и фантазии, но слишком уж все странно…

Чайкин молча, лишь кивком головы позвал его за собой в холодильную камеру, где, выдвинув один металлический ящик, показал ему труп молодого мужчины с рыжими короткими волосами, слипшимися на виске от спекшейся крови.

– Не этот, случайно?

– З-зубы, покажи зубы… передние…

Чайкин указательным пальцем поднял верхнюю губу мертвого парня, и Шубин увидел, что от одного переднего зуба отломан кусочек.

– Кажется, это он.

– Его убили еще в начале месяца. Выстрелом в голову. Этим убийством занимается прокуратура. Точнее – ЗАНИМАЛАСЬ.

– Не понял.

– И не поймешь. Но, учти: я тебе ЕГО не показывал. Так-то вот. А теперь иди. Я позвоню тебе вечером.

Ошарашенный Шубин на ватных ногах вышел из морга и поехал домой. По дороге ему позвонил Крымов и назвал фамилию бывшего хозяина квартиры: Пермитин.

* * *

Отец без разговоров дал ей адрес Сперанского; он вообще поумнел со дня их последней встречи – так, во всяком случае, показалось Тамаре. Ведь обычно он расспрашивал ее о том, как прошел у нее день, как дела в школе и прочее из дежурного набора вопросов, а теперь, после того как он оставил их – Тамару и Сперанского – одних на целую ночь и без его, отцовского присмотра, он даже не спросил, как провели они время или хотя бы о чем они говорили. И это вместо того, чтобы, во-первых, извиниться за свое бегство и видимую причастность к заговору и, во-вторых, хотя бы сделать вид, что он обеспокоен тем, как сложились или не сложились отношения единственной и любимой дочери с его лучшим другом. Поведение отца можно было бы охарактеризовать как верх тактичности – он сделал вид, что ничего особенного не произошло, а если и произошло, то не стоит забывать, что все кругом взрослые и зачем портить себе и окружающим настроение каверзными и пошлыми вопросами типа «было – не было». Тамара не дурочка и прекрасно понимает, что если отец оставил ее на ночь в обществе взрослого мужчины, значит, это следует воспринимать как благословение. С одной стороны, Томе, как маленькой женщине, это льстило, а с другой – она чувствовала себя чуточку несчастной из-за того, что отец мог так легкомысленно поступить с ней, ничего не объяснив и, главное, не предупредив о своих планах…

Но все ее волнения, связанные с отцом, остались позади – теперь ее интересовал только Сперанский. И кто знает, переживала бы она так остро его уход, проведи он с ней ночь в постели… В том-то и дело, что он ушел, бросил ее в тот самый момент, когда все только начиналось, и ощущения эти были так свежи и остры, что она чуть не заплакала, когда услышала звон ключей и поняла, что вернулся отец. Бросившись к нему на шею, она залилась слезами, как делала это в той, прошлой, детской жизни, когда, повиснув на шее у папы, можно было облегчить душу какими-то признаниями-сомнениями и, конечно, потоками теплых и соленых слез.