Саван для блудниц

Она, как парализованная, по-прежнему сидела на стуле, закрыв глаза и стараясь ничего не чувствовать. Мужчина, который заплатил ей за это неслыханное удовольствие, был, несмотря на возраст, сильным и энергичным, твердым и жилистым; держа одной рукой Тамару крепко за волосы, придерживая ей таким образом голову, другой, раскрытой ладонью, он заботливо обнимал ее за щеку, как если бы у нее был флюс. Звуки, едва различимые на фоне распоясавшегося в своей маразматической дури старого будильника, стоявшего всего в метре от уха Тамары, сводили ее с ума. «Ну и пусть, – думала она, – пусть все идет, как идет, и это даже хорошо, что все так получилось; каждый должен знать свое место, а мое место вот в этой желтой комнате, с этим стариком, который имеет право за свои пенсионные деньги делать со мной все, что ему заблагорассудится».

Она пробыла в этой комнате до самого вечера – Слава еще дважды открывал дверцу буфета и доставал из-за серой мути стекол деньги, одним лишь взглядом умоляя ее лечь сначала на мягкую, розовую, пропахшую нафталином перину, а потом лягушкой расположиться на краешке старинного, явно трофейного зеленого канапе.

А в девять часов она уже звонила в дверь квартиры Иоффе.

* * *

Корнилов обрадовался, когда ему сказали, кто пришел по его душу. Горкина! Мама одного из одноклассников Льдова.

Она вошла чуть ли не на цыпочках – простая женщина, для которой визит к следователю прокуратуры – целое событие. Химическая завивка полугодовой давности, слегка отекшее лицо, карминная помада на маленьких, поджатых жизнью и природным терпением губах, испуганные зеленые глаза. На ней был серый трикотажный костюм, плотно облегающий ее округлое и бесформенное маленькое тело. Тысячи похожих на нее женщин влачат уже ставшее привычным беспросветное существование, смысл которого сводится к единственному – свести концы с концами, чтобы хоть как-то прокормиться. О том, чтобы дать своим детям высшее образование, не может быть и речи. Как правило, их мужья пьют, а дети ведут почти растительный образ жизни.

– Моего сына зовут Женя. Женя Горкин. Он учится в девятом «Б», где учился и Вадик Льдов. Я была у директорши школы, Галины Ивановны, и она посоветовала мне обратиться к вам.

Женщина нервничала, голос ее дрожал.

– Как вас зовут?

– Елена Михайловна.

– Что случилось, Елена Михайловна? Успокойтесь, пожалуйста. Хотите воды? Вы что-нибудь знаете об убийстве Льдова?

– Нет, я ничего не знаю, но тот, кто убил Вадика, живет рядом с нами и может убить кого угодно… Мне страшно, понимаете?…

– Что-нибудь случилось? – снова повторил свой вопрос Корнилов.

– Да, случилось. У нас пропал видеомагнитофон и все, абсолютно все золотые вещи: обручальные кольца – мое и мужа, – цепочка с кулоном «Телец», маленький перстенек с искусственным рубином. А еще… сто долларов. Я держала на черный день. Эти деньги у нас остались от продажи маминого погреба.

– Вы кого-нибудь подозреваете?

– Да я не то что подозреваю, я просто знаю, кто все это взял, вот и все… – и она, не выдержав, расплакалась.

Но Корнилов и так понял, кого она имеет в виду.

– Как вы узнали, что это ваш сын?

– Потому что видела, видела, понимаете, своими собственными глазами, как он выносил этот магнитофон из квартиры… Это было в половине второго ночи. Я проснулась от шума, встала и вышла в коридор. Женя шел с магнитофоном в руках к двери… Понимаете, я испугалась. Я сначала подумала, что это не он, а вдруг бы этот бандюга выстрелил в меня или прирезал… Я вернулась в спальню, разбудила мужа, но, когда мы вышли из нашей спальни, Женина комната была пуста. Его нигде не было. Я хотела позвонить в милицию, но в это время он вернулся! На цыпочках прошел мимо нас с отцом и лег спать. В коридоре сильно запахло сигаретным дымом и как будто бы даже спиртным. Я думаю, что он во что-то влип… Его заставили, понимаете? Он вообще в последнее время изменился, стал дерзким, для него обругать меня матом ничего уже не стоит… Он все время где-то пропадает с Максимом Олеференко, и еще с ними Кравцов. Этот Кравцов дружил с Льдовым, вот я и подумала, а что, если Кравцов вместе с Льдовым по глупости во что-то вляпались, Льдова убили, а Кравцов задолжал кому-то деньги?..

– Но почему вы пришли к такому выводу?

– Кравцов звонил Жене за сутки до этого, до этой ночи… Я сама брала трубку и могу поклясться, что это был его голос. Женя говорил ему, что у него денег нет, что ему и занять-то негде. Он не знал, что я подслушиваю их разговор. А я сразу сказала тогда отцу, что Кравцов во что-то влип. А поскольку он дружил с Вадиком…

– А вы не спрашивали Женю утром, куда он дел видеомагнитофон, не брал ли он деньги?

– Спрашивали, конечно. С ним говорил отец. А меня в комнату не пустили. Костя (так зовут моего мужа) вышел от Жени и говорит мне: ты, мол, баба, не суйся, дело это серьезное, сами как-нибудь разберемся.

– Ваш муж знает, что вы здесь?

– Нет. Он мне запретил рассказывать об этом кому-либо. Но мне страшно… Я была на похоронах Вадика, ведь они совсем еще мальчики… И еще, – добавила Горкина совершенно уж убитым голосом, – по-моему, Женя выпивает… Он иногда возвращается, и от него пахнет то пивом, то водкой… Мы с отцом уже с ним не сладим. Он катится в пропасть… Я не знаю, что мне делать.

– А наркотики… Вы не знаете, он не колется?

– Я не видела у него на руках ничего такого… Но зато несколько раз видела его лицо и… глаза… Это был уже не мой сын. Совершенно чужой человек с мертвыми глазами. Он говорил мне: «Ма, оставь меня…» Вы же знаете, молодежь сейчас ранняя, я у него в брюках, в карманах, находила эти… – Она покраснела. – Он мужчина, у него кто-то есть, раз он покупает эти штуки. Только бы не подцепил какую-нибудь гадость…

– Вы не разговаривали с родителями Олеференко? Может, подобное происходит и у них?

– Я незнакома с ними, не знаю… Но с полгода тому назад, зимой или поздней осенью, как раз после поездки в Москву…

– Какой поездки?

– Ларчикова, это наша классная руководительница, организовала очень дешевые путевки для своих учеников в Москву, на экскурсию… Их было пятнадцать человек, в том числе и наши мальчишки. И Льдов, и Кравцов, и Олеференко, и девочки… Так вот, сразу после этой поездки мама одной из девочек, Веры Корнетовой, встретилась мне как-то в магазине и рассказала о том, что у них пропали бабушкины золотые часы и деньги. А потом я уже от других узнала, что их ограбили, унесли видеомагнитофон и норковую шапку матери, отца у них нет… Это, видимо, так подкосило их, что бедная женщина тяжело заболела, а Вера целый месяц не ходила в школу, ухаживала в больнице за матерью. Мы, родительский комитет, собрали деньги, купили ей зимнюю шапку, только не норковую, конечно… Социальный педагог организовала единовременное пособие, и все вроде бы закончилось более-менее благополучно, Вера вернулась в школу… А в марте, тоже мне кто-то рассказывал, Корнетовы собрались уезжать в деревню, к родственникам. Я их прекрасно понимаю… Работы-то здесь нет, на что жить? Там у Верочки тетка живет, и тоже одинокая. Я бы сама перебралась в деревню, развела хозяйство, но у меня муж не приучен к сельскому труду, не любит он землю…

Горкина вздохнула и кулаком неловко вытерла слезы со щеки.

– Вы хотите, чтобы я узнал, кто и зачем заставил вашего сына вынести из квартиры видеомагнитофон?

– Нет, просто мне кажется, что эта ниточка тянется к Льдову…

– Хорошо, я попробую разобраться во всем этом. Но только вы пока никому не говорите о своем визите сюда. И сына не пытайте, не расспрашивайте ни о чем, но, если услышите, что еще у кого-то из ваших знакомых происходят подобные вещи, обязательно сообщите мне. Договорились? Вот вам номер моего телефона… – Корнилов протянул ей листочек с номером. – А что эта девочка… Корнетова. Она уже уехала?

– Не знаю, должны были уехать. Но я не думаю, что их ограбление было связано с Вадиком, это я просто так вспомнила, жалко людей… Знаете же сами: где тонко, там и рвется…

– Елена Михайловна, тут у меня есть список класса, многих ребят я уже расспросил, где кто был в момент убийства… У всех, представьте, алиби. В основном все были дома, и у них имеются свидетели. А вот где был ваш сын и еще… – Корнилов просмотрел лежащий перед его глазами на столе список учеников 9 «Б» с черными галочками и красными крестиками возле фамилий, и взгляд его остановился на Перепелкиной Тамаре, – Тамара Перепелкина? Они не могли быть вместе?