Сайлент

– Мальчик мой! Я всё равно надолго не могу покинуть дом. Разве что перебраться в другой, но это не спасёт от облавы.

Сейчас Куэс пыталась добудиться до меня, чтобы пойти, покормить Джима. Цепь мы ему порвали, но ошейник снимать побоялись, так и не смогли поговорить с ним. Джим был с нами ласков, улыбался и лизал лица, наверное, извинялся за укус.

– Пойдём, Сай! – стащила меня на пол домовая. Потом отвела в ванную и умыла водой.

Решила напоить кофе, чтобы открылись глазки. Мы набрали мяса и сухого корма и пошли в соседний двор. Джим несказанно нам обрадовался, вилял хвостом и тихонько поскуливал.

На чердаке соседей я чувствовал человеческое мясо, оно не давало мне покоя, меня тянуло туда, очень хотелось откусить хоть кусочек, я удерживался только потому, что боялся выпустить тёмную душу Разящего. Нескольких намёков Лисы для меня было достаточно, чтобы составить о нём мнение.

– Кушай, кушай, Джим, - приговаривал я, гладя собаку, но Джим есть не хотел, он вырывался из моих рук, пытался что-то сказать, но я его не понял.

Сеть, нарывшая нас, была, наверное, магическая, потому что сразу нас с Джимом обездвижило.

Куэс погибла сразу, превратившись в трухлявый пень, а потом рассыпавшись в прах.

Я так и не понял, почему Джим, чувствуя опасность, не сбежал. Или уже некуда было?

Очнулся я уже в клетке, дрожа от холода. Одежду с меня сняли, надели магический ошейник, не дающий превратиться в маленького котёнка и согреться. Помещение не отапливалось, вокруг слышался лай собак.

Можно было встать на четвереньки. Осмотревшись, увидел в соседней клетке Джима, лежащего без движения. Он смотрел в одну точку и молчал.

Свернувшись в клубок, я забился в дальний угол, потому что от решётки несло жутью и холодом.

Кормушка была пустая, только в поилке была вода, подёрнутая ледком.

Если вы не знаете мук от холода, никогда не поймёте состояние голого мальчика при нулевой температуре. Долго лежать было невозможно, меня била крупная дрожь, и никто не приходил.

Джим был хоть в шкуре. Я тосковал по своей тёплой шубке, в которой не был страшен любой холод.

Так я провёл двое суток. Воду уже всю вылакал, оправляться приходилось здесь же, в углу. Никто не чистил клетку.

На третий день пришёл мрачный мужчина, налил нам с Джимом воды, ни слова не сказал и ушёл.

Я пытался с ним заговорить, но у меня получалось только мяуканье, как у Джима лай. Мы не понимали друг друга.

Ещё через два дня ко мне пришёл посетитель. Им оказался заместитель мэра.

Поставив перед клеткой табурет, он долго, с любопытством, разглядывал меня, потом спросил:

– Ну, как, нравится тебе человеческое обхождение?

Я хотел ему сказать, что это они сдали меня, но не смог.

– Я могу тебе дать шанс, - предложил аякаси. Он полез за пазуху и достал ароматный кусок вяленого мяса.

– Я оставлю его тебе. Съешь, и станешь сильным, вырвешься из клетки, освободишь друга.

– Нет, - с трудом сказал я, изо всех сил пытаясь не поддаться соблазну.

– Я оставлю мясо здесь, чтобы ты мог передумать. Тебе холодно? Скоро будет жарко. Вас сожгут живьём. Конечно, сейчас не средневековье, и мучить медленным огнём никто вас не будет, но, уверяю тебя, это крайне неприятная процедура, сам проходил через неё.

– Что будет, если я его съем? Я останусь собой?

– Останешься. Только повзрослеешь. Все взрослеют, Сайлент, детские желания уходят в небытие, что люди, что демоны становятся циничными. Ты думаешь, люди не истребляют друг друга? Миллионами, Сай! По сравнению с погибшими в автокатастрофах и покончивших жизнь самоубийством, наши жертвы исчезающе малы. Мы видим будущее, часто избавляем мир от преступников, в которых могут вырасти эти дети.

– Но они пока ещё дети! – возразил я. – А мой путь, как сказала Лиса, именно уничтожение лишних детей!

– Ты правильно сейчас сказал – лишних!

– Думай! – и аякаси ушёл, оставив для меня соблазн.

Джим жалобно выл, просил кусочек.

Я сказал:

– Нет!

Что стоило мне выдержать ещё двое суток? Я всё ещё был жив, грязный и вонючий лежал я на полу, страдая от голода и холода. Когда засыпал, мне снился этот ароматный кусок, я впивался в него зубами, я становился сильным, холод отступал.

– Сай! – услышал я. – Сай, это ты? – я с трудом открыл глаза и увидел Валю.

– Валя… - мне показалось, что я говорю по-человечески.

– Саня, что они с тобой сделали?! Изверги! Сай! Я давно тебя люблю! Поверь, тебя многие любят, и Лора, и Юля, да почти все девочки нашего класса! Даже противная Алиса! Сай, не поддавайся инквизиторам, выслушай меня! Мне сказали, что я могу спасти тебя. Ты согласен? Санечка, ну, пожалуйста, милый! – Валя вынула нож и полоснула себе по запястью. Побежала кровь.

– Санечка, пей! – просунула она сквозь решётку руку. Её било током, но она терпела, умоляюще глядя на меня. Этого я вынести не мог.

И начал лакать кровь.