Сбежавшая невеста. Усадьба Белоснежки

Пусть эти воспоминания, этот дом и даже Лима не имеют ко мне никакого отношения, но мне так хочется быть хоть к чему-то причастной.

Кажется, что даже в пансионате я не чувствовал себя такой одинокой. Тоска разъедает меня изнутри и только внимания Хантера в этом море противоречивых эмоций, словно островок свободы.

Несмотря на то, что я держусь от него на расстояние он не оставляет попыток завладеть моим внимание. Мне приятно, когда он неожиданно накидывает по вечерам на мои плечи свою клетчатую рубашку, которая пахнет как он. Много рассказывает о себе и своём детстве. Смеётся над моими умениями обращаться с ножом и овощами, но потом помогает. А вчера, например, встал позади меня и взяв мои руки в свои принялся нарезать яблоки для шарлотки.

В этом процессе меня не было от слова совсем, потому что запах мускуса, леса и мокрой травы накрыл с головой, словно утащил туда, где я никогда не была прежде. Голова закружилась, в теле появилась приятная лёгкость, а ещё я почувствовала дикое желание развернуться и зарыться носом ему в волосы, уткнуть в шею и о боги покровители, даже поцеловать.

— Мне бы хотелось, чтоб ты поделилась со мной переживаниями — произносит Хантер и берёт со стола яблоко. Откуда-то в его руке появляется нож и ловким движением разрезает яблоко пополам, а затем протягивает мне. За время, что мы провели вместе, я действительно к нему привязалась и когда его долго нет поблизости, то признаться, начинаю волноваться. — О чем вы говорили с Лимой, почему ты выглядишь такой расстроенной?

— Лима сказала, что её дочь отдала многое ради власти. Она владеет сильной тёмной магией и против неё у меня ни за что на свете не хватит света. Я так просила у неё подробности, но она отказалась делиться со мной. Поведала только, что после предательства Гильда хворала. Так долго болела, что казалось совсем скоро умрёт, а потом она вдруг исчезла и вернулась уже полной сил. Магия не оставит её, пока подпитываясь яростью и ненавистью, которыми наполнена Гильда. — тяжело вздыхаю, и мои слова повисают в воздухе.

— Давай поедем в Равенхейм. Теперь, когда я могу контролировать зверя, то способен бороться за то, что принадлежит мне по праву. Учитывая, что в Королевстве война. Обьединенные снова хотят независимости, и борьба уже началась. Поедем со мной, Бэлла. Я подарю тебе своё королевство и буду ценой своей жизни защищать от озлобленной мачехи.

— Лима сказала, что я все ответы найду в том замке, куда перенесло меня зеркало. Я хочу пойти, но признаться ужасно боюсь, делать это одна — едва слышно произношу, и Хантер дарит мне полуулыбку. А затем протягивает руку и накрывает мою ладонь своей.

— Давай сделаем это вдвоём, а после поедем в Равенхейм. Только пообещай держаться рядом. — улыбается он, и я киваю — Думаешь ли ты, что это ловушка?

— Не похоже. Лима говорит, что я могла бы быть её родной внучкой и она очень хотела, чтобы я оказалась здесь. А Гильда не сможет подарить новую жизнь, пока по её венам течёт тьма. — боль вспарывает грудь, когда я снова вспоминаю тот сон, а после меня накрывает понимание, что виной тому моя мама. Женщина, память о которой я так бережно хранила, считала её своей хранительницей и удивительной женщиной.

А на самом деле она оказалась простой предательницей.

— Тебе не стоит быть столь категоричной, Бэлла. Люди вокруг нас не идеальны, а мир не чёрно-белый. Ты никогда не узнаешь, что случилось на самом деле, чтобы вот так кого-то судить и возненавидеть. Твоя мать подарила мне истинную, и очень жаль, что для этого она должна была предать свою хозяйку и возможно подругу.

— Тогда помоги мне разобраться и узнать ответы. — предлагаю и поднимаюсь, а Хантер и кивает, и поднимается вслед за мной.

В дорогу Лима собирает нас, будто мы с Хантером больше не вернёмся. От этого тревога расцветает в груди и даже грустно становится. Особенно оттого, что с Анитой мы, судя по всему, больше никогда не увидимся.

Её всё ещё нет, и Лима говорит, что она по её поручению ушла в город.

— Ты дитя, не держи зла ни на меня, ни на Аниту. — произносит Лима и её руки оказываются на моих плечах. — Необходимо было что-то сделать, нехорошо, когда одна только тьма во главе.

— Я тебя не понимаю — тяжело вздыхаю, а она вроде как спешит мне всё объяснить, но тут же себя одёргивает и выставляет ладонь, чтобы я помолчала, очевидно, не сбивая её.

Лима принимается лихорадочно шарить по карманам, и когда находит своё сокровище, надевает его мне на шею.

Голубоватый камень без огранки на тонкой серебряной цепочке.

— Оберег, моя маленькая, принцесса. — поясняет она — Я его должна была ещё в день твоего появления тебе на шею повесить. Да только всё подходящее время найти не могла. Береги себя и не забывай: ты тот самый свет, в котором мы так нуждаемся.

— Думаешь, что я могу Гильду вытащить из её тьмы? Но ведь она меня ненавидит!

— Уверена, что слепит её боль, а не ненависть. Но ни я, родной человек, что всеми силами желает разделить эту боль с ней. Ни тем более месть, для которой она использует ни в чём неповинное дитя, боли её не облегчит. Сколько раз я до неё достучаться пыталась, а потом поняла, что мне только ты поможешь. Свет, что она так отчаянно пытается погасить.

— Ты причастна к тому, что я оказалась здесь?

— Да, милая. Я нашла в городе и послала Аниту, чтобы она тебя ещё до свадьбы с мерзавцем Урзулом вытащила. Даже артефакт перемещения ей раздобыла у заезжего в наши края эльфа из Люминель. Противный такой оказался, едва сторговалась с остроухим. А ты ко мне через зеркало появилась. Спаси мою девочку и все Семь Королевств от погибели, Бэлла — произносит, а затем крепко обнимает и шепчет уже на ухо — Если ты справишься и в сердце твоём для меня найдётся место, помни: это и твоя усадьба, Белоснежка.

Я молча киваю, когда Лима отстраняется, а Хантер накидывает мне на плечи дорожный плащ.

Мы покидаем территорию усадьбы и, пройдя через лес, снова выходим на дорогу.

Молча идём, взявшись за руки и когда оказываемся у цели, оба останавливаемся.

Сердце гулко стучит в груди, а сквозь нашу истинность с Хантером я ощущаю теперь и его эмоции. Раздражение, злость колчей волной прокатывается по телу.

Небо над головой затягивает тёмно-серыми тучами. Пронизывающий ветер треплет дорожный плащ и мои короткие волосы.

— Готова? — спрашивает Хантер и я киваю.

В разрушенный замок мы входим, продолжая держаться за руки. По спине бегут колючие мурашки, сердце сжимается от смешанных эмоций. Потому я сильнее стискиваю пальцы Хантера, и он едва слышно произносит:

— Я тебя ни за что не отпущу.

Здесь пахнет сыростью и затхлостью, воздух спёртый и колючий, а темноту разрезает пробивающийся сквозь разрушенную стену свет. Да и тот, кажется, вот-вот погаснет в темноте надвигающихся грузных туч.