Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Сборник "Чарли Паркер. Компиляция. кн. 1-10
Шрифт:

В таком вот окружении Роналд и говорил со мной о самоубийцах и бездомных, пагубных пристрастиях и кошмарах, об изувеченных, пытающихся добиться от властей признания их полной инвалидности; о том, что количество накопившихся заявлений достигло четырехсот тысяч и продолжает расти; о тех, чьи шрамы не видны, кто пострадал не физически, а психологически, чьи жертвы до сих пор не признаны правительством, поскольку им отказали в «Пурпурном сердце». Он говорил, и его гнев разгорался все сильнее и сильнее. Он не повышал голос, не сжимал кулаки, но я ощущал идущую от него злость, как тепло от радиатора.

– Это скрытые издержки, – заключил он. – Бронежилет защищает тело, и каску лучше носить, чем не носить. Медицина реагирует быстрее и лучше. Но вот рядом с тобой

или под твоим «Хаммером» взрывается самодельная бомба, и ты теряешь руку или ногу или осколок шрапнели бьет тебя в шею и парализует на всю оставшуюся жизнь. Можно остаться в живых после самых страшных ранений и при этом жалеть, что не умер. Читаешь «Нью-Йорк таймс», читаешь «Ю-Эс-Эй тудей», видишь, как растет показатель потерь в Афганистане и Ираке в черной рамочке, что отведена для плохих новостей, отмечаешь, что растет он не так быстро, как раньше, – по крайней мере в Ираке, и думаешь, что, может быть, дела идут на поправку. Так и есть, если учитывать погибших, но чтобы подсчитать раненых, эту цифру надо умножить на десять, но и тогда невозможно сказать, сколько из них ранены серьезно. Один из четырех вернувшихся домой из Ирака и Афганистана нуждается в медицинской или психологической помощи. Иногда эта помощь недоступна им в должной мере, но если кому-то удается получить необходимое, правительство пытается словчить при каждом удобном случае. Ты не представляешь, как трудно получить полную инвалидность, и при этом люди, отправлявшие ребят воевать, пытаются ради мизерной экономии закрыть армейский госпиталь Уолтера Рида. Они ведут две войны и хотят закрыть ведущий медицинский центр, так как им кажется, что он обходится слишком дорого. За войну ты или против – неважно. Каким бы ярлыком – либерализма, консерватизма или другим – это ни прикрывалось – неважно. Важно делать все необходимое для тех, кто сражается, а они этого не делают. И никогда не делали. Никогда… никогда…

Роналд замолчал, а когда заговорил снова, то уже другим тоном.

– Когда правительство не делает, что должно, и военные не в состоянии позаботиться о своих раненых, тогда, вероятно, имеет смысл другим предпринять что-то. Джоэл Тобиас рассержен, и, может быть, он и собрал других таких же, как он, ради своего дела.

– Своего дела?

– Чем бы ни занимался Тобиас, намерения у него самые лучшие. Он знал людей, которым приходится нелегко. Мы все их знаем. Что-то им пообещал. Что им помогут.

Хочешь сказать, деньги от того, что они там перемещают за границу, предназначались для раненых солдат?

– Часть их. Бо€льшая. Поначалу.

– Что изменилось?

– Пошли большие деньги. Так я слышал. Чем больше денег, тем больше их хочется.

Роналд поднялся. Наш разговор закончился.

– Тебе надо поговорить с кем-то еще.

– Назови.

– В «Салли» случилась потасовка. – Бар «Салли» пользовался в Портленде незавидной репутацией. – Уже после похорон Дэмиена Пэтчета. Мы сидели в углу, а Тобиас с несколькими парнями у стойки. Один был в инвалидной коляске, штанины к паху пристегнуты. Перебрал, набросился на Тобиаса, обвинил в предательстве. Назвал Дэмиена и еще одного парня, Крамера. Он еще и третьего упоминал, да я имя не расслышал. Начинается с «Р». Рокхэм или что-то в этом роде. Кричал, что Тобиас – лжец, что отнимает у мертвых.

– И что Тобиас?

Роналд скривился от отвращения.

– Толкнул его к двери. Парень в коляске сделать, конечно, ничего не мог, только на тормоз нажать. Он бы, наверное, на пол свалился, но Тобиас его поддержал. А потом они просто взяли и вынесли его вместе с коляской на улицу. Нехорошо с человеком обошлись. Недостойно. Напомнили, что он никто. Думаю, им самим это не понравилось – никто не смеялся, двое даже глаз не поднимали, но что сделано, то сделано. В общем, не заслужил парень такого унижения.

– Его звали Бобби Жандро?

– Верно. Вроде бы служил вместе с Дэмиеном Пэтчетом. Слышал, он и жизнью Дэмиену обязан. Я потом вышел посмотреть, все ли в порядке, но он от помощи отказался. Понимаешь, его унизили.

А помощь ему нужна, я это понял. Парень уже покатился вниз. Ну так что, теперь ты знаешь больше, чем когда пришел сюда?

– Да. Спасибо.

Он кивнул.

– Мне где-то даже хотелось, чтобы у них получилось. У Тобиаса, у тех, кто ему помогает… Чтобы у них все вышло.

– А теперь?

– Теперь не хочу. Будь осторожен, Чарли. Им не понравится, что ты суешь нос в их дела.

– Они уже меня предупредили, топили в бочке из-под нефти.

– Да? И как, у них получилось?

– Не очень хорошо. Тот, что разговаривал, вежливый, с южным акцентом. Если есть мысли, кто это может быть, с удовольствием послушаю.

* * *

В тот же день я попытался дозвониться Кэрри Сандерс в «Тогус», но попал на автоответчик. Тогда я позвонил в «Сентинел Игл», еженедельную газету в Ороно, и получил от редактора отдела новостей номер сотового фотографа Джорджа Эберли. Эберли в штате газеты не состоял и работал фрилансером. Он ответил после второго гудка и, когда я сказал, что мне нужно, с удовольствием согласился поговорить.

– Все было согласовано с Беннетом Пэтчетом. Он сообщил о моих намерениях другим членам семьи. Я сказал, что это будет в память о его сыне, и я попробую связать всех с другими семьями, потерявшими на войне сыновей и дочерей или отцов и матерей. Беннет понял меня. Я пообещал, что не буду навязываться, привлекать к себе внимание, и держался в сторонке. Меня никто не замечал, пока не появилась эта кучка громил.

– Они объяснили, что их не устраивает?

– Сказали, что это частная церемония. Когда я указал, что имею разрешение семьи, один из них попытался отобрать у меня камеру, а остальные его прикрывали. Я отступил, и какой-то парень, здоровяк без двух пальцев, схватил меня за руку и велел уничтожить все фотографии, на которых не было родственников. Пообещал, если я не сделаю этого, разбить камеру, а потом найти меня и сломать уже что-нибудь мне. Что-нибудь такое, что, в отличие от объектива, нельзя заменить.

– И вы уничтожили фотографии?

– Черта с два. У меня новый «Никон». Машина сложная, если не знать, что делаешь. Я нажал пару кнопок, закрыл экран и сказал, что ничего больше нет. Они меня отпустили. Вот и все.

– А взглянуть на эти фотографии можно?

– Конечно, почему бы нет.

Я дал ему адрес своей электронной почты, и он пообещал прислать фотографии, как только доберется до компьютера.

– Знаете, – добавил Эберли, – была ведь еще связь между Дэмиеном Пэтчетом и неким капралом, Берни Крамером, покончившим самоубийством в Канаде.

– Да, знаю. Они служили вместе.

– Семья Крамер приехала из Огайо. После его смерти мы опубликовали кое-что из написанного им. Сестра попросила. Она все еще живет здесь. Сказать по правде, тогда-то я и задумал весь этот фотопроект. Статья наделала немало шума, военные предъявили претензии редактору.

– И о чем же писал Крамер?

– О ПТСР. Посттравматическое стрессовое расстройство. Я перешлю вам материал вместе с фотографиями.

Письмо от Эберли пришло через два часа, когда я готовил стейк на обед. Я снял с огня сковородку и поставил в сторону охладиться.

Заметка Берни Крамера была короткая, но емкая. В ней рассказывалось о его борьбе с тем, что он принимал за посттравматическое расстройство – паранойей, недоверием, приливами страха, – и приведшем его в бешенство отказе военных признать ПТСР военной травмой, а не просто недугом. Заметка была частью большого письма редактору газеты, письма, которое так и не было отослано. Тем не менее редактор оценил его потенциал и опубликовал на своей страничке. Особенно сильное впечатление произвело описание Крамером пребывания в пересыльной части в Форт-Брэгге. Из него следовало, что Форт-Брэгг использовался как отстойник для солдат, злоупотреблявших наркотиками, и постоянная смена штата означала, что награды, выписки и церемония выхода в отставку просто игнорировались. «К тому времени, когда мы вернулись домой, о нас уже забыли», – делал вывод Крамер.

Поделиться с друзьями: