Сборник "Чарли Паркер. Компиляция. кн. 1-10
Шрифт:
Ну, почти каждого.
– Что это за хрень такая – криптозоология? – спросил Луис.
Мы сидели на Моньюмент-сквер, потягивая вино, созерцая мирскую суету. Луис был одет от «Дольче и Габбана»: костюм на трех пуговицах, белая рубашка, без галстука. Несмотря на то, что говорил он негромко, старушка, которая ела суп на открытой площадке перед рестораном, посмотрела на него неодобрительно. Ее смелость не могла не вызвать восхищения. Большинство людей стараются вообще не смотреть на Луиса, разве что со страхом и завистью. Высокий, черный, он выглядел смертельно опасным.
– Прошу извинить, – кивнул ей Луис. – Не хотел, вырвалось. – И, повернувшись ко мне, сказал: – Так что это за фигня, как бы она там ни называлась?
– Криптозоология, –
– Лох-несское чудовище сдохло, – изрек Ангел.
Ангел был в затертых джинсах, безымянных кедах с красными и серебристыми полосками и ядовито-зеленой футболке с рекламой бара, закрывшегося где-то во времена эпохи Кеннеди. В отличие от своего партнера по жизни и любви, Ангел обычно вызывал у людей либо недоумение, либо озабоченность – уж не страдает ли парень цветовой слепотой. Он тоже был смертоносным, пусть не так, как Луис. Впрочем, ядовитая змея всегда ядовита, а опасный человек всегда опасен.
– Читал где-то, – продолжал Ангел. – Один эксперт – он искал его много-много лет – решил, что оно сдохло.
– Ага, эдак двести пятьдесят миллионов лет назад, – отозвался Луис. – Конечно, сдохло. Иначе и быть не может.
Ангел покачал головой, сопровождая жест тем выражением лица, какое бывает у взрослого в разговоре с не самым сообразительным ребенком.
– Нет, сдохло оно недавно, а до того живое было.
Луис долго смотрел на партнера тяжелым взглядом, потом сказал:
– Знаешь, по-моему, нам надо установить ограничение на разговоры, в которых ты можешь участвовать.
– Как в чурраскарии [94] , – подхватил я. – Мы могли бы показывать зеленую карточку, когда тебе разрешается говорить, и красную, когда ты должен сидеть тихо и переваривать услышанное.
– Парни, я вас ненавижу, – сказал Ангел.
– А вот и нет.
– Ненавижу, – подтвердил он. – Вы меня не уважаете.
– Это верно, – согласился я. – Но, с другой стороны, у нас нет для этого никаких оснований.
94
Чурраскария (португ.) – ресторан, где подают барбекю в бразильском стиле. Здесь клиент переворачивает индивидуальный указатель с красной стороны на зеленую, показывая персоналу, что готов приступить к основному блюду.
Подумав, Ангел признал, что в чем-то я прав. Мы перешли на тему моей сексуальной жизни, которая, хотя и была той полянкой, на которой он мог резвиться до бесконечности, не отвлекла нас надолго.
– А что та полицейская? Ну, что захаживала в «Шатун»? Кэгни?
– Мейси.
– Да, точно.
Шэрон Мейси, симпатичная брюнетка, определенно подавала сигналы, но я все еще не определился, как воспринимать тот факт, что Рейчел и наша дочь живут сейчас в Вермонте, и мои отношения с Рейчел практически завершены.
– Слишком рано.
– «Слишком рано» никогда не бывает, – возразил Луис. – Бывает «слишком поздно», а потом – «сдох».
Троица парней в широких джинсах, просторных футболках и новеньких кедах проплыла по Конгресс-стрит, как водоросль по поверхности пруда, в направлении баров на Фор-стрит. «Деревня» – это клеймо стояло на каждом из них, на каждом квадратном дюйме, не занятом фирменным лейблом или именем какого-нибудь рэпера. Один, господи прости, даже натянул майку с лозунгом «Власть черных», дополненным изображением сжатого кулака, хотя все трое были такими белыми, что на их фоне даже Пи-Ви Херман [95] выглядел бы Малкольмом Иксом [96] .
95
Пи-Ви Херман – комический
персонаж, созданный и сыгранный белым американским актером Полем Рубенсом.96
Малкольм Икс (1925–1965) – афроамериканский исламский духовный лидер и борец за права человека.
Рядом с нами, никому не мешая и не привлекая ничьего внимания, двое мужчин ели бургеры. На лацкане пиджака одного из них висел скромный радужный треугольник, а под ним значок с надписью «Голосуй НЕТ по пункту 1», что относилось к предстоящему решению штата по бракам между лицами нетрадиционной ориентации.
– Собираешься за него, сучка? – спросил один из троицы, и его приятели засмеялись.
Мужчины за столиком никак не отреагировали.
– Педики. – Парень явно поймал волну. Невысокий, но накачанный, он наклонился и взял картофельную соломку с тарелки мужчины со значком, который отозвался сердитым «Эй!».
– Да не буду я ее есть, – продолжал шутник. – Кто знает, что от тебя можно подхватить.
– Ну, Род завелся! – сказал второй из троицы. – Держи пять! – И они хлопнули ладонями.
Род бросил соломку на землю и переключил внимание на Ангела и Луиса, которые наблюдали за происходящим с бесстрастными лицами.
– Чего пялитесь? – спросил Род. – Тоже педики?
– Нет, – ответил Ангел. – Я – гетеросексуал под прикрытием.
– А я на самом деле белый, – добавил Луис.
– Он и правда белый, – подтвердил я. – Часами накладывает грим, прежде чем выйти из дома.
Род заметно растерялся. Судя по тому, с какой легкостью его лицо приняло соответствующее выражение, такое случалось с ним и прежде.
– Так что я такой же, как ты, – продолжал Луис, – потому что ты ведь на самом деле тоже не черный. И подумай вот о чем: все эти команды на твоих рубашках терпят тебя только потому, что ты кладешь денежки им в карманы. Они – соль земли, они говорят с черными о черных. В идеальном мире ты бы им не понадобился, и тебе пришлось бы снова слушать «Брэд», или «Колдплей», или еще какое-то заунывное дерьмо из того, что бормочут сейчас белые парни. Но пока эти парни берут твои денежки, и если ты когда-нибудь забредешь в один из тех кварталов, откуда они вышли, тебе не только намнут бока, у тебя отнимут оставшуюся мелочь и, может, даже кроссовки.
– «Брэд»? – вмешался я. – По-моему, ты немного не в курсе поп-культуры, а?
– Все дерьмо звучит одинаково, – проворчал Луис. – Я по детишкам равняюсь.
– Ага, по детишкам из девятнадцатого века.
– Надрал бы я тебе задницу, – сказал Род, откликаясь на потребность внести свой вклад в разговор. Возможно, он был настолько туп, что и сам в это верил, но его спутники соображали лучше, хотя в их условиях вряд ли стоило это афишировать, и уже пытались увести его за собой.
– Да, надрал бы, – согласился Род. – Полегчало?
– Между прочим, – сказал Ангел, – на самом деле я не гетеросексуал, а он никакой не черный.
Я удивленно посмотрел на Ангела.
– Эй, вы не говорили, что вы геи. Знал бы, ни за что бы не позволил вам усыновить тех детишек.
– Теперь уже поздно, – сказал Ангел. – Все девочки носят удобную обувь, а мальчики распевают песенки из шоу.
– Ну и хитрые ж вы, геи. Вы могли бы править миром, если бы не были заняты тем, чтобы сделать все вокруг покрасивее.
Род, похоже, собирался сказать что-то еще, когда Луис шевельнулся. Он не поднялся со стула и вообще не сделал ничего очевидно угрожающего, но ощущение было такое, словно дремавшая дотоле гремучая змея сжимает кольца, готовясь к броску, или паук застывает в углу паутины, наблюдая за взлетающей мухой. И тут даже алкогольный туман и завеса глупости не помешали Роду понять, что в самом ближайшем будущем он может серьезно пострадать. Вероятно, даже не здесь, на людной улице с курсирующими по ней полицейскими машинами, а потом – к примеру, в баре, туалете или на парковке.