Сборник "Чарли Паркер. Компиляция. кн. 1-10

Джимми за случившееся никогда Эрла не винил, хотя для него самого дело закончилось закрытием «Голубой луны». Когда начались разговоры о привлечении Эрла как соучастника, он обеспечил ему наилучшее юридическое представительство. Эмоциональной стороны вопроса коснулись только раз, когда Джимми сообщил, что не собирается снова открывать бар. Эрл понял это так, что надо искать другое место, что босс отказывается от него и умывает руки, поскольку в городе бармена «Голубой луны» даже по имени не называли. Эрл снова принялся извиняться за то, что не предотвратил случившееся и позволил Салли умереть, и тут голос у него дрогнул. Он пытался склеить предложения, но ничего не получалось. Джимми усадил его и, не перебивая, слушал, а Эрл рассказывал, как вышел на улицу и увидел обезображенное лицо Салли Кливер, как опустился рядом с ней на колени и как шевельнулись ее губы, произнося последние в жизни слова.

«Извини», – прошептала Салли, когда Эрл, не зная, что еще делать, положил свою огромную лапищу на ее лоб и осторожно убрал с глаз окровавленные пряди. Ночами он видел лицо Салли, и его рука машинально тянулась к ее глазам. Я вижу ее каждую ночь, сказал Эрл, перед тем как уснуть. Джимми согласился, что случай вопиющий, но все, что можно сделать теперь, это не допустить повторения трагедии с другой женщиной. На следующий день Эрл приступил к работе в «Парусном мастере», хотя ее там едва хватало и для старого бармена, Верна Сатклиффа. Через год Верн умер, и Эрл остался в «Парусном мастере» единственным барменом.

Теперь, после долгих размышлений о том, как и с чего начать, Эрл пришел к выводу. Поставив в холодильник последние бутылки пива, он осторожно приблизился к тому месту, где сидел Джимми, и положил руки на стойку.

– Что-то не так, мистер Джуэл?

Очнувшись от раздумий, Джимми с некоторым даже изумлением посмотрел на него.

– Что ты сказал?

– Я спросил, что не так, мистер Джуэл.

Джимми улыбнулся. За все время, что они были знакомы, Эрл задал ему не больше двух-трех вопросов более или менее личного свойства. Теперь, всего лишь через несколько минут после заявления о готовности положить жизнь за хозяина, Эрл стоял перед ним с озабоченным лицом. Если так пойдет дальше, они, чего доброго, еще и обвенчаются в церкви, а потом и переберутся в Огункит или Хэллоуэлл, или куда-нибудь еще, где из окон свисают радужные флаги.

– Спасибо, что спросил. Все в порядке. Просто я сейчас раздумываю над решением одного вопроса. Когда мне станет ясно, как это сделать, я, возможно, попрошу тебя о помощи.

Эрлу сразу стало легче. Он уже едва не признался в теплых чувствах к мистеру Джуэлу и не представлял, что бы делал в таком случае. Потоптавшись, бармен прихватил мятую коробку и отправился во двор. Оставшись один, Джимми вытащил из-под газеты фотографии инкрустированных драгоценными камнями печатей. Даже одни только камни стоили целое состояние, а сколько мог заплатить за артефакт заинтересованный человек, этого Джимми даже представить не мог.

Теперь он знал, что Тобиас и его приятели возили через границу не наркотики, а антиквариат. Интересно, что еще у них может быть, кроме печатей? Целый день он просчитывал ситуации, вычислял, какую выгоду можно извлечь из того, что уже известно, и как получить дополнительную информацию. Сожалел Джимми только о том, что вовлек в это дело Рохаса. Мексиканец уже дал понять, что пытается продать драгоценные камни и золото, и пообещал Джимми долю в двадцать процентов, комиссионные посредника, как будто Джимми был каким-то простаком, от которого можно отделаться подачкой. Рохас не видел всей картины. Проблема заключалась только в том, что не видел ее и Джимми. Правда, в отличие от него, мексиканец не хотел ждать, пока она явит себя целиком.

Джимми покрутил пальцем блюдце, и холодный кофе в чашке качнулся. Денег ему вполне хватало, но их ведь много не бывает. Экономический спад и неопределенность с развитием набережной означали только одно: его средства оказались вложенными в здания и строения, которые изо дня в день разрушаются. Безусловно, рынок когда-нибудь восстановится – так происходило всегда, но Джимми не молодел. Он не хотел, чтобы восстановление рынка порадовало его только возможностью обеспечить себя могильным камнем побольше.

Он поежился. С воды тянуло холодком, а Джимми был весьма подвержен простуде. Куртку он носил даже в самые жаркие летние дни. Так с ним было всегда, с самого детства. Слишком мало мяса на костях, вот теплу и задержаться не в чем.

– Эй, Эрл! – крикнул он. – Закрой-ка эту чертову дверь.

Ответа не было. Джимми выругался. Прошел через офис к двери, выходившей на небольшую парковку бара. Остановился. Эрла видно не было. Джимми снова окликнул его и ощутил неясное беспокойство.

Он шагнул на парковку и поскользнулся. Посмотрел вниз, под ноги, и увидел темное, расплывающееся пятно. Слева стоял грузовичок Эрла. Кровь текла из-под него. Джимми присел, заглянул под машину и увидел мертвые глаза. Эрл лежал на животе, между пассажирской дверцей и выставленными вдоль стены мусорными баками, с открытым ртом и застывшей на лице гримасой боли.

Джимми выпрямился и почувствовал, как в затылок ткнулся ствол. Осторожное, пробное прикосновение смерти.

– Назад, – произнес голос, и Джимми, услышав его, не смог скрыть удивления. Прежде чем войти, он еще раз взглянул на грузовик и заметил в окне отражение человека в маске. Дерзость обошлась дорого – на него тут же посыпались удары. Его прогнали пинками по коридору, втолкнули в кладовую. Бить прекратили, когда Джимми подполз к полкам со спиртным, чтобы ухватиться за что-нибудь и подняться. Во рту ощущался вкус крови, левый глаз заплыл. Джимми попытался заговорить, но слова вырвались хриплым шепотом. Но главное было ясно без слов: он просил времени, чтобы прийти в себя, просил не бить.

Не убивать.

Ему сломали ребро, и он почувствовал, как хрустит кость. Привалившись к стеллажам, прерывисто хватая ртом воздух, Джимми просительно поднял правую руку.

– Вы убили человека за сто пятьдесят с мелочью долларов. Слышите?

– Нет, я убил его за кое-что намного большее.

Вот тогда Джимми понял, речь идет не о деньгах, лежащих в сейфе. Это – из-за Рохаса и печати. Он увидел перед собой зев глушителя, черный, как ожидающая его бездна.

Джимми выложил все после первого же выстрела, но его мучитель выстрелил еще дважды – на всякий случай, чтобы убедиться, что он ничего не утаивает.

– Больше ничего, – сказал Джимми. Кровь из ран стекала на пол, и в этих двух словах была мольба и признание, неприятие боли и смирение с тем, что все подошло к концу.

Незнакомец кивнул.

– Господи, – прошептал Джимми, – мне искренне жаль…

Он не слышал последнего выстрела, но успел ощутить милосердие пули.

* * *

Тела, его и Эрла, нашли лишь через несколько дней. Пришедшие в ту же ночь дожди смыли кровь Эрла с парковки, прогнали по деревянным сваям старого причала и бросили в море, соль к соли. Грузовичок Эрла стоял у «Мэн-молла», и через два дня один из охранников этого торгового центра заинтересовался брошенной машиной. Прибыла полиция. К тому времени уже было ясно, что Джимми Джуэл куда-то пропал. Никто не отвечал на звонки, никто не заказывал пиво в «Парусном мастере», и пьянчуги, явившись к месту поклонения, обнаружили отсутствие святынь.

Джимми нашли в кладовой. Ему прострелили обе ступни и колено, хотя к тому времени он, по-видимому, все уже рассказал. Четвертую пулю пустили в сердце. Эрл лежал у изуродованных ног Джимми, как верный пес, призванный охранять хозяина и в другой жизни. Лишь спустя время кто-то заметил совпадение в датах: Эрла и Джимми убили 2 июня, ровно через десять лет после того, как Салли Кливер испустила дух на задворках «Голубой луны».

Старики пожали плечами и сказали, что ничего удивительного в этом нет.