Сборник эссе

На минувшей неделе после ночной смены я так вымотался, что уснул за письменным столом. Утром выяснилось, что сквозь сон я ответил на звонок и согласился прийти на конференцию, посвященную вопросам формирования национальной элиты. Пришлось идти.

Как обычно, конференция по национальной элите проходила в отсутствие её самой. Ибо те, кто считается ею по должности, на встречу не явились — прислав вместо себя десяток тревожных подведомственных женщин. Основную же массу собравшихся составляли те, кто считает себя национальной элитой именно на том основании, что их приглашают на подобные конференции те, кто на них потом не приходит. Так и живут.

После того, как докладчики несколько раз призвали друг друга Сформулировать Принципы Формирования Национальной Элиты — собрание выползло в фойе на перерыв, где меня настигли следующие национально-элитарные вопросы: стоит ли менять ауди на рейнджровер, как сыграли испанцы, на каком курорте меньше соотечественников и какой губернатор реализует больше важных информационных имидж-проектов с привлечением столичных экспертов.

Посреди всего этого дежавю ко мне подошёл отставной генерал, ныне кое-как выживающий с парой общественных фондов, и неожиданно спросил:

— Как думаете, почему у нас не получается? Может, мы от народа далеки?

Он сам же испугался собственного вопроса и рванулся было к тарталеткам — но я мощным энергетическим импульсом заставил его вернуться и безжалостно ответил.

…Проблема тех, кто сегодня, тужась, по капле давит из себя элиту, не в том, что они далеки от народа. Напротив — беда в том, что они к нему близки до неприличия. Настолько, что они не коллективное сознание нации, а её оголтелый фрейдизм.

Само слово «элита» (лат. «избранные») означает: составляющие её люди отличаются от тех, кем они рулят. Представитель настоящей элиты обязан не просто перетаскивать миллиарды вместо ящиков. Он должен жить целями и задачами, которыми не в силах жить управляемые им врач и водитель автобуса — иначе он такой же «избранный», как победитель лотереи.

Национальная элита, как ни банально это прозвучит, обязана состоять из людей, отождествляющих себя со всей нацией разом. Они должны получать личное удовольствие, изобретая и внедряя общее благо. В этом, несомненно, есть мания величия — но зато и беды масс они заносчиво принимают за свои собственные. (От этого осознания общего как своего личного, кстати, истинная элита и бывает невыносима при общении с конкурентами. Последние, если выживают, постфактум справедливо обзывают элиту Кровавыми Тиранами и Маньяками Идеи).

Но сегодня настоящая элита в большинстве передовых стран — уже достояние истории. Класс, пытающийся притвориться ею теперь от Чукотки до Аляски, в значительной степени состоит из тех, кого проф. Инъязов ласково зовёт «Национальной Улитой». Это название дано им в честь трудолюбивого моллюска, настоящего мужика и простой женщины одновременно, своими силами без устали возводящего свой дом и даже норовящего возделать чей-нибудь сад (если с ним не бороться). Среди этих моллюсков встречаются огромные, осваивающие значительные объемы зелени — но в одной раковине всё равно помещается не больше одной особи.

У представителей Национальной Улиты совсем нет мании величия — поскольку сам смысл слова «великий» их откровенно пугает. Они любят почему-то издеваться над ленинской фразой о кухарках, которых надо обучить управлять государством — но сами удручающе демократичны в своих устремлениях. Как любой сантехник, они живут под диктатурою частной жизни; как и он, мечтают о стабильности — только чуть более многоэтажной. Они дарят дамам бирюльки, а Иван Иванычу амурчиков от Церетели, свирепо отделяют своё родное от общественного — и, как простой сантехник, злятся, когда все эти люди чего-то от них хотят за их зарплату.

Их появление не случайно. Ещё 20 лет назад именно наличие во власти маньяков, отождествляющих себя с государством, считалось в десятках стран мира главным препятствием на пути к всенародному кутюру. Люди, видящие только общее благо, неспособны увидеть маленького человека, повторяли трибуны. Они неспособны понять чаяния народа и реализовать их.

Что ж. Современной Национальной Улитой все народные чаяния реализованы: её быт выглядит грёзой привокзального таксиста, уснувшего под Тимати. Её котлам позавидует любой; её умение вести дела и отжимать девайсы впечатляет; её дома совсем не позорны; её жизнь удалась.

Конечно, это не совсем то, что требуется для модернизации великих держав накануне всемирных потрясений. Но винить Национальную Улиту этих стран не за что. В силу самой своей гипердемократичной природы, за какое бы славное дело она ни взялась — она всё равно будет думать о простых человеческих ценностях: своём доме, семье, друзьях. Поэтому нечего удивляться, что все ценности оказываются сосредоточены в итоге именно у перечисленных категорий.

Справедливости ради надо признать, что Национальная Улита не ограничивается чиновными кабинетами и придворными фондами. В наиболее ярких противниках власти примат простых человеческих радостей при случае проявляется не менее сильно. Достаточно вспомнить печальный случай в Российской Федерации, когда целый ряд гонимых лидеров широчайшего идейного спектра с рычанием и чавканьем набросился на одну-единственную халявную фотомодель.

…К сказанному остаётся добавить, что именно засильем Национальной Улиты объясняется отсутствие в окружающем нас воздухе такой тонкой материи, как национальная идея.

Вообще-то, как показывает История, любая идея может стать национальной. Но для этого совершенно необходимо, чтобы её реализатор взял в дело всю нацию.

…В сущности, это всё, что я хотел бы сказать об элите.

Своличизм, или В защиту свободы

— А вот я не знаю, что выбрать. — заявила Истинному Учителю Истины (то есть мне) энергичная девушка лет 18, неустановленным ветром занесённая в мой кабинет. — На банковское пойти или на е-менеджмент?

Увы, я видел в ней лишь искреннюю любовь к детям, тягу делиться знаниями и открывать таланты, глубокое терпение и веру в людей. Мне пришлось сказать гостье жестокую правду.

— У вас задатки и склонности педагога, дитя моё. — констатировал я. — и вы это знаете.

— Ну мало ли у кого какие задатки. — предсказуемо обиделась пациентка. — Я же свободная личность. У меня есть выбор, как жить. А я выбрала жить нормально. Так банковское или е-менеджмент?

Терпение Гиперкуба тоже имеет свои пределы. Я цинично ухмыльнулся и бухнул о стол волшебным зеркалом, в котором гостья увидела себя в обоих вариантах грядущего. Пока она корчилась в терапевтическом ужасе, я налил себе кофе со льдом и задумался.

Пациентка, в сущности, пала невинной жертвой чудовищного инопланетного вируса, придуманного Внеземными Цивилизациями для вящего морального опускания Человечества. Этот вирус призван задушить в зародыше самое ценное, что у нас есть — стремление к свободе.

Проф. Инъязов называет этот вирус словом «Своличизм» — имея в виду навязчивые заявления больных о том, что они Свободные Личности. Болезненность состояния прекрасно иллюстрирует следующее явное противоречие: инфицированные одновременно верят и в то, что они свободны, и в то, что они не в силах что-либо изменить.