Сборник "Этические уравнения"

– У него температура сорок и две, – доносится откуда-то тихий голос.

– Вызывай врача, – раздается второй. – Намочи полотенце, положи на лоб.

Чье-то ласковое прикосновение, лоб накрывает приятная прохлада.

– Бабуля… мама… – шепчет он, не видя их лиц.

Шары бледнеют, становятся призрачно-неощутимыми, но ненадолго. В голове снова поднимается жар, душно, дышать нечем, шары надвигаются со всех сторон, закрывают обзор, и Арсений начинает их раздвигать…

Грипп, ему двенадцать лет. А болел он всегда тяжело…

Темнота, тихое тиканье, боль в груди… и в руке…

Арсений Васильевич открыл глаза.

Он лежал на кровати, укрытый по грудь белой простыней. Рядом капельница, прозрачная трубочка тянется к левой руке, по ней бегут золотистые капли физиологического раствора. На лбу, на шее и на обеих руках датчики с проводками. Грудь перебинтована, под бинтом – жар и пульсация боли.

Пуля, вспомнил он. В меня стреляли…

Повернул голову, шаря глазами по сторонам.

Больничная палата, две койки, но он здесь один. У изголовья стойка с какими-то приборами, куда тянутся провода от датчиков. В палате никого, хотя рядом стоит стул для дежурной медсестры. Видимо, отлучилась по надобности.

Я в реанимации, пришла равнодушная мысль. После операции. Пулю, наверное, вытащили. Но болит… и дышать трудно…

Арсений Васильевич шевельнулся и едва не потерял сознание. Глаза застлала кровавая пелена.

На аппаратной стойке запищал сигнализатор.

Кто-то вбежал в палату, лба коснулись холодные пальцы, раздался женский голос:

– Он очнулся, Лев Борисыч. Да, я сделаю укол транспарина. Ничего, сейчас мы успокоимся.

В правую руку вонзилась иголочка боли, исчезла. По руке поползла теплая волна, вошла в голову, родила облако темноты…

Он плывет сквозь густую вязкую лаву, сковывающую движения. Впереди показывается колечко света, расширяется, превращается в устье тоннеля. Еще два взмаха и…

Полумрак, тикающая тишина, запах лекарств, белая простыня, капельница…

Та же палата, то же положение, в груди застрял горячий камень, жжет и давит, не дает дышать. Дьявольщина, когда это кончится?! Может, попробовать полечиться самому?

Арсений Васильевич попытался усилием воли вызвать состояние властвовани я, какое он испытывал во время сеансов коррекции жизни Карипазима… и вновь потерял сознание!

Темнота, бездна, что-то живое дышит со всех сторон, смотрит, оценивает, толкает то в бок, то в спину, лижет мокрым шершавым языком лицо…

Уйди!

Удивление, изучающий взгляд, толчки стихают, «язык» втягивается в шуршащую бездну, взгляд тускнеет…

Откуда-то прилетают отголоски разговора… точнее, кто-то размеренно читает некий текст, смысл которого не сразу достигает сознания.

Арсений Васильевич напрягает слух.

Голос становится четче, не поймешь – мужчине он принадлежит или женщине:

…большая часть мировых идеологий и политических идейных течений есть варианты глобальной стратегической духовной функциональной программы, охватывающей все космические цивилизации данной метавселенной…

Зачем? – вяло поинтересовался Арсений Васильевич, лишь позже осознав, что задал вопрос мысленно.

Система заинтересована в масштабном программировании эволюции, охотно откликнулся Голос.

Какая система?

Система Контроля Мультиверсума.

Бог?

Нет, это безличностная сущность, персонифицирующая свои идеи по мере надобности в конкретных исполнителях. Именно благодаря ей духовное функционирование активных человеческих социосистем превращалось в гибель племен, народов, государств и целых земных цивилизаций.

Она так сильна?

Получить господство в религиозных течениях и государственных структурах несложно. Этого можно добиться путем физического уничтожения и грубого устранения с мировой сцены лидеров систем, как это было сделано с языческими пророками, ведическими гиперборейскими магами, ясновидцами и – позднее – с их потомками – волхвами. Но можно того же самого добиться путем сокрытия истины, путем лжи и обмана. Эта подсистема также функционирует успешно, хотя и намного медленнее.

Информационная коррекция…

Совершенно верно. Все значительные кризисы в обществе абсолютно управляемы и могут быть спровоцированы искусственно с помощью манипуляционных духовно-фундаментальных сценариев на основе распределения энергоинформационных потоков.

Я тоже этим занимаюсь… занимался…

Таких, как ты, много.

И на Земле тоже?

Земля такой же узел коррекции, как многие другие разумные системы. Ею тоже управляют операторы Системы Контроля.

Экзоры…

И местные операторы, такие, как Диспетчер.

Он… человек?

Нет, он д р е в н и й, один из тех, кто уцелел из первых носителей разума на Земле. Ему более миллиарда лет. Он хорошо знает механизмы энергоуправления и в состоянии генерировать причины событий, которые произойдут через десятки и сотни лет. Но без помощи людей, ныне живущих, ему не обойтись, он слишком стар, чтобы справляться с таким активным узлом, как Земля. Да и над ним немало иерархов, которые тянут одеяло на себя, что потом отражается на жизни человечества.

Кто они?

Маги, Распорядители, Инспекторы, Жрецы и Вышние.

Боги?

Нет, это полевая форма разума, энергосущности, контролирующие весь Мультиверсум.

Голос начал слабеть, тускнеть, резонировать, шипеть, уплывать в шумы космоса.

Арсений Васильевич хотел было позвать его, напрягся и снова провалился в колодец темноты и тишины.

Очнулся от поскрипывания уключин и плеска волн, будто его везли на лодке по глубокому озеру холодной беззвездной ночью. Прислушался, не понимая, где он находится и почему не чувствует тела. Сквозь плеск и скрип донеслись бубнящие бесполые голоса. Один был смутно знаком, другой – басистый, хрипловатый, ровный, вызывал ассоциации скрипа ножом по стеклу. Они спорили. Арсений Васильевич прислушался.

…никакой альтернативы, сказал обладатель второго голоса.

Механизм сброса практически не требует внешнего вмешательства, возразил обладатель первого.

О чем вы? – мысленно спросил Арсений Васильевич.

О пределах и нормах вмешательства, вежливо ответил первый; это был тот самый голос, который недавно вещал о коррекции жизни Земли. О принципах Божественной Этики и способах ее материализации.

Главное – достичь цели, вмешался второй, скрипучий и неприятный. Средства – не главное. Принцип равновесия должен быть соблюден любой ценой.