Сборник Попаданец
Шрифт:
— А я что? — Мне было неловко до жути. — Я все отдам.
— КОМУ?! — На пару выпалили женщины, подавшись вперед.
— Да кому я могу отдать? — Я смущенно пожал плечами. — Жене, конечно, больше некому…
— Нет, ну скажи на милость, где таких мужиков делают?! — Де Кервье закатила театрально глаза.
— А главное, почему нам в свое время всякая «шелупонь» под юбки лезла? — Император хлопнул кулаком по столу.
Уже под вечер император вернулся в выделенное под его делегацию крыло дворца, несколько устало отдавшись в заботливые руки фрейлин, дабы те помогли снять платье, расчесать после укладки плотное покрывало шелковистых волос и снять
Легкая улыбка коснулась строгой и несколько надменной красоты на ее лице, когда горячая вода сделала свое дело, раскрыв поры на лепестках, отчего те выпустили в воздух дурманящий аромат сладких масел.
Большое, в два человеческих роста, зеркало стыдливо высветило, как легкая накидка соскользнула с плеч, горделивой ланью, или даже больше похожей на кошку статью, продемонстрировав обладательнице сего тела всю ее красоту и великолепие. Императрица неспешно погрузилась в горячее великолепие ласкающей воды, с блаженством прикрыв глаза и легким взмахом руки отпуская всех своих девочек-послушниц.
Внесенные ряды канделябров успокаивающе мерцали рядами свеч, мягко подчеркивая наступление ночи, а легкий пар, наполненный ароматом цветов, был подобен мягкой и ненавязчивой музыке, ласково баюкая тело и душу.
Все было идеально, казалось даже, тишину в покоях подобрали в специальных тонах, но зыбкость идиллии внезапно была нарушена смещением теней по углам. Это словно ветром подернуло свечи, серость теней всколыхнулась безумными волнами, совершенно неожиданно замерев сгустком тьмы в дальней оконечности зала.
— Гальверхейм! — Сгусток тьмы сплел некое подобие человеческой тени, в подробностях и всех оттенках серого выстраивая контур с узнаваемыми чертами высокого худощавого и седоволосого мужчины. — Ты сделала, что я просил?
— О боги, Алексис! — Легкая гримаса недовольства коснулась лица императрицы. — Ты совсем за чередой этих лет подрастерял свою галантность и такт? Где твои манеры, герцог? Не видишь, дама изволит отдыхать!
— Прости, Галчонок. — Призрак отобразил усталую улыбку. — Но у меня мало осталось времени, они заключили договор с Дочерью Луны.
— В игру вступает Тайшана? — Желваки заиграли на острых скулах императрицы. — Плохо дело, ты хоть и редкостный гад, но тебе не откажешь в шарме, мой старый враг.
— Мне тоже было приятно все это время гоняться за тобой, — рассмеялась тихо тень. — Так что мальчик?
— Мальчик? — Императрица передернула плечами, нахмурив брови. — Он взял твой подарок.
— Хорошо. — В подтверждение слов тень мягко склонила голову. — Очень хорошо, корми его с рук аккуратно, Гальверхейм, не потеряй его.
— Мне он нравится. — Женщина откинула назад голову, прикрыв веки. — Знаешь, на тебя похож, вернее на того, каким ты был когда-то очень давно.
— Не играйся, Галчонок, не влазь сюда, это не твоя игра! — Тень взволнованно подернулась рябью. — Не испорть мне мальца!
— Да я что? — Женщина кокетливо в полуулыбке вскинула бровь. — Подумаешь, какие мы нежные, я, может, из благих побуждений.
— Не смеши меня, где мы с тобой и где благие побуждения? — Тень сурово нависла над бассейном. — Смотри у меня! Головой за него отвечаешь, никто не должен знать о его судьбе!
Два разных полюса города замерли в каком-то тягостном ожидании. У южных ворот лейтенант Персиваль, впервые за чуть более чем двадцатилетний стаж несения караула на вратах города, с
замиранием сердца всматривался в приоткрытые створки, а выше, не ведая о том, точно так же у северных ворот замер караул лейтенанта Келснера.Полдень. Жаркий, с высоким и жарким солнцем, никогда не был помехой для бесконечной вереницы посетителей Финора. Так было определено еще более ста лет назад, западные и восточные ворота выпускали из каменного мешка стен, а север и юг были приемной. Здесь никогда не было перерыва, народ грязной, мутной и разномастной толпой втекал в узкие стены города, дабы затеряться в нем, разбившись на тысячи судеб, и вот сейчас привычный порядок вещей был нарушен. Городская стража юга и севера с недоумением взирала на внезапно онемевший зев врат, впервые, наверно, за все время, что люди здесь несут службу, совершенно остановившийся, совсем. То есть полностью. В ворота города вдруг совершенно прекратили входить люди.
— Лейтенант? — К Персивалю подходил его десяток, в недоумении оглядываясь по сторонам. — Что происходит?
И точно так же стражники северных врат осторожно жались к Келснеру, пытая его вопросами, что, впрочем, было бесполезно, так как не тот и не этот совершенно не догадывались об истинном значении сей немоты.
— Тихо! — Келснер, властный поджарый мужчина, воздел сжатый кулак, прекращая пересуды. — Встали по местам, я, кажется, что-то слышу.
— По местам! — Персиваль также расслышал какой-то приближающийся гул. — Всем внимание!
Но внимание требовать от служивых не нужно было, оно, что с севера, что с юга, всецело и так было приковано к распахнутым створкам, сквозь которые хорошо просматривался кусок тракта и нарастающее облако дорожной пыли.
— Боги поднебесья! — Первыми всполошились стражники с севера, внезапно, словно тараканы, брызнувшие в разные стороны из-под тапка. Келснер, бывший бравый вояка, не сразу осознал всю плачевность ситуации, в считаные секунды все его подчиненные скрылись в караульных помещениях, оставив лейтенанта одного в центре ворот, с открытым ртом и бешено стучащим сердцем, причем не в груди слева, а где-то, судя по ощущениям, гораздо ниже.
Мощь, вот как можно было охарактеризовать дутого мышцами вороного коня-тяжа, что внес первым в ворота своего пугающего седока. Да, это не простой конь, по его виду можно было подумать, что этот конь съел еще одного коня, чтобы его мышцы и холка смогли достичь подобного размера. Специальная рыцарская порода, Келснер, когда-то в былые годы служивший в армии и повидавший разного на своем веку, знал, что подобный жеребец стоит по деньгам, как три деревеньки разом со всем скотом, как двуногим, так и более дорогим, четвероногим. Это не тупые клячи, по золотому отдаваемые конными заводчиками, это целая история и аристократия в мире животных. Только знать и только рыцарские семьи имели право владеть подобным великолепием, заточенным исключительно под их нужды. Машина смерти, даже в таком виде использования его как средства передвижения, монстр помимо седока нес на себе специальный доспех, увенчанный сотней всевозможных шипов и рогов.
Келснер немного запоздало, но по уставу склонился в поклоне, ибо других толкований быть не могло, сидящая на жеребце коротко стриженная и закованная в тяжелый доспех женщина принадлежала ордену бестиаров, самому грозному, беспощадному и старому ордену короны, чей авторитет никогда и никем не ставился под сомнение, по крайней мере, в твердом уме и трезвой памяти, так сказать, во избежание. В подтверждение его мыслей следом за женщиной в ворота въехал знаменосец, на таком же тяже и также при полном доспехе. За его спиной развевалось кроваво-красное знамя с черным шипастым крестом, а древко венчал оскалом зубастый череп какой-то злобной твари.