Сборник Попаданец
Шрифт:
— Я не обещала, я и не давала! — Милана перешла на крик. — О каких отношениях ты говоришь? Она была телохранителем при нем, что я еще не знаю?
— Девочка была влюблена в него. — Десмос нервно сглотнул подступивший ком к горлу.
— ……….! — На пару выдали сестрички, округлив рты.
— Нет-нет, сейчас же скажи, что все это не так! — Милана Хенгельман отрицательно мотала головой. — Я не знала, демоны вас всех раздери, ну телохранитель, ну друг, но только не любовь! Ты-то, старый дурак, о чем думал вообще? Это же твоя дочь, ты ее инициировал!
— Ну, вообще-то, если вы не забыли, мне в то время вот эти красивые ручки и не менее красивые ножки поотрубали нахрен! — уже вспылил вампир. — Я, как личинка жука, больше года под землей провалялся не
— Какая же я дура! — Милана схватилась за голову. — Я думала, все из-за Валентина!
— Все, да не совсем, — поумерив пыл, произнес вампир. — Я сам и половины не знаю их отношений, и себя не вини, ты потеряла брата и обрела вновь сестру, немудрено было забыть про эмоции окружающих, когда свои захлестывают через край.
— Боги, Мила. — Априя обхватила сестру за плечи. — Теперь ясно, что искал в доме де Тид, он искал больное место, чтобы надавить на него.
— Что вы узнали? — Десмос нервно повел плечами.
— Ничего нового, — печально произнесла Мила. — Все старо, как мир. Паразит, из чувств к ней, смог пробить грань междумирья, она вернулась к нему, а я помогла обрести ей тело. Это история боли, это то, что вернуло когда-то в этот мир Адель, Белую Смерть, заставляя годами убивать всех вокруг. Ты знаешь, мы, некроманты, для создания слуг всегда выискиваем таких покойников. Особенных, тех, кого не нужно силком вытягивать из небытия, а именно таких, которые сами держатся за оставленное здесь. Лучшие призраки, самые сильные убийцы. Я всего лишь хотела создать безмозглый инструмент, а в итоге сотворила шедевр всей своей жизни, идеальное соотношение эквивалента жажды и стремления вперед.
— Я думал, это просто эхо узнавания. — Граф нервно разорвал воротничок, устав его дергать и поправлять. — Ты же не хочешь сказать, что все это время в бочке у нас сидело живое и чувствующее существо? Умоляю, скажи, что она это не она, скажи, что хотя бы сон был избавлением для нее.
— Я не знаю. — Милана опустила взгляд. — Это выше моего понимания.
— И что же с ней сделал Тид? — Граф подался вперед.
— Он освободил ее, — вместо сестры ответила Априя. — Мы пока не знаем как, но он отвязал ее поводок и научил выживать без питательной среды.
— Она разумна? — Граф нервно принялся расхаживать, не находя себе места. — Она сможет контролировать себя?
— О да, — невесело рассмеялась Милана Хенгельман. — Думаю, сейчас у бесовки все под контролем.
— Что же теперь будет? — в пустоту, больше для себя, спросил вампир.
— Ох, граф, ты даже не представляешь половины из того, на что способно любящее женское сердце. — Печально улыбнулась Милана Хенгельман. — Даже половины…
Во дворце началась какая-то суета. Даже не знаю, с чем это было связано, но всем резко стало не до меня, чем я, естественно, не замедлил воспользоваться и подписал себе отпускные грамоты у де Кервье. Через слуг и их невнятное бормотание я еще успел выцепить слух о том, что в город прибыла делегация дьесальфов, и мне даже на секундочку стало интересно поглядеть на них хотя бы одним глазком, но это была всего лишь секундочка, потому как мой разум услужливо нарисовал мне картину, как я опять встреваю между молотом и наковальней, решая еще и проблемы этих загадочных гостей. Посему я сгреб весь свой скудный скарб в дорожную заплечную суму и по старой доброй английской традиции не стал даже ни с кем прощаться.
Утречко было шикарным, проснулся с лучиками солнца, помахал руками-ногами для бодрости организма по завету господина Ло, хорошенечко прополоскал взмокшее тело в прохладной водичке, махом влил в себя полкувшина зеленого чая и покинул ворота дворца, оставив свои грамоты на охране.
Лепота. Господин Ваггет, занятый всеобщей суматохой, с барского плеча отвалил мне своих щедрот, а именно целых три недели отпуска до начала занятий, когда съедутся старшекурсники и преподаватели с летних каникул, так что от подобной вседозволенности меня переполняла легкая эйфория и пробивал
мандраж. Очутившись за воротами, я не стал останавливать наемный экипаж, а просто тупо с наслаждением топтал свои ножки по каменной мостовой, отпустив мысли по ветру, и блуждал взглядом по фигурной лепнине городских домов. Этот город может быть красивым, он может быть опрятным и чистым, а также тихим и немноголюдным в столь ранние часы, когда кроме меня по улочкам спешили лишь торговцы, дабы открыть свои лавочки аккурат к подъему знатных особ.Мягкая кошачья лапа насыщенного аромата свежей выпечки ухватила меня за нос, развернув в противоход и заставив свернуть в небольшой проулок, где открывал свои дышащие жаром ставни лавки один из владельцев пекарни.
— Ох, милейший! — Я остановился перед тучным мужиком с розовой лысиной и здоровенными волосатыми ручищами. — Скорей же без промедления покажи свой товар, иначе я от запаха из твоей лавки слюной весь изойду!
— Доброе утро, господин! — Расплылся мужчина в улыбке, тут же оценив, видимо, по статусу мою зеленую мантию лекаря академии. — Чего желаете? Есть чудесные рогалики с маком, на подходе булочки с изюмом, а еще хочу вам сказать, моя жена Меллисана сегодня по-особому расстаралась, с утра приготовив восхитительные кексы, пропитанные еще с весны закупленным медом разнотравья!
— О, теперь я вижу, куда так торопится солнце! — Я решил ответить ему любезностью на его дружелюбный тон. — Оно спешит занять очередь к вам в лавку! Давайте всего по паре, но лишь об одном молю, дайте хорошую буханку белого хлеба!
— Хо-хо! — рассмеялся он басовито, словно Санта-Клаус, не забыв при этом потрясти своим массивным пузом. — Будет сделано, господин!
И он таки сделал, и я таки познал счастье, когда половина моего лица утонула в свежем и еще теплом хлебном каравае. Блаженство. Все рогалики, булочки и кексики в промасленной бумаге отправились в заплечную суму, а я тыкался мордочкой в хлебную мякоть, словно теленок в вымя матери, урча от удовольствия.
— Нет, ну где ваши манеры, барон? — От голоска, раздавшегося у меня за спиной, я чуть не откусил себе язык и палец разом.
— Принцесса?! — С трудом прокашлявшись, я с ужасом рассматривал хрупкую фигурку высокой девушки, что поверх платья накинула на себя легкий плащ с глубоким капюшоном. — Вы, какого хрена… Кхм… Вы что тут делаете?!
— Какая безкультурщина, барон! — Она подошла ко мне, принявшись отряхивать мою грудь от хлебных крошек. — Сначала сбегаете из дворца не попрощавшись, а потом шляетесь по городу, словно поросенок, вымазавшись и совершенно не глядя по сторонам. А дабы вы почувствовали укол совести, могу вам сказать, что я за вами вынуждена была плестись от самого дворца, не говоря уже о том, как мне пришлось полночи не спать, дабы караулить вас.
— Зачем? — От подобного кульбита судьбы не так-то просто быстро оправиться.
— Этого я еще не придумала, но думаю, к концу дня мысль обязательно родится. — Она, улыбнувшись, окинула меня взглядом с ног до головы. — И прекратите, словно мать ребенка, прижимать к груди буханку хлеба, у вас ее пока никто не забирает. Ну вот, сами напросились.
— На что? — Я банально не находил слов для диалога.
— Сейчас покажу. — Она, практически не встретив сопротивления, разжала мои пальцы на хлебе, извлекая из моих рук остаток каравая. — И пусть вам теперь станет стыдно, так как лишние граммы на моих бедрах целиком и полностью ваша вина.
— Но я не я! — Автоматически потряс я воздух столь искрометным умозаключением.
— Точно! — Хмыкнула она, неспешным шагом обходя меня. — Мы не они, а они не мы, и все вокруг не то, что кажется. Давайте там не отставайте, с утра прохладно, лучше будет еще немного ножками пройтись, чтобы взбодриться.
— Куда? — Быстро-быстро заморгал я глазами ей вслед.
— Хороший вопрос! — Она воздела вверх свой пальчик, замерев на выходе из переулка. — Вот туда пойдем, так нам встающее солнце будет светить в спину, а, следовательно, нам не придется жмуриться, отчего у нас не появятся морщинки у глаз раньше времени.