Сборник Попаданец

— Вы хоть на минутку задумались о последствиях и о том, как мы теперь будем выглядеть в свете этих событий! — не унимался Митсвел, совершенно не обращая внимания на слезы дочери, лежащей на полу. — Вы, две тупоголовых курицы, опозорили семью! Опозорили на весь свет, так как эта грязная чернь расплодит слухи по всему миру!

— Ну-ка закрыл свой рот! — В комнате разом, словно по волшебству, вдруг резко понизили температуру, когда, мягко шелестя полами кружевных юбок, к ним вошла императрица, сверкая льдом своих глаз. — Ты что себе позволяешь, мальчишка?

Сказано было тихо, но так, что Митсвел со щелчком закрыл рот и сделал пару шагов назад, попятившись с пути Вечного Императора.

Высокая, резкая и красивая в своем холоде женщина щелчком пальцев захлопнула за собой двери, отгораживая семью от сторонних глаз и ушей.

— Ты как, огонек? — Императрица слегка приобняла за плечи старушку, промакивая слезы своим платком на ее лице. — Ну ладно тебе, успокойся, ты же знала, что так будет, давай соберись.

— Спасибо. — Де Кервье с благодарностью кивнула, принимая платок из рук императора и отворачиваясь вновь к окну, чтобы немного успокоиться и привести себя в порядок.

— Отец, это не твое дело! — попытался вновь вклиниться король.

— Заткнись, — императрица отмахнулась от него, помогая рыдающей принцессе подняться на ноги и усаживая ее в кресло. — Ты и так уже успел наговорить более чем достаточно.

— Курицы! — Лицо Митсвела исказила гримаса злобы. — Меня окружают курицы! Всю мою жизнь вы кудахчете на разные голоса, бегая вокруг меня, но я не позволю вам и в этот раз все сделать по-своему!

— Папа! — рыдая, протянула к нему руки Катрин. — Но ведь ничего не было, я девственна!

— А что же тогда, по-твоему, было? — Король, словно зверь в клетке, принялся расхаживать по комнате.

— Мы просто поцеловались… — Принцесса опустила голову.

— Просто?! — Король замер возле дочери, разведя руки. — Просто?!

— Я… — тихо прошептала что-то принцесса.

— Что? — Митсвел театрально склонил голову набок. — Не слышу, что ты?

— Я схватила его за яйца, — вжав голову в плечи и зажмурившись, наконец, произнесла она. — Я совсем чуть-чуть помяла их и сразу же отпустила его на волю, папа! Честно-пречестно!

— У-а-а-а-а! — Слов у его величества не было, он весь стал бордово-красным, словно свекла, его пудовые кулаки принялись гулко долбать изысканно драпированные стены, круша меблировку комнаты. — Курицы-ы-ы!

— М-да, — произнесла императрица, пригибаясь, когда над ее головой пролетел маленький столик красного дерева, отправленный в полет пинком могучих копыт короля. — Про яйца, пожалуй, не стоило.

— Определенно, — согласилась старушка, в последний момент отскочив от окна, в которое его величество выкинул кресло.

— Но он же сам спросил! — возмутилась принцесса, прячась за спинкой дивана.

— Запомни, деточка, в будущем пригодится, — произнесла бабуля, также заскакивая за диван, когда король стал швыряться канделябрами. — Мужчины такие создания, что сами не знают, что спрашивают. Для их же блага всю информацию для их ушей следует тщательно сортировать, сама видишь, какие они ранимые и слабые внутри.

Раненый и слабый мужчина меж тем, жутко потея и кряхтя, выбросил из окна тяжеленный сундук из мореного дуба, заменяющий комод в местной обстановке, тут же принявшись в остервенении рвать на тряпки шелковые портьеры и гардины, жутко рыча и похрюкивая от негодования.

— Курицы-ы-ы! — победоносно воздел к потолку руки король, разрывая над головой подушку, отчего всю комнату заполнили разлетевшиеся в разные стороны белые перышки.

— Яйц-а-а-а! — через некоторое время опять заорал он, с ноги выбивая часть межкомнатной перегородки и застревая в стене, отчего, нелепо размахивая руками, стал прыгать на одной ноге.

— Ну, все, кажется, попался, — произнесла императрица, рассматривая матерящегося и обездвиженного короля у стены.

— Вот скажи мне, чего так истерить? — обратилась к императору старушка, выбираясь из-за дивана и помогая выйти принцессе. — Если бы мы, женщины, не мяли каждая в свое время мужикам яйца, то где бы сейчас человечество было? Мы бы давно уже все вымерли.

— Курицы-ы! — сопел король в капкане. — Яйца-а!

— Это что-то глубинное, — пожала плечами императрица, стряхивая с диванчика ворох перьев и, аккуратненько подобрав платье, присаживаясь на него. — Что-то вроде старинной пословицы, свои яйца ближе к телу, или как там, в народе, говорят?

— Фух, умотал, гаденыш. — Вальери устало уселась рядом с императрицей. — Весь в покойного папочку, лишь бы кулаками махать.

— Дурная наследственность, — рассмеялась императрица, добавив уже королю: — Ты как там, Мити? Полегчало немного?

— Я вам покажу яйца-а-а! — Король через спину потряс своим кулаком, продолжая балансировать на одной ноге и безрезультатно пытаясь вытащить из проема стены другую.

— Поверь мне, солнышко, — откликнулась старушка. — Мы с императором уже видели их у тебя, можешь не показывать. Маленькие такие, розовенькие, ты в детстве часто ими тряс, бегая без штанов.

— Курицы! — сквозь стон заскрипел зубами Митсвел Первый.

— Ой! — вскрикнула вдруг принцесса, поднимая с пола осколок зеркала. — А где мои брови?

— Ну и семейка. — Театрально закатила глаза императрица. — Как ты с ними столько лет одна возишься?

— Тяжело только первые шестьдесят-семьдесят лет, потом привыкаешь, — шмыгнула носом старушка.

— Где мои брови?! — взревела под стать своему отцу Катрин.

— Яйца! — вторил рупором папа.

— Что делать-то теперь? — Старушка повела плечами. — Ума не приложу.

— Ну, эту красотку однозначно в Карбланд. — Махнула рукой императрица. — Пусть теперь у ее мужа голова болит, с нас, пожалуй, хватит.

— О боги поднебесья! Что обо мне теперь люди подумают без бровей?! — голос принцессы в какой-то момент заглушил порыкивания отца.

— Вот! Слышишь? — усмехнулась старушка. — О репутации задумалась.

— А вот с этим придется повозиться. — Император качнул головой в сторону короля. — Тут так просто не обойдется, убьет ведь барончика нашего.

— Пожалуй, убьет, — согласилась Вальери. — С него станется.

— Жаль парня. — Императрица сняла с плеча де Кервье перышко. — Есть мысли какие по этому поводу?