Сборник Попаданец

— А как же, — улыбнулась бывшая королева. — Мы, женщины, посланы небесами, дабы думать о главном и наперед.

— Где мои брови?!

— Рассказывай, — улыбнулась императрица. — Как нам спасти в этой ситуации…

— Яйца!

— …наше юное дарование?

— Где мои брови?

— Яйца!

— Брови!

— Курицы-ы-ы-ы!

* * *

Похоже, я как всегда попал.

Меня прямо с площади забирали под конвоем, предварительно сковав в кандалы. За что? Ну, мало ли? Мне не говорили, а у меня не было сил и желания спрашивать. Я тупо и безразмерно устал, для того чтобы думать, жить и барахтаться, сопротивляясь вселенной.

Сначала меня везли в закрытом возке, потом тащили под руки в какие-то подвалы, напялив темный мешок на голову. Правда, там я не успел даже как следует отоспаться, меня уже через пару часов вновь потащили в возок и в очередные подвалы темницы. Мак мне услужливо высветил, что в этот раз меня удостоили чести привезти в первое дворцовое кольцо, то есть я теперь буду проживать на одной лестничной клетке с королем. Единственное, что он наверху, а я немного под землей. Самую малость, и возможно даже, когда-нибудь вновь увижу солнце.

Но это так, мечты.

Спать было жутко неудобно в кандалах, света в камере не было совершенно, благо хоть руками в наручниках удалось справиться со штанами, мелочь, но дорогого стоит не ходить под себя.

А еще мне не давали магичить. Это просто низводило меня в глубины отчаянья, похоже, там за дверью за мной следила группа магов, так как любое из плетений, какое я бы ни пытался построить, тут же разрывалось на стадии создания в клочья, заставляя меня морщиться от отката силы.

Тьма, холодные камни и звон цепей, когда я переваливался с бока на бок, ковыряясь в памяти, в себе, пытаясь собрать воедино остатки сознания и тот хлам из обрывков чувств, что еще остались во мне после той ночи на площади.

Все ли было мной сделано верно? Не знаю. Честно, не возьмусь за самосуд, ибо внутри осталось гадостное послевкусие от нашей с Тиной встречи. Очень такое нехорошее чувство, из острых специй предательства, отчаяния, боли и того, что следовало что-то досказать и донести до нее…

Да уж, натворили мы с Миланой дел. Кто бы мог знать, кто бы мог предупредить тогда нас о том, чего мы касаемся? И насколько бы мне было легче, если бы Тина осудила меня, но, увы… Увы, десятки трупов на площади и не меньше по городу говорят о моей причастности к глупой беспечности и недомыслию важности сжимаемых в моих руках силах и знаниях. Было безмерно жаль загубленные жизни, было несоразмерно тяжело потерять ту «не-жизнь», что пришла через время ко мне, и даже в какой-то момент я краем сознания успел мимоходом пожалеть себя и все те начинания, те шаги, что теперь продолжат печатать без меня другие люди.

Как-то криво у меня выходят мои потуги быть рядом с людьми. Странно и нелепо, я вроде как абстрагируюсь от общей толчеи, но от этого лишь глубже увязаю в чувствах и страстях окружающих. Раньше в далеком и практически позабытом прошлом было проще, гораздо проще соблюдать нейтралитет, не высовываясь из кокона серого одиночества.

Время, ох как тяжело летело время. Выспался, казалось, на целую жизнь вперед, от тягомотины ничегонеделанья горланил песни и читал стихи.

Он идет по колючей проволоке… Плачет возле афишной тумбы… Сам себя именует сволочью… И ворует ромашки с клумбы… Черной тучей висит над площадью… Гамаюном кружиться пробует… Мол, любите, кого вам хочется. Только больше меня не трогайте! Он — адепт разноцветной магии, Но сегодня — поклонник черного… …Слово, выкинутое из саги, и Поднебесная, подзаборная… И на все на четыре стороны Он свои распевает песенки. И уходит один из города. И навстречу спешит по лесенке. А еще он сидит на облаке. То печалит, то злит… то радует… И шутя изменяет облики. И с Луны постоянно падает…

Странный стишок некоего Аль Рисачева, прочитанный мною в незапамятные времена, скороговоркой зачитывался, вновь и вновь находя какие-то потаенные смыслы в душе. Какие? Потаенные, ибо поклоняться черному нужно именно так, не афишируя своего таланта. Хороший мне подарочек преподнес император, вручив в руки томик трудов черного мага прошлого.

Интересное чтиво, что услужливо открывал страницу за страницей передо мной Мак. Много, ой как много было описано и изучено этим темным, он действительно был мастером от бога… ну или кто там наставляет на путь истинный подобных субъектов? Хорошие выкладки по энергетике, добротные объяснения по структурам и узлам, есть и готовые композиты заклинаний, есть недосказанности и точки для размышлений. Люблю подобных людей. Аль’Фарамут, ни много ни мало, гений, он века назад делал и обсчитывал такие вещи, от которых волосы на голове шевелятся, преобразуя подчас несовместимое воедино, создавая на разрушительно нигилистской платформе энтропии новую яркую и непонятную жизнь, окрашивая пугающую тьму своего таланта всеми цветами радуги.

— Подъем. — Зазвенели ключи от двери, и через какое-то время свет факелов до слез ослепил меня, когда в камеру вошла стража. — Давай живее, тебя ждут.

Кто и зачем меня ждет, мне было в общем-то не важно. Ноги и руки затекли из-за долгого бездействия, и все, о чем я думал, как бы не уткнуться лицом в каменный пол, пока меня вели узкими гулкими подземными коридорами к месту моего рандеву с новой судьбой. В конце концов, видимо, это она, та встреча, что наконец-то прольет свет на мои тягостные мысли в заключении. Ну, или казнят без разговоров, невесело успел сам себя обнадежить я, пока мы подходили к пластинчатой металлической двери из темного железа.

— Встал, — скомандовал стражник.

Легкий перестук, новые стражники, высыпавшие встречать меня и…

М-да, это было что-то с чем-то. Здесь, под немалой толщей земли и камня, в кромешной тьме, был сооружен приличных размеров свод. С построенной в этом каменном пузыре настоящей мини-экосистемой. Деревья, кусты, аккуратные газончики, мощеные дорожки, маленький ручеек и даже какая-то мелкая живность в виде белок и микроптичек. Рассматривая все это великолепие, освещенное высокими фонарями, я даже на секундочку смог забыть, что вместо неба здесь каменный потолок.

— Повернись. — Меня не очень любезно дернули в сторону, принявшись возиться с моими цепями и наручниками, которые не без труда, но поддались, спадая с меня со звоном на землю. — Теперь иди.

Для большей уверенности и поднятия моего жизненного тонуса меня хорошенечко подтолкнули в спину, отчего я чуть не въехал носом в мостовую. Сволочи, ну да бог с ними, хорошо хоть по традиции ногой под зад не наподдали. Растирая опухшие запястья, я медленно, мелкими шажками пошел в сторону ажурной беседки, видневшейся среди зеленого великолепия миниатюрного сада. Милое местечко, ничего не скажешь. На дорогу у меня ушло минут пять, может шесть, эта искусственная идиллия немного нервировала, но все же мне удалось немного успокоиться, когда я наконец коснулся своими ногами ступенек, где меня уже поджидала сухонькая фигурка госпожи Вальери де Кервье, суетившейся у небольшого серебряного подноса, на котором она расставляла маленькие кружки с дымящимся чаем.

— Дошел? — Она оглянулась через плечо. — Молодец, присаживайся, вижу, истомился ты уже и заждался.

— Что есть, то есть, — кивнул я, плюхаясь на мягкий матрац небольшого диванчика.

— Налетай на булочки, изголодал поди в заключении? — Бабулька пододвинула мне благоухающий поднос со свежей выпечкой, на которую я набросился трясущимися руками.

Бывшая королева села напротив меня, не беспокоя пока по мелочам разговорами, просто ожидая, пока я не управлюсь с божественной манной небесной, в виде этих булок.

— Спрашивай, — кивнула она, когда я, полуприкрыв веки, откинулся на спинку диванчика.

— Что? — Лениво повернул я голову в ее сторону.

— Тебе нечего спросить? — улыбнулась она.

— Сколько стоят большие королевские креветки на рынке Тау-Джа, в халифате Бау-Юм, если до этого лобстеров продавали по два медяка за хвост? — хрюкнул я, попытавшись рассмеяться. — Госпожа Кервье, давайте без лишних фраз о погоде, зачем вам мои вопросы, если у вас есть что мне сказать? Говорите, а я послушаю, ибо другого ничего, боюсь, мне не остается на выбор.