Сборник произведений
Шрифт:
Приезжал домой дорогой тряской,
Самой длинной и таежной в мире.
И в своем далеком Красноярске
Размышлял о матушке-Сибири.
Что ей уготовано судьбою?
Много ли родит она талантов?
А могучей Енисей-рекою
Проплывали сотни арестантов.
Проплывали баржи Красным Яром,
Кандалы играли в перезвоны.
Знал ли, что влекомые кошмаром
Проплывут
Что им уготовано судьбою?
Не к добру Сибирь призвала в гости.
Над жестокой Колымой-рекою
До сих пор белеют чьи-то кости.
А другие – унесла стремнина,
Поглотила разом, без боязни.
И была безмолвия картина
Пострашней его «Стрелецкой казни».
Левитан (из цикла "Судьбы художников")
Левитан, будучи евреем, был выдворен из Москвы по указу Александра III…
Художник позировал своему учителю В. Поленову при написании картины «Христос и грешница»
Факты биографии
В «Третьяковке», в золоченой раме,
Где в разгаре суд и суета,
С темными библейскими глазами
Предстает он в облике Христа.
Только будет это много позже,
А пока, указами гонимый,
Жить он в Белокаменной не может,
И столица уплывает мимо.
Нет Пророка, так же, как Мессии,
И в который раз подвергнут риску
Исаак Ильич, певец России,
Из столицы изгнанный по списку…
Гаданье
Пусть не верю в ангела и черта –
Для меня едины ад и рай,
Нынче душу защемило что-то,
Погадай, цыганка, погадай!
Карты суетятся в танце быстром,
Бубны – радость, пики – черный пай,
В такт мастям колышется монисто,
Погадай, цыганка, погадай!
Далека ли жизненная планка,
Или близок мой последний край?
Ну, наври, с три короба, цыганка,
Погадай, цыганка, погадай!
Ответ академику
Их было много – споров и полемик,
Накал доселе не успел остыть.
Опять в брошюре видный академик
Советует, как человеку жить:
Не нарушать естественных пропорций –
И
будут сны и ясны, и полны,Не поддаваться действию эмоций –
Взирать на все, как Бог, со стороны.
Не строить лишних, иллюзорных планов –
Зачеркивать решительной рукой,
Не брать пример с атлантов-великанов –
И станет жизнь спокойной и простой.
Не поднимать переживаний груды,
Не класть излишки на свои весы –
И станут эластичными сосуды,
И будет сердце биться, как часы.
Ах, академик, ты так много знаешь,
Но не дано всего предусмотреть…
Есть поговорка - «Сердцу не прикажешь»,
Ну, не прикажешь сердцу не болеть!
Ашкелонская встреча
В декабре пустынны пляжи
Даже в жарком Ашкелоне.
На поверженном баркасе
Мы сидели – я и сын.
«Морж», видать, с российским стажем,
В синей кепке фирмы «Сони»
Плавал в море на матрасе
Надувном. Он был один.
Было тихо и покойно,
Солнце грело, но не шибко,
Как в апреле на Урале,
Все понятно – не сезон.
В древний берег плещут волны,
Вдруг блеснет на солнце рыбка
И уйдет в морские дали.
У природы – свой закон.
Не заметили вначале,
Как, откуда он явился,
Только вот – сидит здесь, рядом
И в глазах его вопрос.
Да, глаза его алкали…
Видно, здесь он и родился
Между яхтой и причалом,
Ашкелонский рыжий пес.
Он пропах портовым духом,
Знает он, чем море дышит
На восходе и закате.
Досконально знает пляж.
Почесал его за ухом,
Пес придвинулся поближе
Я сказал ему: «Приятель,
Дай-ка лапу! Ну, уважь!»
Пес прислушался прилежно,
Заработала с нагрузкой
Мысль собачья. Озабочен:
– Мол о чем он говорит?
Сын взглянул на нас с усмешкой:
– Видно, сбрендил доктор Луцкий,
Видно, образован очень,
Да не выучен иврит.
Но – внимателен, как летчик,
Пес сидит, наставив уши,
Бьет хвостом в баркаса днище
И с меня не сводит взгляд.
Нам с ним нужен переводчик,
Сын сказал ему :«Послушай,
Извини его, дружище,
Папа просит: «Тави яд!» *
Я казнил себя жестоко:
– Ну и что ж, что я – советский,
И не знал другого крова,
В паруса чужие дул…
Но – велик язык Пророков,
Знаменит язык библейский –
Пес все понял с полуслова,
Сходу лапу протянул.
Чайки тешились в просторе,
И крутился у причала