Сборник рассказов и повестей.

Клинок со щелчком пропал в рукоятке. Лихошерст моргнул.

– Купил, что ли?

– Выменял. На зажигалку.

– КАКУЮ зажигалку?
– страшным голосом спросил Лихошерст, выпрямляясь.
– ТВОЮ?

Мосин довольно кивнул.

– Изолировать от общества!
– гневно пробормотал инженер-конструктор, последовательно ощупывая рукоять. Вскоре он нашел нужный выступ, и лезвие послушно выплеснулось.

– Слушай, - сказал он другим голосом.
– Где у тебя линейка?

Он сорвал с гвоздя металлическую полуметровку и начал прикладывать ее то к лезвию, то к рукоятке.

– Ты чего?
– полюбопытствовал Мосин.

– Ты что, слепой?
– закричал инженер.
– Смотри сюда. Меряю лезвие. Сколько? Одиннадцать с половиной. А теперь рукоятку. Десять ровно. Так как же лезвие может уместиться в рукоятке, если оно длиннее на полтора сантиметра?!

– Умещается же, - возразил Мосин.

Лихошерст еще раз выгнал лезвие, тронул его и отдернул руку.

– Горячее!
– пожаловался он.

– Щелкаешь всю дорогу, вот и разогрелось, - предположил Мосин.

– Идиот!
– прошипел Лихошерст, тряся пальцами.
– Где отвертка?

Он заметался по лаборатории. Мосин понял, что если он сейчас не вмешается - ножу конец.

– А ну положи, где взял!
– закричал он, хватая буйного инженера за руки.
– Он, между прочим, денег стоит!

Лихошерст с досадой вырвал у Мосина свои загребущие лапы и немного опомнился.

– Сколько?
– бросил он.

– Валера!
– Мосин истово прижал ладонь к сердцу.
– Не продается. Для себя брал.

– Двадцать, - сказал Лихошерст.

– Ну Валера, ну не продается, пойми ты…

– Двадцать пять.

– Валера… - простонал Мосин.

– Тридцать, черт тебя дери!

– Да откуда у тебя тридцать рублей?
– попытался урезонить его Мосин.
– Ты вчера у Баранова трешку до получки занял.

– Тридцать пять!
– Лихошерст был невменяем.

Мосин испугался.

– Тебя жена убьет! Зачем тебе эта штука?

Лихошерст долго и нехорошо молчал. Наконец процедил:

– Мне бы только принцип понять… - Он уже скорее обнюхивал нож, чем осматривал.
– Идиоты! На любую др-рянь лепят фирменные лычки, а тут - даже запрос не пошлешь! Что за фирма? Чье производство?

– Валера, - проникновенно сказал Мосин.
– Я пошутил насчет зажигалки. Это не мой нож. Но я могу достать такой же, - поспешил он добавить, видя, как изменился в лице инженер-конструктор.
– Зайди завтра, а?

– Мосин, - сказал Лихошерст.
– Ты знаешь, что тебя ждет, если наколешь?

Мосин заверил, что знает, и с большим трудом удалил Лихошерста из лаборатории. Ну и денек! Теперь - хочешь не хочешь - надо идти к Тохе и добывать еще один. Или отдавать этот. Конечно, не за тридцать рублей - Мосин еще не настолько утратил совести, чтобы наживаться на Лихошерсте… Рублей за пятнадцать, не больше.

7

Перед тем, как пролезть в пролом, Мосин тщательно его осмотрел и пришел к выводу, что дыра выглядит вполне надежно. Не похоже, чтобы она могла когда-нибудь закрыться.

Киношники толпились возле избы. Тоха стоял на старинной медной пушке и озирал окрестности. Мосин подошел поближе.

– Где пироскаф?

– потрясая растопыренными пальцами, вопрошал Денис Давыдов.
– Мы же без него начать не можем!

– Сегодня должны пригнать, - сообщил Мосин, вспомнив ночной разговор.

– Летит!
– заорал Тоха.

Послышалось отдаленное тарахтенье, и все обернулись на звук. Низко над пустырем летел аэроплан. Не самолет, а именно аэроплан, полотняный и перепончатый. Мосин неверно определил границы невежества потомков. Границы эти были гораздо шире. Хотя - аэроплан мог залететь и из другого фильма.

Полотняный птеродактиль подпрыгнул на четырех велосипедных колесах и под ликующие вопли киношников, поскрипывая и постанывая, въехал на съемочную площадку. Уже не было никакого сомнения, что летательный аппарат прибыл по адресу: из сплетения тросов и распорок выглядывала круглая физиономия с бармалейскими усами. Пилот был в кивере.

Этого Мосин вынести не смог и направился к Денису, которого, честно говоря, немного побаивался: уж больно тот был велик - этакий гусар-баскетболист.

– Аэроплан-то здесь при чем?

– Аэроплан?
– удивился Денис.
– Где?

Странно он все-таки выглядел. Лихие черные усищи в сочетании с нежным юношеским румянцем производили совершенно дикое впечатление.

– Вот эта штука, - раздельно произнес Сергей, - называется аэроплан.

Денис был озадачен.

– А пироскаф тогда что такое?
– туповато спросил он.

Что такое пироскаф, Мосин не знал.

Тем временем круглолицый субъект с бармалейскими усами успел выпутаться из аппарата и спрыгнул на землю, придерживая, как планшетку, все тот же топор на портупее.

– Похож?
– торжествующе спросил аэрогусар.

– До ангстрема!
– подтвердил Денис.

– На что похож?
– возмутился Мосин.
– Не было тогда аэропланов!

Гусары переглянулись.

– А почему тогда эскадрон называется летучим?
– задал контр-вопрос Давыдов.

– Сейчас объясню, - зловеще пообещал Сергей.

Тут он им и выдал! За все сразу. И за топор, и за портупею. Вытряхнул на них все сведения, почерпнутые вчера из книги Тарле "Наполеон", вплоть до красочного пересказа отрывка из мемуаров настоящего Д.Давыдова о кавалерийской атаке на французское каре.

Гусары пришли в замешательство. Денис оглянулся на окружившую их толпу и понял, что пора спасать авторитет.

– Это ведь не я придумал, - терпеливо, как ребенку, начал он втолковывать Мосину.
– Так компендий говорит.

– Кто такой Компедий?
– пренебрежительно поинтересовался Мосин и вздрогнул от массового хохота.

На шум из избы выскочили еще трое. Им объясняли, что секунду назад Сергей блистательно срезал Дениса. Одной фразой.

– Тоха! Григ!
– метался униженный Денис.
– У кого компендий? Да прекратите же!

Ему передали крохотный - вроде бы стеклянный - кубик и прямоугольную пластину. Денис загнал в нее кубик и принялся трогать кнопки. На пластине замелькали рисунки и тексты. Наконец он нашел, что искал.