Сборник рассказов Survarium

Привычные действия не заняли много времени, и вскоре я закончил сборы. Потуже зашнуровал добротные ботинки, взвалил на плечи рюкзак и, спустившись по шаткой лестнице, покинул чердак.

На улице было пустынно. Проселочную дорогу развезло, появились большие мут­ные лужи, походившие на озера. Здешняя деревня помнила жизнь до Катастрофы, но все, что напоминало о прошлом, тускнело с каждым днем - дома разрушались, а пейзаж всечасно уродовала мутировавшая растительность.

Под ногами чавкала вязкая грязь, дождь продолжал уныло накрапывать. Я пересек размытую грунтовку и двинулся к северной окраине деревни, лавируя между обветша­лыми постройками. Тут требовалось проявлять дополнительную осторожность, чтобы не задеть сигналки, расставленные по периметру нашими ребятами.

– Эй, Веха!
– окликнули меня, когда я уже одолел метров двести на пути к Лесу.

Это был бродяга по кличке Тик, мой хороший знакомый. Он, видимо, тоже собрался в путь-дорогу. Я остановился, и очень скоро Тик меня догнал.

– У меня хорошая новость, - сходу заявил он.
– Вчера я купил информацию у одного человека, Падальщика. Отдал ему почти все, что скопил, но это того стоило.

– Ты рехнулся?

– Вообще-то нет, - нахмурился Тик.

Мне захотелось выругаться, но я сдержался и вместо этого спросил ровным голосом:

– Что за информация?

– Координаты Целителя, - выдохнул Тик.

Я все-таки выругался. Чтобы менять ложь на последнее, что есть у таких, как Тик, надо родиться мерзавцем.

– Ты понимаешь, что это такая же выдумка, как и Эдем?
– вяло поинтересовался я, уже зная, каким будет ответ.

– Целитель реально существует!
– Тик, похоже, не переставал удивляться тому, как можно не верить таким очевидным вещам.
– Информация проверена. Конечно, добрать­ся до него будет трудно...

– Ну ясное дело, - перебил я.
– Кому нужны недовольные покупатели? Этот твой Па­дальщик просто надеется, что ты не вернешься.

– Главное не вернуться. Главное дойти.

И он пошел. А через минуту я пошел следом, размышляя над сказанной им бессмыс­лицей. Тик не просил меня идти с ним, да и я не горел желанием искать то, чего нет. Но пока нам было по пути. Может быть, я сумею его разубедить.

Тик не подходил под описание обычного бродяги. У него была жена и дочь, поэтому он, чтобы прокормить их, работал и рисковал за троих. Ему приходилось нелегко. Он шел в такие места, куда в здравом уме не лезут. Тику давно следовало бы погибнуть, ведь теория вероятности неумолима, но почему-то Лес раз за разом откладывал его смерть. Возможно, это происходило потому, что Тик иначе смотрел на отравленные территории. Для него Лес был не убийцей, а единственной надеждой на спасение дочери, которая умирала от неизлечимой болезни. Только чудо могло помочь ей, и Тик начал верить в чу­деса. Его вера в легенду о Целителе - артефакте, избавляющем от любых недугов - была настолько тверда, что никто из бродяг не хотел отнимать ее и не пытался с ним спорить. Тик собирал крупицы информации, выслушивал каждую байку о Целителе. Я его по­нимал. В легенды о чудесной панацее всегда охотно и слепо верили люди, стоявшие на пороге отчаяния. Этим часто пользовались негодяи и подлецы, готовые извлечь выгоду из чужого несчастья. Случай с Тиком не стал исключением. Интересно, скольким еще Падальщик продал координаты, явно взятые с потолка?

– Скажи хотя бы, куда идешь, - потребовал я.

– За Водохранилище, - пробормотал Тик, не оборачиваясь.

Я не стал говорить ему, насколько гиблые там места. Он и так был в курсе.

Свинцовое небо все щедрее сыпало дождем. Пришлось надеть капюшон, чтобы ле­дяные капли не попадали за шиворот. Полностью я не промокал лишь благодаря слою влагоустойчивой ткани, которым был покрыт мой самодельный комбез. Густая пелена мороси снижала видимость до двадцати шагов, и это меня не радовало.

– Надо подождать, пока стихнет, - предложил я.

Тик не возражал. Буйство дождя мы пересидели в накренившемся ржавом бараке, пол которого был обит насквозь прогнившими досками и усеян мелким мусором. Я сже­вал пару галет, пока непогода правила бал, а Тик умял пакетик сухофруктов.

К тому времени, когда мы вошли в Лес, дождь прекратился полностью. В неесте­ственно скрюченных кронах слышались тоскливые, какие-то совсем уж безнадежные завывания холодного ветра. Не будь на мне респиратора, наверное, тоже завыл бы от тоски.

Ходить по Лесу я умел получше многих. За это меня и прозвали Вехой. Жестом по­казав Тику, чтобы тот следовал за мной, я взглянул на детектор аномалий и направился к первому ориентиру - старой телеге, одиноко стоявшей в затопленной ложбине. Вторым ориентиром были останки железобетонного забора, но близко к ним подходить не стои­ло. Наземные корни деревьев вгрызлись в плиты, созданные человеком, и разломали их, будто не желая терпеть возле себя инородные предметы. Куски бетона покрыл ядовитый фиолетово-бурый мох, и теперь они довольно органично смотрелись рядом с гигантски­ми корнями.

Спустя час максимально осторожного передвижения по Лесу мы дошли до широ­кой асфальтовой дороги, умытой дождем. Тут и там ее вспарывала высокая трава цвета пыли.

– Говорят, один бродяга из такой травки себе нож сделал.
– Я бросил взгляд на Тика.
– Лезвие, дескать, острое до жути и не тупится. Как думаешь, брешут?

Тик неопределенно пожал плечами.

– Ты идешь на верную смерть, - буркнул я.
– Нет никакого Целителя.

– Я знаю, что есть.
– Он вдруг улыбнулся.

Здесь, у этой дороги, наши пути расходились. Тик должен был идти прямо, на север, я же - вдоль дороги на запад. Но мне не хотелось бросать его. Жизнь Тика, в отличие от моей, имела смысл. А это дорого ценилось. Если я сейчас дам ему уйти и умереть, то смогу ли потом простить себя?

– Черт с тобой, идем вместе!
– выпалил я.

– Ты серьезно?
– Тик не верил своим ушам.
– Сам знаешь, затея опасная...

– Да плевать.

Плевать, что мы пойдем маршрутом, который выдумал чей-то злой разум. Главное, что я не оставлю Тика, этого наивного идиота. Вдвоем будет проще достичь цели, и в случае успеха он поймет, что его обманули. Хотя, возможно, смерть для Тика окажется куда милосерднее, чем горькая правда.

* * *

Мы шли медленно и много петляли - но лучше плестись, как улитка, чем тревожить местную флору. Порой одно только неловкое движение отделяло нас от химического ожога или облака токсичных спор, которое могло выпустить какое-нибудь мерзопакост­ное растение. Но флора флорой, а вот за фауной, такой же дикой и агрессивной, мы не уследили, заметив мутанта лишь в последний момент.

Из кустов слева, хрипло рыча, выскочило животное, отдаленно напоминающее рысь. Шерсть мутанта отливала зеленью, клыки пугали длинной, а в холке он был не меньше метра. Тик что-то испуганно проорал, хватаясь за свой АКМ. Мы синхронно вскинули автоматы и открыли огонь. Я успел положить несколько пуль в грудь монстра, а вот за­ливистая очередь, выпущенная Тиком, ушла в молоко.

Мутант, не обращая внимания на полученные раны, стремительно сократил дистан­цию; теперь его и меня отделял всего один прыжок. В голове моей родилось крепкое и лаконичное ругательство, одновременно с этим я отчетливо осознал, что если сейчас до­пущу ошибку, то стану обедом. Время застыло, а мозг отключился, уступив рефлексам. Рефлексы не подвели - одна за другой, три тяжелые пули вошли в череп когтистой твари. Я продолжал стрелять и тогда, когда инерция донесла труп мутанта до моих ног. Через мгновение патроны кончились, «Вихрь» сухо клацнул бойком и замолк.