Сборник рассказов

Высунув язык, я добежал до канавы. Труп кошки лежал у воды, и я лизнул его. Тоска, впрочем, скоро прошла. Все равно двуногие предметы по-видимому не существуют, так как они слишком непонятные. Но, если они есть, ведь и для них существует точно такое же непонятное.

Кошечка лежала головой в лужу и как будто пила из нее воду. Я осмотрелся кругом. Мир несъестного давил своим существованием, по сторонам торчали невиданные, вздымающиеся вверх палки.

И вдруг что-то ударило в меня и прошло насквозь. И вот я лежу в сыром, проваливающемся поле, и у меня, кажется, больше ничего нет, кроме головы. Но даже ее я не могу поднять.

Может быть, у меня остался только один глаз.

Я смотрю им высоко-высоко - туда... Вот мигают бесчисленные клыки Собаки No 1... Вот ее тень... А... а... Я, кажется, слышу Ее лай, далеко, далеко, во всей вселенной... Лай Собаки No 1... Как ждал я этой минуты! Весь мир колеблется, стонет... Там, там... Мой глаз - сплошная молитва... Я, кажется, вижу Ее Огненный язык... Он поднимается над горизонтом... Выше, выше эти лучи... Выше, выше...

Дорога в бездну

– Старичка Питонова, который помер, знаешь?
– спросил во тьме глухой голос.
– Так вот к нему и идем.

Двое двигались по кладбищу, к глубине. Уже заходило солнце.

– Большой богохульник был, - раздался тот же глухой голос.
– Я его историю через одного человека как бы изнутри знаю. Но главное - людей притягивать к себе его труп стал.

– Экая планета, - пробормотал другой, поменьше ростом, почти невидимый, и споткнулся.

– Я вот знаю: его друзья совсем дошли от его трупа, особенно старушки, - оргию тут устроили месяц назад, тело разрыли тайком...

– Каково тело-то?

– В себя впилось. Руки прижаты к груди, и голова свесилась, точно лижет их. А посредине - черная дыра.

– И что друзья?

– Глаз не могли отвести. Выли, плясали, пели, а реализовать связь свою с трупом не смогли. Звал их этот вцепившийся в себя труп куда-то, а куда понять не могли... Может быть, мы поймем. Пойдешь?

– Я с тобой, Сережа, хоть куда пойду, - ответил который поменьше, звали его Витя Филимонов.
– Если застукает начальство - в тюрьму пойду, если туда,- и он махнул рукой по направлению к звездам, - так пусть...

– Начальство куплено,- успокоил тот, кого назвали Сережей.
– Среди друзей старичка важный чин был. А лопаты в лопухах. Он неглубоко погребен, нарочно...

Показалась луна, и две мужские фигуры - молодых мужчин лет тридцати с лишком - окончательно прояснились. Шли словно по ночному небу.

Могила Питонова была свежа. Уединенное кладбище это укрылось в самое себя своей заброшенностью. Друзья остановились около надгробья, зажгли карманные фонарики, последний слог "ов" был почему-то стерт, и четко различалось только "Питон".

– Ты его видел при жизни?
– спросил Виктор.

– Сумасшедший чуть-чуть был старичок, - кивнул Сергей.
– Очень Бога боялся. А себя любил. Потому и спятил перед смертью.

– Так чего ж с него взять?
– усомнился Филимонов. Выглядел он старше Сергея, и тело его было внутренне скрючено, только глаза смотрели вдаль.

– Не в нем дело. Это только повод, - ответил Сергей.

– Вот видишь эту книгу? Она поможет нам улететь и понять. Улететь с возвратом.

Книга была положена на камень.

– Спокоен ты очень, Сережа, - засуетился Витя, неловко дергаясь на одном месте, - ишь, неугомонный. Все тебя несет и несет... А куда? Здесь ведь тепло...
– заскулил, сомневаясь, Филимонов.

– Садись, старик, около камня. Мы сделаем первый шаг. Разрывать ничего не надо. Я все беру на себя, а ты слушайся.

– Ну, сядем, сядем,- трусливо отговаривался Филимонов.

Присели. Вдруг раздался шелест. Сразу из кустов возникло существо, совершенно невнятное, нелепое и вместе с тем уверенное и страшноватое. Выглядел он помято, словно его жевала потусторонняя вселенская челюсть. Глаза светились, но светом другого сознания.

– Ребята, ни-ни, - издал он вполне человеческий звук и приблизился к ним.

Филимонов упал. Но Сережа (фамилия его была Еремеев) только побледнел и впился глазами в существо.

Оно еще больше очеловечилось.

– Нельзя, ребята, - хрипло сказало оно, - не тревожьте... Закурить есть? Зовут меня Коля Климентьев.

И он как-то подголовному, по-земному подошел к Сереже, вопрошая. Но туг же ловким и артистическим движением ноги сбросил книгу с камня. Она упала на могилу.

Сережа встал. Был он строен, где-то даже красив, но слишком значителен изнутри, чтобы его внешняя красота ослепляла.

– Есть, - ответил снизу, с земли Филимонов.

Климентьев закурил. Тут Еремеев заметил, что на незнакомце короткое пальто, хотя стояло жаркое лето.

– Нам нельзя, а им можно раскапывать?
– спросил Сергей, показывая на могилу.

– Друзьям-то его? Они же пустяшные, - хмыкнуло существо.
– А вам ни-ни... Не туда лезете.

– Кто ты?
– спросил Еремеев.

Этот вопрос совершенно ошеломил Климентьева. В ответ он вдруг стал подпрыгивать (как бы вокруг себя) и дико хохотать. Он так трясся от хохота, что с него стали падать какие-то насекомые. Лесная мышь сбежала с могилы.

Сергей остолбенел.

Филимонов тем не менее неуклюже поднялся с земли, бормоча:

– Ведь говорил же я, говорил, не бери книгу...

Хохот существа делался все пространнее и пространнее. Казалось, хохотала Луна или сама Вселенная. Ничто не могло его остановить.

Климентьев внезапно оборвал смех.

– Пойдемте со мной, - миролюбиво предложил он.
– А этот, - он указал на могилу, - пусть. В глубь пошел, но не в вашу сторону. Не мешайте ему.

Друзья (Филимонов и Еремеев) поплелись с кладбища. Прихватили и книгу. Впереди шел Климентьев.

Тенями выскользнули из ворот.

В стороне, на отшибе, стояло другое существо, по виду женщина. Она просила милостыню - но у кого?
– кругом была пустота и ночь, Словно чего-то ждала.

– Лизанька, - улыбнулся Климентьев.
– Из моих.