Сборник рассказов
Шрифт:
Всё. Вот она — шляпа. Приплыли, девки — сливайте воду.
— А какого хуя… — Начала Ершова, но тут шофёр вытащил красную книжечку, махнул ей перед нашими ебалами, и быстро спрятал её запазуху.
— Документы!
Я быстро полезла в сумку, и уже открыла рот, чтобы объяснить дяде, что мы вовсе не продавцы собственных пёзд, но Ершова, извернувшись, просунула руку назад, между сиденьями, и больно ущипнула меня за ногу. Я истолковала её жест правильно, и захлопнула сумочку. И рот заодно.
—
Я не сразу поняла, к кому это Юлька обращаецца, и молчала.
— Да, Клеопатрочка, блять?! — Уже с нажимом в голосе снова повторила свой вопрос Юлька, и я сориентировалась:
— О, да, Жоржетта.
Юлька хрюкнула, продолжая улыбаться, а дядька обернулся:
— Клеопатра? Ну вы, девки, чувство меры поимели бы хоть. Клеопатра, блин… Псевдоним надо брать объективно. Машка Шняга например.
— Чо?! — Я не выдержала, и заорала: — Ты себя-то в зеркало видел, узбек чукотский?! В штанах у тебя шняга, пидор ты дермантиновый! Юлька, ёбни ему!
На слове «Юлька» Ершова вцепилась дядьке когтями в яйца, и укусила его за ухо. Я, не растерявшись, вытащила у себя из-под жопы трёхкилограммовый справочник «Жёлтые страницы. Все адреса Москвы», и несильно шлёпнула обидчика по еблу. Сильно уебать не получилось: крыша низкая, размах не тот.
— Беги! — Завизжала Ершова, ещё раз укусила дядьку за щёку, и вывалилась из машины. Я вывалилась следом, и осталась лежать в луже.
— Я сказала беги! — Наступила мне на руку каблуком Юлька, я взвигзнула, и поскакала вдоль дороги на карачках, путаясь в шубе, и сбивая заячьими ушами гандоны с придорожных кустов.
— Во дворы, во дворы уходи, каркалыга!
Я сменила галоп на рысь, и свернула в какой-то двор.
Через десять минут, когда я упёрлась лбом в чугунную урну, и остановилась, сзади послышалось:
— Ушли.
— Точно?
— Стопудово.
— А это кто был?
— А я ебу? То ли мусор, то ли не мусор. Один хуй — паспорт в такой ситуации показывать нельзя, запомни. Я как-то уже показала сдуру. Забрали в отделение вместе с паспортом, и там ещё ебало мыть пришлось, чтоб на свою собственную фотку быть похожей. А то мне уже дело шить начали.
Вопросы у меня закончились. Я повернулась к урне жопой, и села на землю, переводя дыхание.
— Ну что? — Юлька сбоку тоже отдышалась. — К тебе?
— Нет, блять. В клуб. К Диме Пепсу.
— Ладно, не ори… Чо я, виновата штоле? — Ершова нахохлилась, и полезла в сумку за сигаретами.
— А знаешь, Ершова, — Я тяжело поднялась, и и облокотилась на урну, — какая у меня на тебя песня стоит на мобиле?
— Шалава лава-лава-лава? — Предположила Юлька.
— Почти. — Я отряхнула руки,
и отвесила подруге пинчища. — «Подруга подкинула проблему…»— Шлюха! — Хором закончили мы с Ершовой, и заржали.
— Не, Лидка. Хеллоуин мы вот так просрать не можем. Потом ещё долго следующего празника ждать.
— Я никуда больше не пойду. И не уговоривай.
— Не… — Поморщилась Ершова. — Я сама никуда не пойду. Я о другом. У тебя есть чёрный спортивный костюм?
— Дедушкин.
— О! То, что доктор прописал! Уши свои ослиные не проебала? Мы щас их каким-нить говном намажем, чтоб чёрные были, а ещё нам нужен пояс от халата. Это будет хвост.
— Ершова, ты чо задумала?
— Хеллоуин, Лида. Самый лучший день для всякой нечисти. Ну, сечёшь?
— Нет.
— Кодовое слово «бесы». Ну?
— Юля, только не говори…
— Ковалёвы-ы-ы-ы-ы!! — В кровожадной улыбке расплылась Юлька. — Ковалёвы-ы-ы-ы-ы!! Щас мы, блять, им покажем, как с проститутками нас перепутывать, и концом света пугать. Короче, сценарий такой…
…Две женские фигуры в грязных шубах, громко и зловеще хихикая, растворились в ночи.
Часть 2
23-07-2008
Окончание.
На часах была полночь с десятью минутами.
— Аццкое время. — Ершова кивнула в сторону настольных электронных часов, которые все мои друзья почему-то называют «Бигбэн для слепорылых». Наверное потомушта они размером с тиливизор.
— А ещё и Хеллоуин, если вспомнить… — Я добавила свои три копейки в атмосферу предвкушения чего-то страшнова. — Зомби по улицам шляюцца без регистрации, упыри шастают по кладбищам, кровь пьют невинную.
— Ну, зомби без регистрации у меня самой дома щас спит. Ничего стрёмного особо. Только пьёт много, и волосатый как пиздец. У меня уже аллергия на ево шерсть жопную. — Юлька с любовью вспомнила о супруге. — А на кладбищах нету крови невинной. Там икебаны одни. Упыри сегодня остануцца голодными.
— Вряд ли. Сегодня там полюбому будет опен-эйр готически настроенных мудаков. Я за упырей спокойна.
— Ну слава Богу. Пусть поедят вволюшку. Празничек у ребяток. А готов нам не жалко. Отбросы общества.
Ершова яросто стирала празничный макияж влажной салфеткой, и принюхивалась:
— Кстати, чем так воняет?
— Грязными хуями? — Предположила я, и подёргала носом. — Может, отрыжка после вчерашнего?
— Шутка своевременная, смешная. — Ершова швырнула грязную салфетку на пол, и тоже зашевелила ноздрями. — Не, ацетоном каким-то штоле…
Я внимательно посмотрела на коробку с влажными салфетками, из которой Юлька уже вытащила второй метр, и заржала: