Сборник статей, материалов и документов - Был ли Сталин агентом охранки
Шрифт:
Отсутствие данных о его двух важных встречах с Лениным на международной арене было в особенности подозрительным в связи с тем, что сам Сталин говорил о пересечении границы в конце декабря 1912 года по пути в Краков. Он рассказал сестре своей будущей жены А. С. Аллилуевой, как он пробрался в Австрию с помощью местного сапожника, живущего близ границы, и А. С. Аллилуева описала это в своих "Воспоминаниях".
Все это крайне важно в свете содержания упоминавшегося выше документа, который зафиксировал прекращение сотрудничества Сталина с Охранкой в 1912 году, после того, как он стал членом Центрального Комитета. И отсутствие каких-либо ссылок на пересечение границы в 1906 и 1907 годах, когда Сталин был агентом-провокатором, было в равной степени разоблачающим. Теперь это пролило зловещий свет на обстоятельства появления некогда неизвестного Сталина в Стокгольме с мандатом от большевистской группы в Тифлисе. Тифлис тогда был оплотом
Поскольку съезд в Стокгольме был объединенной встречей большевистского и меньшевистского крыла партии, а последние имели большинство, в мандатной комиссии возникла между делегатами-соперниками перепалка о полномочиях, которая продолжалась четыре дня и четыре ночи. Так, жена Ленина Крупская не смогла представить должных доказательств законности ее мандата и в конечном счете была допущена только с совещательным статусом, без права голоса. У мандатной комиссии уже иссякли силы, когда, по словам Бертрама Вольфа, появился "фиктивный делегат из Тифлиса, где у большевиков
не было организации", прибывший под фамилией Иванович. Это был не кто иной, как Коба Джугашвили, будущий Сталин. Меньшевики мандатной комиссии решили, что ради мира и единства в партии не будут оспаривать мандат товарища Ивановича (они имели шестьдесят два делегата против сорока шести представителей большевистской фракции).
Теперь возможно достоверно восстановить ход событий, который привел Сталина в Стокгольм. В Авлабаре, рабочем квартале Тифлиса, была подпольная типография, где Сталин печатал революционную литературу. Полиция произвела налет на нее где-то около 15 апреля, и Сталин попал в сеть. С начала 1904 года он числился бежавшим из Восточной Сибири. Неудачная революция 1905 года закончилась. Революционный подъем быстро сходил на нет. Перспективы прихода к власти ушли в туманное будущее. Перед арестованным маячила опасность возвращения в более отдаленные места Восточной Сибири и на более долгий срок. Через несколько часов его освободили. Как это можно объяснить, если не сделкой с Охранкой? Если бы он смог поехать в Стокгольм в качестве делегата и войти в самый центр революционного заговора, он получил бы свободу. Все, что необходимо для его миссии, могла бы предоставить Охранка. Мандат от несуществующей большевистской организации в Тифлисе? Охранка знала, как это устроить, имея полученные от Сталина сведения. Поддельный паспорт и безопасный пункт перехода границы для проникновения в Швецию? Охранка была хорошо оснащена для таких организованных туров за границу. Подходящее вымышленное имя? Почему бы не взять простенькую фамилию Иванович? Хотя все это и представляется правдоподобным, и каким бы удивительным ни казался обнародованный факт ареста и освобождения Сталина в апреле 1906 года, тем не менее после трезвого анализа это всего лишь дополнение к дальнейшим доказательствам подлинности документа.
Следующие шаги были ясны: следовало выяснить происхождение бумаги, на которой был напечатан оригинал документа, и установить производителя пишущей машинки, использованной для его напечатания. Значит, нужно начать с поисков какого-либо другого российского официального документа, подобного этому или напечатанного на идентичной машинке в Санкт-Петербурге в июле 1913 года. Ведущим экспертом Америки и, может быть, всего мира в этой области является Альберт Д. Осборн, исследователь спорных документов, который помогал своему знаменитому отцу в создании лаборатории федерального правительства по криптографии и специальной фотографии документов. Я пришел к господину Осборну с этим документом, но знакомить его с содержанием не было никакой необходимости. Я изложил ему в общих чер
тах, что этот документ является ключом к истории огромной важности, но имя Сталина не упомянул. Господин Осборн проявил к этому делу глубокий интерес.
Лабораторный анализ бумаги показал, что ее происхождение не американское и не западноевропейское и что она не современная. Недостатка в дореволюционных письмах, отпечатанных на машинке, не было, чтобы сравнить их со шрифтом на документе. Было установлено, что в России до революции не было заводов по изготовлению пишущих машинок и что "Ремингтон" экспортировал в Россию в начале века две модели, которыми все пользовались. Что
касается самого документа, то господин Осборн написал мне 30 января 1950 года, что осмотрел модель No 6 машинки Ремингтона и что это, без сомнения, и есть та самая машинка.Теперь поиски свелись к обнаружению какого-либо письма, исходящего либо из департамента полиции в Санкт-Петербурге, либо, что предпочтительнее, из Особого отдела и напечатанного на такой же машинке. Архивы царских посольств за границей оказались либо уничтоженными, как это случилось в Париже, либо изъяты советским правительством после его признания зарубежными державами. Это были напряженные поиски, которые даже привели меня к стенным шкафам в лондонском доме покойного Н. П. Саблина, вдова которого любезно разрешила мне рыться в его личных бумагах. Господин Саблин был советником императорского посольства в Лондоне и, благодаря своим близким отношениям с русским двором, переписывался с департаментом полиции относительно революционеров-беженцев. Однако поиски в Лондоне не принесли ничего ценного.
Наиболее полезным результатом этих поисков была находка документа, хранящегося в военной библиотеке имени Гувера при Стенфордском университете в Калифорнии. Он исходил от исполняющего обязанности директора департамента полиции и датирован 5 ноября 1912 года, примерно за восемь месяцев до появления документа о Сталине. Документ адресован Его превосходительству А. Е. Ловягину, русскому послу в Норвегии, с грифом "Совершенно секретно", и касался списка русских, живущих за границей и враждебно настроенных по отношению к режиму. Господин Осборн изучил и сравнил шрифт обоих документов. 20 сентября 1949 года он сообщил, что изучил последний образец, который был ему дан, что шрифт определенно очень близок к шрифту исследуемого документа. Но это не один и тот же шрифт. Скорее всего это та же машинка, но другой модификации. (В двух увеличенных снимках, которые он приложил, отпечатанный текст из исследуемого документа наверху, а представленный позднее -- внизу. )
Поскольку было невозможно обнаружить вне Советского Союза какую-либо корреспонденцию из Особого отдела департамента полиции, отпечатанную на идентичной машинке, такой большой прогресс казался отрадным. Документ о Сталине оказался по меньшей мере близнецом другого документа департамента полиции, абсолютно достоверного и принадлежащего к тому же периоду.
Для завершения поисков оставалось всего несколько шагов. Был ли в Охранном отделении человек по фамилии Железняков? Прежде всего, существовал ли некто Еремин, подписавший письмо? Знает ли его кто-нибудь и может ли удостоверить его подпись? Остался ли в живых кто-нибудь из служивших в недрах Особого отдела, знавший непосредственно о весьма тайных отношениях между Сталиным и Охранкой?
9. СЕРЕБРЯНЫЙ ГРАФИН
В начале 1950 года я проводил поиски во Франции и Германии. В окрестностях Парижа, в доме No 33 по улице Турель, в Булони, на Сене, в скромных апартаментах, заполненных книгами и бумагами, сложенными в аккуратное досье, жил пожилой мужчина солдатской выправки со своей женой намного моложе его. Это был не кто иной, как бывший генерал жандармерии Александр И. Спиридович, автор первой крупной работы по большевизму, а также двух томов о царствовании последнего царя Николая II и солидной биографии Распутина.
Генерал Спиридович был выдающимся представителем высшего эшелона царской секретной полиции, проживающим за рубежом и оставшимся в живых. Он стал жертвой покушения революционера в 1905 году в Киеве, где в то время являлся начальником местной Охранки. Он поправился после пулевого ранения и после трехгодичной службы в Киеве был переведен с повышением в Царское Село. Здесь он в течение десяти лет отвечал за безопасность царя и его семьи. В разгар дела Распутина в декабре 1916 года его перевели в Крым на пост начальника полиции в Ялте, где Романовы часто отдыхали. Там его застала революция. В итоге он перебрался во Францию, где жил около тридцати лет.
Спиридович переписывался по поводу документа с господином Макаровым и его друзьями в Нью-Йорке. 19 июля 1949 года он написал, что хорошо знал А. М. Еремина (после того, как он был ранен в Киеве в 1905 году, Еремин, когда его перевели в департамент полиции, по его рекомендации был назначен начальником Киевского Особого отдела). Прослужив
весьма успешно на Кавказе, Еремин с 21 января 1910 года стал директором Особого отдела департамента полиции.
Генерал Спиридович особенно интересовался историей самого документа и тем, как он оказался в США. Если бы документ попал в США через Германию, Спиридович считал бы его подделкой. У него был большой опыт общения с группой русских эмигрантов, которые подделывали антибольшевистские документы в Германии. В итоге все члены этой группы оказались за решеткой. Я дал ему полный отчет о своих исследованиях на том этапе. Тот факт, что документ попал в США из Сибири, был, по его мнению, самым важным аргументом в пользу его подлинности.