Сборник стихотворений и рассказов

ДАР СЛОВА

Подари мне себя, — уступи, хоть на раз, хоть на миг. Так и быть — не сейчас, но потом, за полшага до ночи Ты меня догони по страницам зачитанных книг, По слезам запятых и коротким следам многоточий... Подари мне портрет, подари мне себя на бумаге, И течение лет навсегда обратится назад... Шесть на девять, не в цвет, — неужели не хватит отваги Для меня улыбнуться тайком в неживой аппарат?.. Оброни только взгляд, И его не подхватит никто, — Так роняют кольцо В тишину безответного зова... И за то, что тебе подарил это Слово, Подари мне хоть пуговицу от пальто!

***

Лунный стих, замороченный ночью, Ты пойди разберись — кто твой бог? Тот, кто нужен тебе, но не хочет? Или тот, кто хотел, но не смог?

***

Возвращеньем былой круговерти Очарован, отвергнут, казнен... У Любви, у Надежды, у Смерти Не бывает прошедших времен.

ПРИЧИНА ОТКАЗА ОТ ЭМИГРАЦИИ

Осень. Угасшие лица. Улицы тусклая медь... И я замечаю у птицы То, что мешает взлететь, Дернуться, выкрикнуть хрипло И двинуть в чужие края: Зернышко риса прилипло К нижней губе воробья...

Октябрь 1993.

ДЕНЬ АНГЕЛА НОЧИ

Она не полюбила: Взяла, да не дала... Зато и не курила — — не пила! Пройти хотела мимо — Почти уже прошла, Да дверью прищемила край крыла. И тело отпустила, Но душу увлекла Безвольным шевелением весла... Бесстрастна и бескрыла, Но все-таки мила — Она совсем забыла, кем была...

Это стихотворение целиком приснилось мне 6.04.1994 (в Благовещенье!) около 4 часов ночи: его распевал, аккомпанируя себе на лире, мордатый, пьяный какой-то Ангел... Он сидел, свесив ноги, прямо на столе среди выпивки и закуски... Здесь дописаны только первые две строки третьего блока, потому что после слов «край крыла» раздался скрип и хлопок двери, звук рвущейся ткани, резкий визг — вроде бы девичий, но очень уж какой-то утробный... Ангел вздрогнул, сбил лирой со стола бутылку, скрутил в сторону звуков фигу, потом изобразил еще более непристойную фигуру. Лицо его скривилось сначала горестной, а потом саркастической усмешкой... Пение, впрочем, не прекращалось — видимо, пел он под фонограмму. Слова третьего блока были почти полностью заглушены всем этим безобразием...

ШКОЛЬНЫЙ ФОКСТРОТ

Мне сон приснился снова, Как будто в полвосьмого, Небритый и проснувшийся едва, Иду я шагом тяжким В эсэсовской фуражке По коридорам школы тридцать два. И наша директриса Метнулась, словно крыса: Почуяла, что стало горячо! И смотрит с кислой рожей На плащ из черной кожи, Витой погон и «шмайсер» за плечом. Ребята в старших классах Застыли в круглых касках, Икают от испуга кореша: Фальшиво улыбаются, Но трогать опасаются Попрятанные в парты ППШ. Зашел я с автоматом К седьмым, восьмым, девятым, Железными подковками звеня... Вооружен неплохо я, Но почему-то охаю, Что нету огнемета у меня. И чувствую лопаткой, Что все не слишком гладко, И обреченно озираюсь я: Крадется за спиною Овчаркою седою Учи-ительница пе-ервая моя-я! Когда в ночном кошмаре Физрук в хмельном угаре По рации с КремлTм заговорил, Проснулся я, моргая: Ох, мама дорогая, Зачем я милой школы не спалил!?

10 мая 1994 г.

***

Надоедливой мухой — весна, Не поспать допоздна. Толку с этой весны — Только то, что оборваны сны, Потому что на самом-то деле была лишь одна Та весна, где Она, та весна, где Она, та весна...

Октябрь 1994 — март 1995.

LYING TO THE SKY

Лишнее всё — и лицо, и одежда, и мысли, Мебель и стены, Ковры и постельные рвы... Здесь неизменно нужна только плоскость травы, Чтобы вкусить неизбежное семя измены. Нужен лишь свет через линзы чердачных прорех, Призрак Луны Или вспышка дневного Светила, Чтобы и ты, наконец, поняла и простила Старое Время за первый родительский грех. Чтобы потом, восходя на заоблачный суд, Там, где напрасны мечты и нелепы желанья, Ты, наконец-то, МЕНЯ привела в оправданье И, наконец-то, поверила: НЕБУ НЕ ЛГУТ!

19.01.93

НЕ ЗНАЕТ НИКТО (три способа трансцендентальной связи)

Я пишу тебе письма, надеясь на милость огня. Я пишу и пишу, не надеясь на милость ответа, И они улетают, как бабочки, к лампе рассвета, И сгорают, едва долетев до грядущего дня... Я пишу в поездах на дистанции «осень — зима», Где колеса условны, а сердце стучит бестолково, Я пишу даже там, где не пишут обычного Слова, Где велят каждый день «начинать с делового письма»... Но без марки конверт! — он не будет отправлен тебе, Не вернется назад, окровавлен, обуглен, подмочен. Эти строки не терпят преград и цензурных пощечин, Их прочтет, задыхаясь, лишь ветер в каминной трубе... Напиши мне и ты, как бы ни был сейчас я далек, Напиши и прочти, или сразу сожги, не читая, Чтобы там, где над пеплом кружит белокрылая стая, Промелькнул к предрассветному пламени твой мотылек... Напиши только то, что считаешь возможным сама. Напиши мне ответ, без него я и в землю не лягу. Напиши, ведь с тех пор, как китаец придумал бумагу, Не писали на ней ничего, драгоценней письма... Позвони в никуда — я услышу, о чем ты молчишь, Поезжай на метро по кольцу без пятнадцати полночь, И, пока не закрыт перегон, ты, конечно же, вспомнишь Эти станции в мокрых плащах театральных афиш... Я пишу тебе письма, надеясь на милость огня, Я дышу в телефон, не надеясь на милость ответа, Я лечу в ледяных поездах, и спасибо за это, За письмо, за звонок и за то, что ты есть у меня...

20 апреля 1992.

СТРАННАЯ ПТИЦА ПО ИМЕНИ ЛЮБОВЬ

Снова осень протянет холодную руку — такая сухая ладонь! — прикоснись, погадай! Проведи остриём по хрустящим прожилкам листка: Эта тонкая линия — просто река, но сгорели ее берега, и уходит за Край Порожденье воды и песка... Ни ее глубина, ни изгибы волны, ни движение медленных вод не берутся в расчет И уже никому не видны. Только странная, глупая птица Любовь сумасшедшие песни свои здесь над нами поет По пути из безводной страны.

ДАМА, НЕ ДЕЛАВШАЯ ГЛУПОСТЕЙ

Спроси у Зеркала, не ставшего льстецом, Зачем оно нетронутым осталось? И для чего ему твоя усталость? И что там у него с твоим лицом? Но розовый исколотый язык Показывать не следует, однако: «Ах, помнится, вчера мы ели раков! И, помнится, еще там был балык!»... Спроси у Зеркала, зачем ему глаза? Спроси у глаз, куда они смотрели Все эти октябри и все апрели?.. Но по стеклу — вода, а не слеза... Спроси у Зеркала, зачем ему рука? Возьми его протянутую руку, И ты поймешь по лопнувшему звуку, Что нет тебе прощения пока... Ну, так спроси его, знакомо ли со мной? Промедли в ожидании ответа, И снова в наказание за это Меня ты не увидишь за спиной... И хрупкое безмолвие губя Жестоким и решительным расколом, Взмахни и запусти в стекло тяжTлым... И все спроси, но только у себя!

11.02.93.

УЛАН-БАТОР Восторженная Песнь монгольского цирика, разжалованного и демобилизованного. (Отрывок)

Из-за ветром обветренных гор, Из-за снегом заснеженных скал Пробирается Красный Батор — Наш родной Юмжагийн Цеденбал. И косматое знамя его Развевается в разных местах. Для врагов он укор и позор, Для друзей и товарищей — страх!