Сборник.Том 8

— Верно, — согласился Дэвид. — Как только я заподозрил Мэтта, всё остальное встало на место. Саммерс добился того, чтобы взяли Норрича. Но тем самым он провёл на борт и Мэтта. Больше того, именно Саммерс раздобыл Мэтта для Норрича. Вероятно, на Земле существует целая шпионская сеть, задача которой — распределение таких собак-роботов в самые критические места. Собаки — превосходные шпионы. Если вы увидите, что собака роется носом в сверхсекретных документах или проходит через закрытую лабораторию, разве вы встревожитесь? Вероятно, вы приласкаете собаку и угостите её печеньем. Я осмотрел Мэтта. Мне кажется, у него есть встроенный субэфирный передатчик, и он находился в постоянной связи со своими хозяевами-сирианцами. Они видели то, что он видит, слышали, что он слышит. Например, они глазами Мэтта увидели венлягушку, распознали опасность и приказали ему убить её. Он, вероятно, способен был держать энергетический проектор, которым расплавил замок на двери. Даже если бы его застали за этим занятием, вполне возможно, посчитали бы неосторожной игрой собаки с оружием. Но, когда эта мысль пришла мне в голову, я был только в начале практического решения. Мне нужно было получить собаку нетронутой. Я был уверен, что любое подозрение вызовет взрыв. Поэтому я вначале удалил Норрича, а с ним и Мэтта на безопасное расстояние от корабля, предложив выкопать могилу для Саммерса. Если бы Мэтт взорвался, по крайней мере уцелели бы корабль и экипаж. Естественно, я оставил записку, которую командующий Донахью должен был прочесть, если я не вернусь. Земля бы всё равно начала проверку собак в исследовательских центрах… Затем я обвинил Норрича…

Его прервал Верзила:

— Пески Марса, я поверил, когда ты сказал, что Норрич убил венлягушку и дурачил нас встроенными эмоциями.

Дэвид покачал головой.

— Нет, Верзила, если бы у него были эти ложные эмоции, зачем убивать венлягушку? Нет, я постарался, чтобы сирианцы, если они слушают через Мэтта, поверили, что я иду по неверному следу. Вдобавок я подстроил ситуацию, чтобы обезвредить Мэтта. Видите ли, Верзила по моему приказу напал на Норрича. Как в собаку-поводыря в Мэтта был встроен строгий приказ защищать хозяина — это соответствует Второму закону. Обычно здесь проблем не возникает. Мало кто нападает на слепого, а если и нападут, то отступят, когда собака зарычит и оскалит клыки. Но Верзила не отступил, и Мэтту впервые с момента создания пришлось выполнять приказ до конца. Но как он мог это сделать? Повредить Верзиле он не мог. Первый закон. Но он не мог и позволить, чтобы причинили вред Норричу. Дилемма, которую он не мог разрешить, вывела его из строя. Как только это произошло, я решил, что бомбу, которая в нём заключена, теперь взорвать нельзя. Я извлек её, и после этого мы оказались в безопасности.

Пеннер перевел дыхание.

— Очень аккуратно проделано.

Дэвид фыркнул.

— Аккуратно? Да я мог это проделать в первый же день, как высадился на Юпитере-9, если бы только подумал. Я почти догадался. Мысль была на самом краю сознания, но я так и не смог уловить её.

Верзила спросил:

— Но что за мысль, Счастливчик? Я так и не понял.

— Очень просто. Венлягушка воспринимает эмоции животных не хуже человеческих. Пример у нас был сразу после высадки на Юпитере-9. Мы почувствовали голод в мозгу кошки. Потом мы встретились с Норричем, и он попросил тебя имитировать удар, чтобы показать привязанность Мэтта. Ты послушался. Я отметил твои эмоции и эмоции Норрича, но, хотя Мэтт внешне проявлял все признаки гнева, ни следа его эмоций не было. Это абсолютное доказательство того, что у Мэтта нет эмоций и, следовательно, он не собака, а робот. Но я так был убеждён, что робот должен быть человекоподобным, что закрыл мозг перед этой мыслью… Ну ладно, пойдем пообедаем и заодно навестим Норрича. Я хочу пообещать ему, что разыщу для него собаку, на этот раз настоящую.

Они встали, и Верзила сказал:

— Во всяком случае, Счастливчик, хоть это и заняло много времени, мы остановили сирианцев.

Старр негромко ответил:

— Я не уверен, что мы их остановили, но что задержали — это точно.

Счастливчик Старр и кольца Сатурна

Посвящается памяти

Генри Каттнера и Сирила Корнблата

1. ПРИШЕЛЬЦЫ

Солнце превратилось в яркий алмаз на небе, и невооруженным глазом лишь с трудом можно было заметить, что это не обычная звезда: виднелся крошечный, размером с горошину, горячий белый диск.

Здесь, в пустом пространстве вблизи второй по величине планеты системы, Солнце давало лишь один процент того света, что получает родина человечества. И тем не менее это всё-таки был самый яркий небесный объект, в четыре тысячи раз ярче Луны.

Дэвид Старр задумчиво смотрел на экран, где виднелось изображение Солнца. Джон Верзила Джонс, полная противоположность высокому и худому Старру, следил за ним искоса. Вытянувшись во весь рост, Джон Верзила Джонс достигал точно пяти футов двух дюймов. Но он не измерял свой рост в дюймах и позволял называть себя только вторым именем — Верзила.

Верзила сказал:

— Знаешь, Счастливчик, до него почти девятьсот миллионов миль. До Солнца. Я никогда не был так далеко.

Третий человек в каюте, Бен Василевский, улыбнулся через плечо со своего места у приборов. Он тоже был рослым, хотя и не таким высоким, как Старр, у него были светлые волосы и лицо, покрывшееся космическим загаром на службе Совету Науки.

Он спросил:

— В чём дело, Верзила? Испугался?

Верзила пропищал:

— Эй, Бен, ну-ка убери руки от приборов и повтори, что сказал!

Он обогнул Дэвида, собираясь броситься на Василевского, но Счастливчик взял его за плечи и остановил. Ноги Верзилы по-прежнему двигались, будто он продолжал бежать, однако Дэвид вернул своего марсианского друга в первоначальное положение.

— Сиди спокойно, Верзила.

— Но ты ведь слышал! Эта жердь считает себя лучшим человеком, потому что его немного больше. Если в Бене шесть футов, значит, лишних шесть футов придурка и…

— Ну хорошо, Верзила, — сказал Старр. — Бен, прибереги свои шуточки для сирианцев.

Он говорил спокойно, но властно.

Верзила прочистил горло и спросил:

— Где Марс?

— По другую сторону от нас.

— Ну да, — сказал малыш недоверчиво. Но тут лицо его прояснилось. — Подожди, Счастливчик, мы ведь в ста миллионах миль под плоскостью эклиптики. Мы должны видеть Марс под Солнцем. Он из-за него должен выглядывать.

— Конечно. Но он всего в градусе от Солнца, слишком близко, чтобы можно было разглядеть его в солнечном сиянии. Землю, кажется, можно увидеть.

На лице Верзилы появилось надменное выражение.

— Кому нужна Земля? На ней ничего нет, кроме людей; все эти сурки и на сто миль не отрывались от поверхности. Я не стал бы на неё смотреть, даже если бы больше ничего не было. Пусть Бен на неё смотрит. Это как раз для него.

И он отошёл от экрана.

Василевский сказал:

— Эй, Счастливчик, нельзя ли вывести на экран Сатурн и посмотреть на него с этого угла? Я обещал себе это удовольствие.

— Не знаю, можно ли теперь, после случившегося, назвать вид Сатурна удовольствием, — ответил Дэвид.

Он сказал это между прочим, но в маленькой рубке «Метеора» наступило молчание.

Все трое ощутили, как изменилась атмосфера. Сатурн означал опасность. Для населения Земной федерации Сатурн стал ликом судьбы. Для шести миллиардов жителей Земли, для миллионов на Марсе, Луне, Венере, на научных станциях Меркурия, Цереры и внешних спутников Юпитера Сатурн превратился в новую и неожиданную угрозу.

Старр первым отбросил мрачные мысли, и, повинуясь прикосновениям его пальцев, чувствительные электронные сканеры, установленные в корпусе «Метеора», легко повернулись на своих универсальных шарнирах. Поле зрения экрана изменилось.

По экрану потянулись звёзды, и Верзила, с ненавистью оттопырив верхнюю губу, спросил:

— Есть среди них Сириус?

— Нет, — ответил Дэвид, — мы смотрим на Южное небесное полушарие, а Сириус находится в Северном. Хочешь увидеть Канопус?

— Нет, — сказал Верзила. — Зачем?

— Я думал, тебе интересно. Это вторая по яркости звезда. Можешь вообразить, что это Сириус. — Старр слегка улыбнулся. Его всегда забавляло, что Верзила воспринимал как оскорбление собственных патриотических чувств то, что Сириус, звезда величайших врагов Солнечной системы, впрочем происходивших из неё же, — самая яркая звезда на земном небе.