Сборник

– Тебе следует уяснить, - сказал Ангел, - что человеческие существа по природе своей суеверны и нуждаются в предмете поклонения. Если их теологию заменить наукой, они просто начнут поклоняться науке. Мы даем им только то, что нужно. Мы никогда не тщились выдавать себя за что-то особенное, однако в то же время не опровергаем создавшееся мнение. Если нас считают властолюбивыми работорговцами, мы представляем доказательства противного. Если нас окружают ореолом полубогов или что-нибудь в этом роде, мы не оправдываемся. И это дает эффект. Войны, не было так давно, что половина человечества не знает, что это слово означает. А появились мы, когда нужда в нас была самая настоятельная, поверь. Когда человек расширял рубежи своих владений среди внеземных цивилизаций, и вопреки им, и через них. Нужно было распространять учение, в противном случае, черт побери...

– А в чем заключается ваше учение? В чем, собственно, суть?

– Я уже говорил тебе, но оно так чертовски просто, что никто не хочет в него верить, пока не увидит в действии - но и тогда находит другие слова, чтобы его сформулировать. С тобой я попробую еще раз, - Ангел засмеялся.
– Наша доктрина формируется кратко: будьте добры друг к другу. И это и есть ключ от неба.

– Мне надо это обмозговать, - сказал Диминг, угнетенный и подавленный. Вдруг он встрепенулся.
– Обдумаю позже... Я слыхал о вас всякую всячину... Будто бы вы не едите...

– Это правда.

– И не спите.

– Точно. Так же как и не размножаемся - не удалось еще нам так овладеть трансформацией, чтобы можно было применять ее к женщинам. Но когда-нибудь у нас получится... Мы не отдельный вид, не раса; мы не супермены - ничего подобного. Мы продукт садизма техники, растения инь-янь.

– Инь-янь?

– Это наша мрачная и смертоносная тайна, - засмеялся Ангел.
– Ты же знаешь, что это зелье способно сделать с человеком, принимающим его без ограничения. Употребляемое как должно, оно делает вас зависимым от него не более, чем обыкновенное лекарство. И видишь ли, Диминг, нельзя, ну просто невозможно впятеро усилить свой интеллект, не уяснив в то же время, что люди должны быть взаимно добры. Ну так вот это учение, как я его назвал, не есть как таковое ни доктриной, ни философией. Это просто логическая неизбежность. К слову сказать, если не пожелаешь присоединиться к нам, про инь-янь не болтай; в противном случае придется сделать тебе бо-бо.

– Что ты сказал?
– вырвалось у Диминга.
– Если не пожелаю... А у меня есть выбор?!

– Ты впрямь способен вообразить ситуацию, что мы заставим тебя призывать людей быть взаимно милосердными?
– спросил Ангел, нахмурясь.

Диминг зажмурился, отошел на несколько шагов, потом вернулся, ударяя кулаком по раскрытой ладони.

– Ну ладно, значит, вы меня не заставляете. Но у меня все равно нет выбора. Могу поверить вам на слово, - хоть пройдет много месяцев, прежде чем всерьез в это поверю, - что вы не таскаетесь за мной по пятам. Но не могу я вернуться в эту галиматью на Земле, где идет прахом дело старого Рокхарда, а власти суют нос во все его связи...

– О чем это ты?
– спросил Ангел и засмеялся.
– Диминг, какая галиматья?

– Но ведь Рокхард...

– Не было никакого Рокхарда. Ты слыхал о Рокхарде, прежде чем тот толстячок навестил тебя тогда вечером?

– Нет, но это не значит... О господи, именно, что значит... Ну ладно, но что с этим его генеральным провалом, с его делами, это же было во всех Программах новостей, я сам слышал...

– И сколько раз ты это слышал?

– Пока был на Иоланте! Своими глазами... Ага. Ага, понимаю, это был сеанс специально для меня...

– Нельзя было допустить, чтобы ты что-нибудь заподозрил, - любезно пояснил Ангел.
– Вот ты и не заподозрил.

– Ваши искусные пилоты меня едва не подстрелили. Я же мог погибнуть.

– Ясное дело.

– Если честно, промолчи я тогда, пока торчал, законсервированный в опоре того корабля, так и сидел бы в ней по сю пору?

– Справедливо.

– А если бы схалтурил на Ибо, заполучил бы порцию из разрушителя?

– Когда с этим освоишься, не будешь так возмущаться. Конечно же, тебе грозила опасность. Все было так спланировано, что ты мог совершить правильный выбор или неверный, а между ними было еще достаточно свободы. Ты выбрал правильно, и потому сейчас здесь. Ты можешь нам пригодиться. Тот, кто в чрезвычайной ситуации делает неправильный выбор, нам не нужен.

– Говорят, вы вдобавок бессмертны, - сказал вдруг Диминг.

– Чепуха, - отмахнулся Ангел.
– Это всего лишь слух, вызванный, вероятно, тем, что еще никто из нас не умер. Но когда-нибудь это, несомненно, случится.

– Ага, - сказал Диминг, и стал думать о другом, и вдруг подлинный смысл услышанного оглушил его как удар обухом: но ведь Ангелы толкутся по Космосу две тысячи лет!

– Две тысячи триста, - поправил Ангел.

– И этому вы принесли в жертву способность производить потомство... сказал Диминг.
– Скажи-ка, дядя, а стоило ли?
– съехидничал тут же, не удержался.

– Несмотря на всю мою доброту, - усмехнулся Ангел, - у меня создается впечатление, что два-три зуба у тебя явно лишние, и если я помогу тебе от них избавиться, ты впредь не станешь делать подобных замечаний в присутствии кого-нибудь, кто может воспринять это хуже, чем я.

– Беру свои слова обратно, - сказал Диминг, низко кланяясь; когда выпрямился, лицо его было сморщено, как у ребенка, собирающегося разреветься, но пока держащегося молодцом.
– Мне надо немного посмеяться, не видишь, что ли? Иначе я... я...

– Ладно, парень. Не принимай это так близко к сердцу... Такое кого хочешь придавит, если свалится на голову без предупреждения. Думаешь, я об этом забыл?

Они помолчали.

– Сколько у меня времени на размышление?
– спросил наконец Диминг.

– Сколько угодно. Ты прошел испытание, понимаешь? Приглашение постоянное. Может быть отменено, только если обманешь мое доверие.

– Не могу представить себя основателем движения, проповедующего ненависть человека к человеку. После всего случившегося - не представляю. И ничего никому не скажу. Да и кто, в конце концов, станет слушать?

– Ангел, - мягко сказал золотистый великан.
– Независимо от того, кому станешь говорить. Ну так... Что собираешься делать?

– Хочу вернуться на Землю.

Ангел махнул рукой в сторону шлюпки.

– Милости прошу.

Диминг бросил на него взгляд и прикусил губу.

– Не хочешь знать, зачем?

Ангел молча усмехнулся.

– Я просто обязан!
– взорвался Диминг, будто ему кто-то возражал.
– Я имею в виду, что все эти годы жил только вполсилы. Даже когда продумал себе это второе "я", чтобы покривляться, выключал свое первое "я" на время функционирования второго. Мне хотелось бы вернуться к себе такому, каков я есть, и научиться быть таким, каков я на самом деле.
– Он наклонился вперед и постучал пальцем в широкую грудь Ангела.
– Это... чертовски велико. Позволь я сделать из себя что-нибудь подобное - я был бы больше, чем на самом деле. Наверное, в этом все и дело. Не нужно быть Ангелом, чтобы быть большим. Не нужно, наконец, быть кем-то еще, кроме как человеком, чтобы жить в соответствии с вашим учением.
– Он замолчал.

– А почем ты знаешь, каков ты на самом деле?

– Чувствовал. Правда, всего минуты три, когда стоял на ступенях Астро-Центра на Ибо. Разговаривал с...

– Можешь завернуть на Ибо по дороге.

– Она на меня и смотреть не захочет, разве что меня арестовывать станут, - отозвался Диминг.
– Она же видела, как я стрелял а Ангела.

– Ну так мы устроим, чтобы этот самый Ангел тебя и арестовал - и таким образом восстановим ее доверие к нам.

До Земли Диминг так никогда и не долетел. Его арестовали на Ибо, и Ангел, который это сделал, на глазах девушки по имени Тенди демонстративно обнял его за плечи своей мощной рукой. Она увидела Ангела, удаляющегося со своим пленником, и побежала за ними.