Сбывшиеся сны печальной блондинки

Тем временем гигант Ахмед занялся делом. Закарьян уже больше походил на тряпичную куклу, чем на живого человека. Мне стало жаль его, что же случилось с интеллигентным, добродушным отцом двоих детей? Почему он натворил такое? И при чем тут Ханмурзаев? Но вскоре все разъяснилось. Ахмед обработал Вагифа, выпотрошив его карманы, и передал Рафику мобильник, документы, пистолет, бумажник и ключи моего, теперь уже бывшего, друга.

Ефремова, также пропустив через процедуру обыска, поставили лицом к стене, в дальнем от входа конце комнаты у стеллажей с художественной литературой. Ведищева поместили у книжных стеллажей со специальной литературой. Пленных даже не связали, настолько Ханмурзаев был уверен в себе. Впрочем, бежать им особенно было некуда, как мне тогда казалось. Во всяком случае, не за дверь в коридор, потому что в проеме темнели силуэты людей Барыги. Убитых так и не трогали, будто их и не было.

Глава 14

Я оказалась у окна, недалеко от любимого, и уже раздумывала, как это можно использовать. Но Ханмурзаев тоже прошел от двери к окну, и Ахмед, подчиняясь движению бровей хозяина, стал рядом со мной. Олег был в двух шагах, но говорить мы не могли. Однако он еле заметными движениями повернулся так, чтобы мы видели друг друга. Олег дождался, пока наши взгляды встретятся, и несколько раз указал глазами куда-то за спину. Поискав то, на что он намекает, поняла — все дело в двери, ведущей в комнату отдыха. Похоже, это путь к спасению! Только в моей душе блеснул лучик надежды, как диспозиция в кабинете бедного, избитого Ведищева снова изменилась.

Во-первых, Закарьян теперь сидел на месте Олега посреди комнаты, вызывая у меня смешанное чувство удовлетворения и боли, а во-вторых, в кабинете появился новый персонаж. Это был человек с удивительной внешностью. Просто магия какая-то: уже через пару минут после общения с ним невозможно было вспомнить, как он выглядит. Все, что сохранила моя память, это какого-то цвета волосы, кажется темные, но при электрическом свете они были светлее, какого-то цвета глаза, в общем карие, но вот когда он смотрел прямо на свет, они были зелеными, а может, и серыми. Высокий, но ростом с Олега, не переросшего отметку в сто восемьдесят сантиметров. Худой, но в зависимости от одежды его телосложение определялось как плотное, нормальное или среднее. В момент его появления на нем были надеты черные брюки и коричневый плащ из болоньи. Я все думала, глядя на него: эта неописываемость — качество врожденное или профессиональное?

Он возник на пороге, уже готовый к непредвиденному повороту. У него в руках был пистолет, нет, оружие, больше пистолета, что-то вроде «узи». Остановившись на пороге, Посредник обвел комнату глазами и спросил:

— Что происходит?

Вагиф подавленно молчал, а вот Ханмурзаев, похоже, только и ждал появления незаметного человека.

— А, здравствуйте, здравствуйте, — протянул он тоном гостеприимного хозяина. — Проходите, пожалуйста, садитесь, — он указал на кресло за столом Олега.

Посредник молча стоял на пороге, настороженный, готовый раствориться или стрелять, или и то и другое, при первом проблеске опасности. Ханмурзаев продолжил:

— Прошу вас, не думайте, что сделка сорвана! Я просто решил восстановить справедливость и наказать вора. Этот мерзавец, — он пнул стул, на котором сидел связанный Вагиф, — решил обмануть вас и меня.

— Он сказал, — впервые подал голос Посредник, — что действует по вашему указанию. Если я правильно понял, вы и есть Рафик Ханмурзаев, к которому я посылал гонца?

— Простите, не представился сразу! Закарьян обманул вас — он украл ваши документы и убил вашего гонца.

— Это не важно, если заказ готов, — тон Посредника оставался напряженным. Он уже вполне сориентировался, но непредвиденные ситуации в его работе всегда были некстати. — Мне нужен пропуск на территорию завода для моих машин.

— Что с пропуском, Вагиф? — уточнил Барыга. Мне показалось, что он разочарован тем, что Посредник игнорирует его стремление к восстановлению справедливости.

— Я дам его, если ты гарантируешь мне жизнь, — пробормотал Закарьян.

— Без проблем, давай пропуск!

— В бумажнике.

Ханмурзаев рассмеялся:

— Каков хитрец! Торгуется, а пропуск и так у меня в руках. Ахмед, найди!

— Куда подгонять? — снова задал вопрос Посредник. Он не интересовался ни трупами, лежащими на полу, ни мужчинами со связанными руками, стоящими у стеллажей. Он брал свое и исчезал.

— К синим металлическим дверям… Там двое, они все покажут и помогут загрузить, — услужливо сказал Вагиф, подчиняясь приказу глаз Барыги.

— Деньги получите через месяц, когда заказчики заплатят всю сумму. Предоплата здесь. — Свободной от оружия рукой он полез за пазуху, достал пять толстенных пачек зеленых денег и бросил их на пол.

Выходя, он обернулся и небрежно бросил Ханмурзаеву:

— Надеюсь, осложнения вы ликвидируете!

Тот лишь снисходительно кивнул. Вот так поступают абсолютно деловые люди: ни здрасьте, ни до свидания. Взял свое, сказал два слова — и исчез. Ханмурзаев через мое плечо проследил в окно, как Посредник уходит в сторону проходной, и повернулся к нам.

Я подумала, что, оказывается, не всегда ружье, появившееся в первом акте, стреляет в последнем! Ах, мне бы его «узи»! Я бы… И что — «я бы»! Даже огрызком яблока в мусорный бак попасть не могу!

— Ахмед, мужиков грузи в джип и увози. Мы поедем в машине Камиля, пусть он подъедет к подъезду.

Я не успела осмыслить сказанное, а Вагиф уже валялся в ногах у Рафика, вымаливая прощение. Он стоял на коленях, обливаясь потом, и трясущимися губами твердил:

— Прошу тебя, я исчезну, все будет хорошо… Семья… Прошу… Ты обещал!

— А, семья! — вспомнил что-то приятное Барыга. — Ахмед, неси коробку!

Ахмед вышел ненадолго и вернулся с картонным ящиком из-под бананов в руках. Пока его не было в кабинете, Рафик деликатно взял меня под локоть и повел к столу Олега, приговаривая мне на ушко:

— Тебе, дорогая, не надо на такое смотреть, не смотри, это мужские дела.

Из-за этого «не смотри» меня охватило жуткое тошнотворное беспокойство, граничащее с паникой. Поэтому, когда Ахмед поставил перед Вагифом ящик и откинул створки, я быстро перегнулась через стол и заглянула внутрь. Мне очень повезло, что коробок стоял в паре метров от стола, и я не видела деталей, но лицо Роберта Аванесовича узнала сразу. Его глаза, к ужасу, были широко раскрыты, мышцы лица дрябло обвисли, вся внутренняя поверхность ящика из-под бананов пропиталась кровью.

Меня сильно затошнило, тело покрылось потом, а колени подогнулись.

— Ох, женщины, — отчасти сочувственно, отчасти философски произнес Ханмурзаев. — Любопытство вас губит!

Тут Вагиф совершил неожиданный поступок, который я теперь не забуду до смерти и, если решусь, расскажу о нем его выросшим детям через несколько лет. Только не слишком скоро, это выше моих сил.

Когда содержимое коробки перестало быть тайной, Закарьян весь подобрался и перестал трястись. Он медленно склонился над ящиком, протянул раскрытые ладони к голове тестя, взял ее в руки, поднес к своим губам и поцеловал в лоб. Потом положил голову обратно. Так же медленно он обернулся ко мне и сказал спокойно обычным голосом: