Сбывшиеся сны печальной блондинки

Вот так! Она в центре всех событий. К тому же ездила в Москву с Ведищевым за его сыном. И он несколько дней жил у нее. Какие отношения связывают их теперь? Старая любовь может испортить планы Рафика.

Для себя он решил, что за Аллой надо продолжать следить. Он не собирался вот так просто отказываться от задуманного. Он уже чувствовал, что она нужна ему. Кроме того, если Рафик выбрал себе женщину, он получит эту женщину! Рассуждать иначе было бы недостойно мужчины.

Теперь Ведищев. Вряд ли он тот, кого ищет Ханмурзаев. Ребята выяснили, что в момент убийства дантист вместе с Аллой был в самолете. Свои люди в органах сообщили, что Ведищева давно бы арестовали, если бы смогли пришить ему причастность к смерти Игоря хоть каким-то боком. Надо бы поговорить с ним, но больше похоже, что его самого подставляют. Если его подставляют, то осталось выяснить, кто, и станет известно имя убийцы Лавренева.

Но здесь тоже были свои методы. Клинику Ведищева закрыли якобы для того, чтобы можно было спокойно изучить место преступления, но ведь преступления-то были совершены совсем в другом месте! Ребята Рафика побывали в клинике, в самом подвале, их провел туда охранник клиники. Пацаны, тертые ребята, были разочарованы видом «места преступления». Чисто, пыльно, слышимость такая, что выстрел должны были слышать на улице, где расположен маленький районный рыночек. Всем убитым стреляли в сердце, хоть немного, но кровь должна была попасть на пол. Однако нигде и капли нет, а подвал не отмывали, это точно: пыль ровным слоем, да и кто же отмывает место преступления, а потом изучает его?

Тем не менее никого не удивляло, что клиника закрыта. Милиция опечатала, значит, так надо! Вот только кому надо? Ханмурзаев велел посмотреть, кто ведет дело Ведищева, чей человек? Это вскоре должны были выяснить.

А пока… Пока пусть Камиль все же придумает, как Рафику заполучить Аллу.

Утро началось со звонка следователя Ефремова. Он вызывал Ведищева к себе для серьезного разговора. Хотя уже вчера они поговорили без шуток.

Я проснулась от хриплого, с перепою, голоса Олега. Он рыкнул в трубку, что будет у следователя в двенадцать ноль-ноль и ни минутой раньше.

Вчера вечером я пришла к бывшему мужу домой. Он открыл дверь, пошатываясь, долго, пьяно и похотливо разглядывал меня, не собираясь пускать за дверь. Я нагло отпихнула его и вошла. В квартире царил разгром: вещи, вытащенные из ящиков, валялись на полу, — мужская и детская одежда, обувь, белье. На кухне все шкафчики зияли пустотой. В гостиной на тумбочке для телевизора красовался ботинок, занавесок на окнах не было. Пустовали и отделения для посуды в доисторической стенке. Я подняла голову: от люстры остался только хвостик оголенного провода. Заплетающимся языком дантист объяснил, что приходила Юлия и забрала свои вещи. Вещи Кирилла муж ей не отдал, и они дико поругались.

Со мной он тоже собирался поругаться, но я не поддалась на провокацию. Наоборот, прошла на кухню и присоединилась к попойке. Олега хватило на двадцать минут, собственно, я так и рассчитывала. Все это время он молчал и дулся. Выпив свои пятьдесят граммов коньяка, уложила обиженного в развороченную супружескую постель. Юлия сняла и уже застеленное белье. Потом я пошла спать на диван. Усталость, коньяк, нервное напряжение измотали меня, и я уснула как бревно…

— Я не арестован, и нечего меня пугать, ни в чем признаваться не буду, — заявил в конце беседы с Анатолием Петровичем Ведищев.

Он швырнул трубку на телефонный аппарат с такой силой, что та лишь жалобно пискнула. Я же пошла в ванную, надеясь встретиться с разъяренным бывшим мужем, когда он уже успокоится. Приняв душ и изобразив на лице здоровье и красоту, вошла в клетку тигра. Свою долю звериного рыка я получила прямо у порога ванной. Олег, на котором были только штаны от тренировочного костюма, стоял в коридоре, явно дожидаясь моего появления на сцене, дабы произнести следующий монолог:

— Зачем ты пришла? Что тебе от меня надо? Если ты спишь с Садковым — твое дело, только зачем было мне врать? Почему ты не сказала сразу, что он — твой любовник. Ведь это нормально, когда женщина спит со своим начальником.

«Вот, — подумала я, — так и знай! Это нормально! Все бабы — шлюхи!» Он продолжал:

— Не надо меня доставать сейчас. У меня все плохо. Ефремов вынуждает меня признаться во всех грехах! Знаешь, что он придумал?!

Мне надоело стоять в дверях, поэтому, дождавшись хоть какой-то паузы в обличительной речи, я быстренько сказала, сорвав оратору всю пафосность ситуации:

— Есть хочу!

Олег осекся, растерянно посмотрел в сторону кухни, хотел что-то сказать, но промолчал и пошел выполнять роль гостеприимного хозяина. Есть в характере Ведищева такая черта: он не может не накормить голодного. Уверена, что даже приблудные псы во дворе его клиники всегда сыты. Я побежала за ним. Он нравился мне такой: злой и полуголый. Мне было легко на душе от его ревнивых речей, и, стараясь не думать о самом недалеком и совсем не радужном будущем, я сосредоточилась на том, что видела сейчас перед собой, — на обнаженном торсе Олега. Тогда, в гостинице, желая сказать гадость, я погрешила против истины: он выглядел просто чудесно, особенно если учесть, что ему стукнул сороковник.

Бывший муж сердито погремел сковородками и через пять минут со стуком поставил передо мной сковороду с яичницей. Это было восхитительно! Урча, я принялась за еду. Он заметил, свойственным ему, неприятным тоном:

— А у тебя чудесное настроение! Ничем не испортишь! Что, все так хорошо?

— Нет, — сказала я, активно пережевывая завтрак. — Все очень плохо.

— Но не у тебя. — Он отвернулся обиженно.

— У меня тоже.

Я говорила бодро. Чем хуже обстояли дела, тем лучше действовала моя защитная система. Не знаю, зачем, но надо держаться. Олег, мне показалось, тоже вышел из состояния своей фирменной депрессии. Я разозлила его, и теперь ему некогда жалеть себя.

— А у тебя что?

— Видишь ли, милый, — мне самой понравилось, как я это сказала. — Проблемы будут обязательно. Особенно, если ты расскажешь мне о работе твоего отца. Это, возможно, подтвердит мои догадки. Кстати, ты сказал Ефремову, что был у меня в тот вечер… Ну…

— Когда убили этого твоего Кузнечика? — он глянул на меня и спохватился: — Извини! Да, не стал тебя подставлять.

— Хорошо. Так вот, что делали в лаборатории твоего отца?

— Ничего. Не было такой лаборатории!

— Как это?! Что ты несешь?

— Официально только США признали, что занимаются разработкой бинарного оружия. Так что мой отец на «химии» пряники пек.

— Ясно, а чай у тебя есть? И пряников хочется!

— Господи, ну и аппетит! В постели бы такой, вся жизнь бы по-другому пошла!

— Заткнись и отвечай! — блеснула я сочетанием полицейской и женской логики. — Я спрашиваю тебя о бинарном оружии.

Олег, уже без лишнего шума, поставил передо мной чашку Кирилла, украшенную зайчиками. Я подумала, что это означает особое ко мне отношение. А разве раньше я не знала об особом к себе отношении? Может, пора открыть глаза и перестать вспоминать старые обидки? Протянула руку и взяла прохладные пальцы Олега в свои.

— Говори, — велела я.

— У тебя такой красивый голос, — сказал он.

— Нет, об оружии!

Он обидчиво отнял свою ладонь.

— Ну что я там помню! Отец как-то рассказал мне, что есть унитарное, а есть бинарное оружие. Бинарное отличается тем, что оно состоит из двух компонентов, каждый из которых в отдельности безвреден или слаботоксичен. Ну, к примеру, стиральный порошок и яблочный уксус. Понимаешь?

— В общих чертах. В химии я такой большой ноль, что даже не знаю, что такое «аш два о».