Сценарист

— Когда-нибудь я смогу тебя спасти. Я… я обещаю. — произнёс Айкава, глядя в глаза своей младшей версии, после чего прикрыл свои веки, погрузившись в пучины собственных мыслей.

Когда парень в следующий раз открыл глаза, пред ними предстала уже совершенно другая картина, что раньше никогда не беспокоила его разум. Теперь именно он принимал непосредственное участие в главных событиях.

Он стоял напротив сидящего на разбитой крыше здания Все За Одного, что прямо сейчас улыбался, глядя в его сторону. Он тут же вспомнил события роковой ночи, после которой его жизнь кардинально изменилась — именно в ту ночь он стал настоящим злодеем, которым и является по сей день.

— Какой же ты жалкий, старик. До последнего веришь, что тебя спасут, и до последнего веришь в то, что каждый будет исполнять твои приказы. — начал говорить он, чем вызвал немалое удивление не только у ВЗО, но и у самого себя, ибо он не хотел этого говорить. — Сколько?... Сколько невинных людей ты убил за то, чтобы твои планы осуществились? Сколько людей пострадало от твоей руки? Сколько людей ты обманул и предал, «босс»?

Айкава прекрасно помнил реакцию злодея на его слова, и прямо сейчас он ожидал увидеть её. Каково же было его удивление, когда ВЗО не перестал улыбаться, а лишь сильнее начал это делать. Это вызвало у парня негодование, смешанное со страхом.

— И чем же ты отличаешься от меня, Син? — задал вопрос злодей, чем немного удивил подростка. — В чём отличие? Разве ты не поступил также? — продолжал задавать вопросы он, всё больше и больше улыбаясь, разрывая кожу на лице. — Скольких невинных людей убил ты ради своей цели? Сколько ещё людей ты убьёшь ради мести? Сколько ещё будет невинных жертв, погибших от твоей руки?

На Айкаву начал нападать страх, ибо таких событий в прошлом он не помнил. Тело парня начало медленно трястись, хоть он и пытался подавить страх глубоко в себе, но каждая такая попытка была провальной. Лицо злодея же выглядело ещё более ужасающим, чем раньше.

— Мы с тобой очень похожи, Син. В некоторых аспектах ты даже намного ужаснее меня. Ты был бы идеальным кандидатом на роль моего нового сосуда. — проговаривал зловеще он. — Но одно различие у нас всё же есть. Знаешь, в чём оно состоит? — хищно улыбался он. — Я никогда не оправдывал свои злодеяния, в отличии от тебя. Долгое время ты прикрывался своей вымышленной идеологией и фальшивыми идеалами, которыми ты никогда не обладал. Хочешь поговорить про убийство невинных людей? А что ты можешь сказать про ту девушку, которую ты сжёг заживо в том переулке? Ты сделал это прямо на глазах у Курогири. — напомнил ему ВЗО, будто бы пытаясь сломить его дух. — А хочешь поговорить про смерть Штейна? Старик бы всё равно проиграл, после чего его бы арестовали, но ты поступил более радикальным способом, размозжив его голову своим щитом. — из уст злодея вырвался злобный смешок, с которым он продолжал говорить. — Быть может, ты хочешь вспомнить, как убил Всемогущего? Ты хотел убивать фальшивых героев, насколько я помню, и у тебя даже были в этом успехи, но чем же именно этот старик заслужил смерть от твоей руки? Месть? Разве это не противоречит твоим идеалам? — теперь уже Все За Одного смеялся во всю глотку, что сильно давило на Айкаву. — А что ты скажешь про свой грядущий план? Сколько невинных умрёт при взрыве здания? Ты об этом не думал?

— Замолчи! — заорал во всю глотку парень. — Замолчи! Замолчи! Замолчи! Ты ничего не понимаешь!

— А это действительно твои мысли и слова? — усомнился злодей. — Точно ли ты делаешь всё это?

— Замолчи! — кричал подросток.

— Не задумывался ли ты о том, что тебя контролируют? Или ты просто не хочешь этого допускать? Боишься, что всё то, что ты считал осмысленным, разобьётся на маленькие кусочки? Страшишься правды? — не останавливался ВЗО.

— ЗАМОЛЧИ! — последний раз заорал Айкава, после чего закрыл руками уши и прикрыл глаза.

Парень стоял на разбитой крыше, проклятый выборами своего прошлого, которые оставили след на его душе. Он отказывался принимать правду, которую ВЗО выставлял перед ним, и искал способ убежать от зловещего откровения. Отрицание было его единственным спасением, последней опорой в беспросветной пучине самоуничтожения, последним его щитом, что скрывал тело подростка с всё ещё детской душой.

«Он не прав. Ничего из этого не так. Я делаю то, что нужно, чтобы достичь своих целей. Невинные жертвы — это просто цена, которую приходится платить», — мысленно убеждал себя Син, отрицая и смягчая ужасную реальность. Громкие слова Все За Одного бурлили в его голове, но он отказывался слушать, затыкал уши и уводил взгляд, чтобы не столкнуться с правдой, которую не хотел видеть.

Темные глубины его сознания были заполнены множеством переживаний и внутренней борьбы. Он боялся признать свои слабости и ошибки, потому что это означало бы смотреть в зеркало и увидеть лицо настоящего злодея. Он хотел быть героем своей истории, но страх и отчаяние сковывали его, превращая в пленника своих собственных демонов. Сущность его нравственной дилеммы сверлила его душу, словно ядовитый коготь, но он снова и снова отвергал ужасную правду, предпочитая обманывать себя, не вникать в свои настоящие чувства и мотивы. Он стремился держаться за свои старые убеждения, несмотря на потрескавшиеся основы, несмотря на то, что уже давно потерял свою первоначальную миссию и стал просто инструментом разрушения, который желает только уничтожать.

«Я прав... Я всегда был прав. Мир должен измениться, и я сделаю это любой ценой! Все они поплатятся за то, что сделали с нами!», — настойчиво повторял он самому себе, словно заклинание, которое могло бы защитить его от беспощадной реальности.

Но его внутренний конфликт продолжался, и в его сознании возникали образы тех, кого он уничтожил, образы тех, кого он предал. Они стояли перед ним в бесконечном марше утраты и страдания, напоминая ему о его тёмном пути и его собственной утрате. Он пытался отгородиться от этих мыслей, но они проникали сквозь все его защитные барьеры.

В следующий раз, когда он открыл глаза, перед ним предстала уже совершенно другая картина — теперь он стоял напротив Всемогущего в своей истинной форме, что прямо сейчас стоял на коленях перед ним, глядя на парня с широко открытыми глазами.

— Ты оставил нас всех страдать в тот день, Всемогущий. — сказал Айкава, встав прямо над героем. — И я не могу тебе этого простить.

— Не бери грех, Син! — попытался отговорить его герой. — Ты всё ещё можешь вернуться на правильный путь! Да, я виноват! Я… я не достоин носить звание героя после этого, но… тебе не нужно становится на тёмный путь. — произнёс герой номер один.

— Уже поздно, Всемогущий. — обречённо ответил Айкава, занеся щит для финального удара. — Мне уже путь заказан, так что и терять мне больше нечего. — продолжил говорить он, после чего взглянул на вертолёт, который снимал происходящее. — Настал час искупления, герой. — вернув взгляд, произнёс Айкава.

В этот же момент всё затихло. Все шумы, что царствовали вокруг, внезапно прекратили существовать. Слышался лишь лёгкий ветерок — ветерок, что будто бы дул в пустоте.

— Ты совершил ошибку, мальчик мой. — сказал Всемогущий с каменным лицом и пустым взглядом. — Меня не было там.

Слова Всемогущего пронзили Сина как острый клинок, и его руки начали дрожать, когда он слышал эти откровенные правдивые слова. Это был удар прямо в его сущность, в его убеждения, которые он пытался так страстно защищать. Шок и паника захлестнули его, как волны океана, и он чувствовал, что твердая почва исчезает под его ногами.

«Это не может быть правдой! Нет, нет, он лжёт! Он просто пытается меня запутать!», — мысли кружились в голове Сина, а его сердце громко стучало в груди, будто хотело выбраться из его груди на свободу от ужасной реальности. Отрицание вступило в схватку с правдой, и он начал отшатываться назад, пытаясь отдалиться от героя номер один.