Счастье Муры

– А где Толик?

– Дома оставил. За старшего.

Гришка крепко обнимает деда.

Бабушка от поцелуя уворачивается.

– Семьдесят лет, а туда же – ворчит недовольно.

– Во-первых, шестьдесят четыре! – возмущается дед.

– А во-вторых, бери сумки и двигайся в путь. Нечего на станции лясы точить, – отрезает бабушка.

– Ишь, кума, на попе бахрома, – хмыкает дед.

До деревни минут тридцать, наискосок по небольшому полю, а потом по краю леса. Впереди скачет довольная Валентина. Следом идёт дед, несёт две большие сумки. За ним, отчаянно размахивая руками, спешит Гришка. На спине у него набитый всяким добром рюкзак. Мура тащит плетёную корзинку с припасами: пирожки с картошкой, блины, запечённая курица. Гришка хотел забрать у неё корзинку, но она не дала. Потому что тоже помощница. Процессию замыкает бабушка. У неё в руках чемодан. В чемодане немного тёплых вещей и спальный мешок. Бабушка его в спортивном магазине за большую скидку взяла.

– Вот и будет тебе спальное место, – объявила она Гришке.

Гришка ночь провёл в мешке. Из интереса. Спать ему было тепло и уютно. Но не очень свободно – ноги не раскинешь, волчком не повертишься.

– Заодно приучишься ночевать как нормальный человек, – обрадовалась бабушка.

Нести чемодан ей очень неудобно – он хоть и не тяжёлый, но большой, аж громоздкий. В городе с ним намучились, пока до вокзала добирались, а теперь по дороге в деревню приходится страдать. Бабушка постоянно цепляется чемоданом о кусты и сучья, ругает его дубиной стоеросовой.

– Зиночка, оставь его на дороге. Я потом заберу, – предлагает дед.

– Нет уж! – отрезает бабушка. – Обернёшься – а его унесли.

– Была бы верёвка, мы бы привязали её к ручке чемодана. – вдруг говорит Гришка.

– А дальше чего? – любопытствует бабушка.

– И потащили бы его по траве.

– Здрассьти-приехали! – говорит бабушка. – Только этого нам не хватало.

Дед замедляет шаг:

– А что? Это мысль!

– Вот только не надо… – раздражается бабушка, но уже поздно. Дед останавливается, ставит на землю сумки.

– Зиночка, дай мне его сюда.

– Не дам!

Дед молча подходит, отбирает у бабушки чемодан.

– Гришка, у тебя брюки на ремне?

– Неа.

– Жаль, и у меня не на ремне. Может, в вещах что-нибудь подходящее есть? Пояс от халата, например?

– Нету, – быстро отвечает бабушка.

Дед смотрит на неё внимательно.

– А если найду?

– Этот человек меня с ума сведёт! – хлопает себя по бокам бабушка.

Мура цепенеет. Раз бабушка назвала деда «этим человеком», значит, до ссоры недалеко. Но дед словно не слышит сварливого голоса. Он отстёгивает ошейник Валентины и пристёгивает его к ручке чемодана.

– Делов-то! – довольно крякает он.

Потом полностью раскрывает чемодан и укладывает на траву.

– Сани поданы, – говорит дед. – Давайте сюда ваши баулы.

Он забирает у Муры плетёную корзинку, а у Гришки – рюкзак. А потом ещё убирает в чемодан свои сумки. Получается целый ворох вещей, зато руки теперь у всех свободны.

– В путь! – командует дед и тянет за ошейник.

Чемодан скользит по траве неохотно, натыкается на торчащие из земли корни деревьев. Гришка подталкивает его, задаёт нужное направление.

– Совсем испортите! – причитает бабушка. – На нём и так живого места нет.

– Раз живого места нет, зачем переживать? – отмахивается дед.

– Так обратно через две недели ехать! Куда мы вещи сложим?

– Мы же хотели чемодан в деревне оставить! – совсем некстати вспоминает Гришка.

Бабушка многозначительно на него моргает. Дед смеётся.

– Чья корова бы мычала, Зина, а твоя бы ворчала.

Скоро показывается деревня. Чемодан выезжает на неровную дорогу, трясётся по колдобинам. Но героически едет.

Самый крайний дом принадлежит бабе Варе. У бабы Вари два зуба: один сверху и один снизу. От этого баба Варя очень страдает. Денег на протезы нет, а поговорить охота. Но с беззубым ртом особо не поговоришь – вместо слов получается одно шамканье. Поэтому баба Варя молча провожает глазами чемодан на ошейнике. У бабы Вари взгляд говорящее слов.

– Здорово, Егорыч, – выходит к ним председатель сельсовета. – Я смотрю – бурлаком заделался.

Что такое бурлак, Мура не знает. Но на всякий случай за деда обижается. Бабушка выступает вперёд, чтобы поставить на место председателя, но не успевает ничего сказать. Потому что в следующую секунду раздаётся такой нестерпимо громкий вой, словно одновременно заработали пятьсот электрических пил. Не успевают все обернуться на этот чудовищный звук, как из соседнего двора вылетает блестящий чёрный агрегат. У агрегата зверский вид и торчащая вверх ручка. На конце ручки болтается дед Макар, которого все зовут Николаичем.

– Поооберегиииись! – клацает зубами Николаич, тщетно пытаясь справиться с взбесившимся агрегатом. Но куда там! Агрегат, свирепо рыча и набирая скорость, летит на людей. Ещё немного – и врежется в них!

Но тут просыпается бабушка. Она отталкивает в одну сторону Муру с Гришкой, в другую деда с председателем, опрокидывает вещи из чемодана и с хэканьем кидает его в агрегат.

Чемодан, описав короткую дугу, врезается Николаичу в лоб. «Поберегись» захлёбывается на полуслове. Сражённый коварным ударом, Николаич замолкает и аккуратно падает на землю. Зато пристёгнутый к чемодану ошейник каким-то удивительным образом цепляется свободным концом за ручку рычащего агрегата. И тот, бешено завывая, мчится по деревенской дороге дальше, волоча за собой грохочущий чемодан. Баба Варя по пояс вылезает в окно. Сегодня она побивает все мировые рекорды по выразительности взгляда.

Вдруг из двора Николаича выбегает какой-то мужчина. Муре сначала кажется, что это белобородый старик. Но потом она понимает, что лицо мужчины покрыто пеной для бритья. Пена от бега лезет в рот и в глаза. Не обращая на это внимания, мужчина мчится за агрегатом и исчезает за поворотом. Через секунду вой обрывается и воцаряется звенящая тишина.

– Догнал, – говорит Николаич. Все оборачиваются на него. Он сидит посреди дороги и осторожно щупает ссадину на лбу.

– Легко отделался, – рассматривает ссадину председатель. – А ведь мог без головы остаться!

– Что это было? – отмирает, наконец, бабушка.

– Сын вчера подарок привёз. Эту, как её. Газонокосилку. Ну я решил включить. Видно, не на ту кнопку нажал.

Из-за поворота показывается сын Николаича дядя Илья. Он катит перед собой подозрительно тихую газонокосилку и тащит многострадальный чемодан. Баба Варя выходит к нему с вышитым рушником, показывает жестами – утри лицо.

– Спасибо, не надо, – говорит дядя Илья. – Пойду, добреюсь.

Баба Варя мелко кивает. Смотрит на него как на героя войны.