Счастье по ошибке

Но некоторые границы допустимого все же и у меня имелись, поэтому, когда мне позвонила та «доброжелательница» с исключительно нудным голосом, я ей не поверила. Зачем верить постороннему человеку и плохо думать о собственном муже?

Доброхотка сообщила, что у Геры другая женщина. Представиться отказалась, заявив, что речь не о ней, а обо мне, зато поведала, что муж мой в своей конторе давным-давно известен в качестве завзятого бабника и сейчас у него постоянная любовница. И нужен ли мне, дескать, такой муж… Недослушав, я отключила связь, Гере ничего не рассказала, однако невольно с тех пор стала присматриваться к нему по-новому.

Вообще-то его поздние возвращения с работы были у нас нормой. Но моя влюбленность давно прошла, а горячей семейной привязанности так и не возникло – не те были отношения. Да и помощи от Геры никакой не было, и ребенком он занимался от случая к случаю, а чуть что – раздражался на сына и орал. Так что его задержки не вызывали огорчений и протестов. Как-то так сложилось, что Герина функция в семье сводилась практически к одному только материальному содержанию.

Однако теперь, когда анонимная информаторша сообщила столько неожиданного, я, признаться, испытала очень неприятное беспокойство. Ну жили мы как-то с Георгием – так и жили бы себе! Не хочу ничего знать… Между тем она позвонила снова.

– И что, – поинтересовалась нахально, – не выцарапала еще Жорику глаза?

Я бросила трубку. Сердце металось по грудной клетке.

Снова раздался звонок, и опять, и опять… Я не отвечала.

Но через день настойчивая правдолюбка все-таки меня достала.

– Подожди, подожди, – зачастил все тот же гадостный нудный голос. – Интересное скажу, вот увидишь.

– Ты кто? – спросила я.

– Такая же дура, которую муж тоже обманывал, а потом бросил. А я верила. Потому и говорю, что дура.

– Мне-то зачем ваши проблемы? – перебила я раздраженно.

– Не о моих проблемах речь, а о твоих. Твой муж любит другую!

– А тебе что за дело до нашей жизни?

– Женская солидарность, – проныл мерзкий голос. И она сама отключилась.

Вернулся Гера. Накормив его и чуть поколебавшись, я все-таки не вынесла собственного молчания.

– Сегодня был странный звонок… – Глядя пристально, я пыталась оценить реакцию мужа. – Уже не первый. Какая-то тетка сказала, что у тебя есть любовница.

Признаться, Герин вид совсем не говорил о растерянности или панике, муж не выглядел ни испуганным, ни смущенным.

– Вот как? – удивился он, сыто откидываясь на диване. – А еще что сказала?

– Что ты всем известный бабник. И теперь у тебя постоянная женщина.

– А что я американский шпион и латентный гей – не говорила?

– Нет.

Я все так же внимательно смотрела на мужа. Гера уставился на меня. Лицо его в эту минуту было насмешливым и, я бы сказала, довольно наглым. Признаться, это показалось убедительным…

– И что? Будем теперь верить всякому, кто бы что ни наплел? – поинтересовался он язвительно. – Какая-то дура, у которой, видимо, нет никакой личной жизни, вмешивается в чужую, только чтобы развлечься, а моя жена будет все это слушать и всему верить? Очень хорошо!

– Так она наврала?

– Господи, ну конечно же! – воскликнул Гера.

– А зачем? – спросила я обескураженно.

– Да кто ж ее знает?! Мало ли безумных людей! Может, зависть, может, скука… Может, просто разыграли тебя, дурочку, а ты повелась…

– Ну ладно, – вздохнула я. – Неприятно просто как-то.

– Да конечно, неприятно, лапа! Конечно, неприятно! – Гера поднялся с дивана и обнял меня. – Вот поэтому я и говорю: не вступай ни в какие переговоры с незнакомыми! Просто сразу клади трубку – и все. Договорились?

Все-таки человеку больше нужно утешение, чем правда. А мне утешительно было слышать Герины слова, которые показались полным и безоговорочным отрицанием его виновности. Вот и слава богу, подумала я, успокаиваясь.

Однако как утешение важнее правды, так ясность важнее даже и утешения. А ясность исчезла очень скоро, ибо гнусные звонки не прекратились. Я снова пожаловалась мужу, попросила купить телефон с определителем. И, будучи обычно не слишком-то внимательным к моим просьбам, на этот раз Гера быстро поставил новый аппарат. Но с непривычки я взглядывала на дисплей только после схватывания трубки и произнесения призывного «алё!». Так что правдолюбица снова меня подловила.

– Привет, – проныла жалобно. – Подожди! Ну послушай! Честное слово, добра тебе желаю. И кое-что скажу про твоего, что тебе пригодится.

– Говори, – сказала я. – Только быстро и по делу.

– В общем, Герка в последнее время постоянную себе завел, – залопотала она без промедления. – И подарки ей делает. И вечера с ней проводит. И смотри, дождешься, что и отдыхать с ней уедет, а ты тут останешься! Лучше сейчас меры принимай, пока еще, может, не поздно.

У меня так ныло в груди, как будто в ней сверлили больной зуб. Но хотелось верить хотя бы в относительную невиновность Геры.

– Ну а ты-то за что бьешься? – спросила я с глупой надеждой, что злыдня как-нибудь сама себя разоблачит в качестве обманщицы. – Что тебе за дело, если мой муж с ней уедет?

– Грешок на мне, – покаялась эта ненормальная, – у нас с твоим тоже романчик был. Не думала, что он так скоро со мной закончит и к моей подруге переметнется. Да еще носиться с ней станет как с писаной торбой.

– Ну… в общем, – выдавила я, – так тебе и надо.

– Мне?! – закричала она. – А тебе?!

Но я уже бросила трубку. И безвольным кулем рухнула на диван без сил и мыслей. Только стучало в висках: плохо, плохо, плохо…

– Ма-ам! – затянул из своей комнаты сын. – Не могу задачку реши-ить!..

Было далеко за полночь, когда наконец явился Георгий. В тот момент я не думала об абсолютной своей зависимости от мужа, вообще не могла ни о чем думать. Мне нужна была только ясность, только определенность. Последние капли надежды на относительное семейное благополучие боролись с кошмаром полученной информации.

– Зачем ты брала трубку? – рявкнул муж посреди моего путаного монолога. – Какого черта!

– Машинально, – отмахнулась я и, чуть не плача, потребовала: – Ты просто обязан мне все объяснить!