Счастье по завещанию - 2

Впрочем, нельзя исключать вероятности, что перстнем владеет кто-то из его родни. Скажем, дядья или отец. Если я правильно припоминала из истории Гаэса, то выводок у последнего графа Финча был внушительный. Восемь детей, из которых пятеро — мальчики. И все же стоит показать ему рисунок артефакта, чтобы посмотреть на реакцию. Но на успех в этом направлении почти не надеялась.

Что касается герцога, то ему тоже следовало показать изображение. Просто, чтобы точно исключить Рорков.

А вот Шортеры были самыми вероятными владельцами артефакта. Почему? Я судила по степени наглости и навязчивости, которая у Люка зашкаливала. Возможно, дело в драконьей крови, которая просто притянула сильного мага, но уж слишком перебарывал себя парень из элиты, делая шаг навстречу девчонке из черни. Перстень тянул, несомненно. Вот только на пальце у него сияло совершенно другое кольцо.

Я была уверена, что мысли не дадут мне уснуть, но сон очень быстро сморил меня, а утром… Утром уже все казалось не таким критичным и спешным. Жили же люди без драконов сотни лет, и еще немного поживут, пока я выясню, кому из троих мужчин принадлежит третий артефакт Пресветлых.

У герцога сейчас была задача посерьезнее моей — не упустить баронессу и полностью доказать ее вину перед Гаэсом. Лишь бы он смог, лишь бы справился. Ведь враг хитер и коварен, и никто не знает, сколько еще ловушек у него заготовлено.

И, да! Если артефакт все же окажется у Шортера или Финча, то как его передать Демиану? Ибо как пару я не рассматривала ни Люка, ни, тем более, Родерика. Рорк же был злом привычным. Более того, у Мелиссы Торнборн — его жены накопилось слишком много компромата против супруга, который в случае чего вполне можно было использовать. Я не позволю ему еще раз себя унизить, и ему придется считаться с любым моим выбором.

Так я размышляла, пока шагала к обеденному залу. И даже входила в него смело. Но увидев у нашего стола разъяренного Шортера, остановилась и даже подумала, а не повернуть ли обратно? В конце концов, у меня вчера был весьма плотный и достаточно поздний ужин, чтобы я могла пропустить прием пищи.

Да! Что-то есть совсем расхотелось. И я сделала крошечный шаг назад.

— Бьорн! — прогремело над залом и, разумеется, все обратили внимание на меня. Как мило и ожидаемо. Тоже происки драконьей крови или у меня просто планида такая незавидная?

— Я занята! — ответила Люку и сделала еще один шаг назад.

— Стоять! Я сказал! — рыкнул потомок великих Шортеров и бросился ко мне. Бегом!

Фи! Как это вульгарно аристократу бегать за какой-то мэтрессой. Она, между прочим, не стала ждать, пока ее поймают, а пустилась наутек. По залу, резво огибая столики и сидящих за ними адептов.

— Стой, зараза! — орал Люк. Но темп не сбавлял. — Стой! Ничего тебе не сделаю! Только поговорю!

— Ха! — прокричала в ответ я и увернулась от его руки. — Сначала принеси магическую клятву! Слову твоему цена четверть медяшки в базарный день.

— Чернь, она и есть чернь! — огрызнулся Шортер, но послушно выпустил искру, сотворив в воздухе простейший базовый жест. — Довольна?

— Вполне.

Очень не хотелось, но пришлось остановиться. Тут же за спиной вырос Нил, за что я ему была крайне признательна.

— Проблемы? — пробасил рыжий.

— Были! — предельно честно ответил Люк. — И чтобы впредь их не возникло, мне нужно переговорить с твоей не в меру резвой подругой, Дайси! Наедине!

Нил посмотрел на меня, а я очень нехотя и обреченно кивнула, соглашаясь, что поговорить нам с Шортером все же придется. Не только из-за произошедшего, но и по иным причинам, которые, разумеется, при всех озвучивать не собиралась.

— Дай нам пять минут, — сказала я рыжему. — Если не вернусь, приходи спасать.

— Если с тебя хоть волосок упадет, Лисси… — начал говорить Нил.

— Да понял я, понял. Верну целой! — скривился Шортер и первый вышел из зала.

Я же отправилась за ним, но дистанцию на всякий случай держала.

— Говори, что хотел, — произнесла, когда мы отошли от здания на достаточное расстояние, чтобы никто нас не услышал.

— Как ты догадалась, что это я? — неожиданно спросил Люк.

— Тот, кого жизнь не баловала, всегда ждет подвоха, Шортер. Я же его не ожидала, поэтому едва не лишилась жизни в тот день. У меня врожденная непереносимость одного из компонентов твоего зелья, — спокойно ответила я, глядя прямо в глаза.

Только вот Люк их опустил. Он вообще побледнел и осунулся.

— Лисси, я не знал! Я не хотел, слышишь? — яростным шепотом пытался донести он.

— Все уже закончилось. И, слава Пресветлым, благополучно.

Даже получилось слабо улыбнуться.

— Прости меня, Бьорн.

Я пожала плечами, давая понять, что зла на него не держу, но Люк продолжал нервничать.

— Скажи, если ты знала, что зелье подмешал я, почему не сказала куратору, целителю или ректору?

Ах, вот что его интересовало. Говорить о том, что герцог и без меня почти обо всем догадался, не стала, но ответила:

— А я своих не выдаю, Шортер. Даже своим.

— Значит, я свой? — его глаза снова засияли.

— Только если перестанешь лезть со своими слюнявыми поцелуями! — рассмеялась я.

— Что? — взревел он. — Да о моих поцелуях мечтает половина девушек Тесшира, Бьорн! И они, к твоему сведению, не слюнявые!

— Слюнявые! — стояла на своем я. — Поэтому и целуй в следующий раз тех, кто мечтает о столь сомнительном удовольствии!

— Зараза! — выдохнул Люк и рассмеялся. Тихо и искренне. — Какая же ты зараза, Лисси!

— На себя посмотри! — не осталась в долгу я.

— Ладно. Мир? — спросил Шортер.

— Без подвоха?

— Клянусь именем рода! — это была серьезная клятва, но мэтресса вряд ли могла знать об этом, поэтому пришлось просто согласно кивнуть.

— Мир! — на лице Люка отразилось облегчение. — Но с одним условием!

Парень тут же напрягся.

— Чего ты хочешь, Бьорн?

— Просто ответь на один вопрос. — Я достала из сумки сложенный рисунок и показала Шортеру изображение третьего артефакта. — Наткнулась в книге. Вроде что-то знакомое, а вспомнить какому из великих родов принадлежит перстень, никак не могу. Но ты-то должен это знать.

— Дай-ка взглянуть, — Люк взял листок и долго смотрел на рисунок. — Знаешь, что-то очень знакомое.

— Это не ваш родовой артефакт?

— Нет, ну что ты, — улыбнулся парень. Когда он не ехидничал, не злился и не выставлял себя бессердечным снобом, то был вполне приятным. — У Шортеров два родовых — обручальные кольца с талумом. Кстати, достаточно светлым. Но они совсем другие, и их сейчас носят отец и матушка. Когда-нибудь они вместе с титулом перейдут ко мне и моей супруге. Но перстень с твоего рисунка я, определенно, где-то видел. Причем совсем недавно, но почему-то никак не могу вспомнить где.