Счастье с третьей попытки
Шрифт:
Вовка не передумал. И ночевал минувшую ночь дома. Было жутковато, но тихо. Никто не ломился к нему в дверь. Никто не звонил ему на домашний и мобильный, кроме матери. Он пару раз, не включая света, сходил на балкон покурить. Курил, сидя на дощатом полу, сделанном отцом. От никотина кружилась голова, шумело в ушах и лезли всякие мысли. Странные, будоражащие воображение мысли! Например, думал, как он может помочь Харламову в его расследовании? Думал про того хилого мужика, который хотел воткнуть заточку ему в шею. О нелепой его судьбе. Не погиб от Вовкиной руки, так свои же его и убили. Он, наверное, надеялся
Нет, кто-то ему помог. Кто-то его оттуда забрал. И этот кто-то потом его убил!
Вот бы найти этого человека, который забирал дядьку из гаражей! Какая бы это была помощь Харламову! Он ведь ему помог, не бросил одного в беде. Поехал с ним, потом к себе привез. Нет, надо точно ему помочь.
С этой неожиданной мыслью Вовка и уснул. И с ней же проснулся. И на уроках просидел, ни о чем другом не думая. И, кажется, в голове его созрел превосходный план. А тут Ромка!
– А чё нельзя-то, Вован? – Ромка обиженно засопел. – Блатной стал, да?! Правда, родаки у тебя в отъезде?
– В отлете скорее, – попытался пошутить Вовка и протянул приятелю руку для пожатия. – Извини, спешу.
– Сволочь ты все же, Вован! – ахнул, уязвленный в самое сердце Рома. – Хата пустая, а ты никому ни слова!
– И что?
– Как что? Как что? Можно было бы организовать вечеринку! Девчонок позвать! Ты что, совсем лох, да?! Хата свободна, а он молчит! Тебя за это надо… Кастрировать, во! – И Ромка заржал в полный по подростковому ломающийся голос.
Вовка отвернулся и пошел прочь. Вот только девочек ему не хватало, когда ввалился к нему тот хмырь, которому он врезал по башке и которого потом застрелили. Хотя…
Хотя, может, и правда не хватало девочек. Они бы перепугались, он бы выглядел в их глазах спасителем. Потом об этом узнала бы вся школа, и он бы стал знаменитым! Так, именно так приходит популярность, Ромка прав. Великим поступкам и подвигам нужны свидетели!
Он неожиданно притормозил, обернулся. Ромка все так же стоял, с обидой глядя ему вслед.
– Иди сюда, Рома, – махнул ему Селезнев рукой.
Тот подлетел, не подбежал.
– Что? Звать девок-то?
– Да погоди ты с девками, – по взрослому поморщился Селезнев. – Тут все гораздо сложнее… Дело очень серьезное, как говорит мой знакомый Харламов.
– Кто такой? – Ромка стремительно погонял в голове, никого с такой фамилией не вспомнил.
– Это, брат, следователь. Ведет убийство своей начальницы. Такая шикарная женщина была, скажу я тебе! – Селезнев вывернул нижнюю губу, вздохнул с сожалением. – Была…
– Убийство?! – ахнул Ромка, физически ощущая, как трещит кожа на его голове от поднимающихся волос. – А ты-то… Ты-то тут при чем?!
– Так убили ее под моим балконом, балда! – Он снисходительно посмотрел на приятеля, пытающегося на своих кривоватых коротких ногах попасть с ним в один шаг.
– Как под твоим балконом? Ромкин шаг сбился. Подросток приоткрыл рот, глянул снизу вверх на Вовку. Может, врет?! Цену себе набивает?! Чтобы убийство, да еще под его балконом, да еще когда родаков
дома нет! Так не бывает!– А вот так. Под моим балконом.
– И ты видел?
– Само убийство нет. Но видел кое-что другое. И потом…
У Вовки так судорожно дернулось лицо, что Ромка тут же поверил во все его истории. Так морду может корежить только от страха.
– Что потом, что, Вован?! – Он дернул его за рукав куртки.
– Потом ко мне в квартиру вваливается один упырь. И пытается убить меня, – глядя себе под ноги, сказал Вовка предательски задребезжавшим голосом. – Заточкой, прикинь!
– Да ладно! И чего ты?!
– А я ему в висок гаечным ключом как въехал… – проговорил Вовка без особой гордости, еле шевельнув синими от волнения губами, – так он и рухнул в коридоре на пол.
– Да ладно?!
Ромка оторопело смотрел на приятеля, не зная, с какого места переставать ему верить. Ну нереальная же выходила история! Нереальная!
– Вот тебе и ладно. – Вовка поежился, с опасением оглянулся. И понизив голос до шепота, хотя их никто не мог слышать, проговорил: – Я думал, что кончил его, Рома! Так страшно было, чуть штаны не обмочил!
– А дальше?
Рома продолжил верить. Если признался в том, что было страшно, возможно, и не врет.
– А дальше я перепугался еще сильнее, взвалил этого скота себе на спину и поволок в гаражи. Он хоть и худой, но тяжелый, сволочь. – Вовкины плечи дернулись, словно ощущая до сих пор на себе тяжелую гадкую ношу. – Бросил там и ушел.
– И чё?! Его потом нашли?!
– Мы нет. Но кто-то другой нашел. Вывез за город и расстрелял!
– А-аа, а вы – это кто?!
Роме пришлось прислониться к дереву. Он вдруг подумал, что может, сейчас Селезнев как заржет и как заорет ему на ухо, что это розыгрыш. А он, как дурак, ему верит!
– Мы – это я и Харламов, следователь. Я не смог дома находиться. Страшно!
Вовкино лицо почти посинело. От холода не могло, смекнул Ромка. На улице по-летнему было тепло, даже душно. И если бы не сухие листья, засыпающие город, осенью сегодняшний день язык бы не повернулся назвать. Вовка точно сильно боялся. Или…
Или очень ловко его разыгрывал.
– Я нашел Харламова на работе. И все ему рассказал.
– А он?! Не арестовал тебя, нет?! – У Ромы странно сел голос, будто кто высушил его горло громадной промокашкой.
– Нет. Он сказал, поехали. Мы поехали. Пошли на пустырь за гаражи. А там никого нет. Он меня потом к себе домой отвез и я несколько дней жил у него, – похвастался Вовка.
И по тому, как горделиво выкатилась тощая грудь Селезнева, Роман с завистью понял – тот не врет.
– Дела-а, брат. – Рома похлопал себя по карманам. – Такое дело перекурить бы…
– Поехали.
– Куда?
– Ко мне. Покурим, подумаем. Вместе по гаражам пройдемся.
– С целью?
Рома трусливо попятился. Покурить, он «за» двумя руками. Но вот идти в какие-то гаражи…
– Надо собирать информацию, – важно процитировал Харламова Вовка. – В тот день там шум в гаражах был, зарплату кому-то давали. Пили в трех гаражах сразу. Может, кто ночевать остался, может, кто что слышал.
Это было не так страшно, поэтому Ромка согласно кивнул и размашисто зашагал следом за Вовкой к автобусной остановке.