Счастье взаимной любви

8

Между новым и старым Новым годом наконец-то установился легкий мороз, выпал даже мелкий хрустящий снег. Можно было пофорсить в новой короткой шубе из лисы. Обновка еще пахла мездрой, а на морозе присыпанный снегом мех тут же засверкал. Аня вышагивала в высоких сапогах с таким независимым видом, что ей улыбались только люди приличные, солидные, а всякая убогая шпана лишь косилась и отворачивалась, понимая, что такая элегантная молодая дама им не по зубам, не по возможностям низких душевных качеств и тощего кошелька.

Шла она неизвестно куда: демонстрировала Риге шубу, изящную шляпу с полями, косо посаженную на голову, и сапоги.

Через час бессмысленный променад через центр города закончился. Кто надо, был встречен на улицах, кому требовалось кисло перекоситься, тот перекосился от зависти.

Аня зашла на Главпочтамт, припомнив, что новогодних поздравлений получила меньше, чем отправила сама. Люди ленивые, конечно же, будут поздравлять ее со старым Новым годом.

Писем пришло два, плюс бандероль — маленький пакетик, в котором оказалась аудиокассета. На обратной стороне упаковки значилось, что этот подарок отправила ей из Москвы Алла Простова, закадычная врушка-болтушка.

Одно из писем было от матери и ничего, кроме поздравлений и пожеланий счастья, не содержало. Второе — от Сармы, которая хоть и жила с Аней под одной крышей, но решила поздравить ее таким сложным способом.

Аня вернулась домой и вставила кассету в магнитофон.

Поначалу послышалось шипение и какой-то звон, а потом веселый голос Аллы:

— Привет, мать! Я тут получила твое поздравление с Новым годом, а сама так замоталась, что забыла, посылала тебе или нет! А тут, понимаешь, Юра привез из Германии (начались враки, подумала Аня) новый магнитофон, и я решила идти в ногу со временем, не писать писем, а наговаривать их на пленку, пока Юрки нет дома… Новостей у нас особенных нет, но мы с Юрой получаем новую квартиру на Кутузовском проспекте, что очень престижно, поскольку там живут все артисты, режиссеры и прочие знаменитости. (Где ж еще жить Алле Простовой?) Мебель мы решили купить арабскую, она страшно дорогая, но я получила на музыкальном турнире в Зальцбурге солидную денежную премию. Юра к Новому году стал начальником отдела, так что на той неделе обставимся на арабский манер. (Совершенно очевидно, что в Москве арабская мебель вошла в моду, и Алла решила меблироваться на высшем уровне. Да и как иначе при квартире на Кутузовском?) Новый год отмечали в Доме кино, и муж актрисы А. М. — помнишь, из боевика прошлого года «Туманная луна» — так долго увивался за мной, что жена его демонстративно ушла домой без него. (Актриса А. М., Аня знала это совершенно точно, никогда не была замужем.) Юрка пофырчал, но скандала мне не устроил. (Очень не похоже на Юру!) Ну, еще могу сказать, что в консерватории мне решили выдать из госфонда скрипку Страдивари, с ней я поеду на гастроли. Это тот самый Страдивари, на котором играл Ойстрах. Так что сейчас я стою на большом перепутье: то ли мне пробивать и дальше свою дорогу как солистке, то ли принять предложение Большого театра или «Виртуозов Москвы». Перед Новым годом Юра купил машину «волга», и мы от нечего делать, чтобы опробовать колеса, съездили на наше старое пепелище — в забытую Богом Электросталь. Купили по дешевке мешок картошки на зиму, в подвал… (Эх, лапочка, проговорилась!) Ну, так просто, случайно подвернулась, а потом я забежала к твоим старикам. Анюта, у них там, по-моему, что-то не в порядке. Во всяком случае, отмечу такой странный момент: мамаша твоя не кричит, как прежде, по делу и без дела, ходит тихой, а отец молчит, но самое главное — он, кажется, начал пить по-черному. Никакого разговора у меня с ними не получилось, а ты же помнишь, как раньше мы с твоей матерью болтали ночи напролет. Кстати! Видела Корову — Богданову! Лезет наверх по политической линии, прет как танк! Говорят, что спит то ли с первым секретарем нашего комсомола, то ли со вторым, но ясно, что с кем-то спит! Электросталь такая же скучная и… Стой, мой Юрка пришел! Подожди минутку, я потом по-другому буду говорить (зашептала), потому что у нас с ним сейчас война! Ко мне клеился чемпион по фигурному катанию, и Юра злится… (шипение, неясные голоса). Дорогая Аня! Мы с Юриком желаем тебе счастливого Нового года, чтоб все у тебя было хорошо! Приезжай, а то совсем о нас забыла (какие-то стуки, голоса, затем — голос Юры). Привет, Анна! Моя прекрасная, понятное дело, успела наврать тебе с три короба. Мы живем как жили, то есть сосем лапу. Алла бросила свою скрипку, и надеюсь, что ты… Дурак (голос Аллы). Он все врет, врет, врет! Приедешь — увидишь сама! Все, прощаюсь, завтра отправлю кассету, а то этот мерзавец не даст спокойно поговорить! Обязательно, обязательно пришли мне подробное письмо, а не просто открытку с поздравлением! Даже по твоей открытке я почувствовала, что у тебя что-то происходит, очень большие перемены! Все! Чмок-чмок!

На этом запись заканчивалась, но общее представление о жизни подруги можно было составить: все без перемен, все уныло, и чтоб собственное существование казалось веселей, приходится его придумывать.

Сообщение о неполадках в семье родителей не было для Ани новостью. По письмам матери она и сама чувствовала, что там что-то не так. Аня подумала, что скорее всего отец окончательно устал, быть может, взбунтовался, но бунт его, конечно же, пассивен и выражается лишь в увлеченности бутылкой. На больший отпор жене отец не был способен. Следовательно, его надо поскорее выдернуть на отдых. Может быть, даже не в июне, а в мае, если будет хорошая погода. Аня горделиво вспомнила, что еще перед Новым годом съездила на побережье и заплатила аванс за тот домик, который приглядела отцу на лето.

Ответить хвастливой подруге Ане захотелось тут же. Ответить откровенно и резко, хотя похвальба Аллы ее совершенно не задевала. Пусть она получит хоть сто международных призов, пусть ей вручат Страдивари, пусть живет на Кутузовском проспекте рядом с сильными мира сего — сегодня никакие успехи Аллы не вызывали у Ани и тени зависти. Уже два месяца она жила словно в светлом и радужном сне, не замечая, что ест и пьет. Тоскливыми были лишь часы с восьми утра до двух, то есть часы, когда Олега не было рядом. Он томился в техникуме на занятиях и томил Аню. Но такую разлуку можно было перетерпеть.

Она нашла чистую кассету, решив ответить подруге аналогичной записью на электромагнитную ленту.

— Привет, Аллочка! — неторопливо начала она. — Не помню, писала тебе или нет, что я хожу здесь на очень интересные курсы и в напряженном темпе учу английский язык. Учу каждый день и теперь даже понимаю английские передачи по радиостанции Би-би-си, а понимать по радио — труднее всего. Но это ерунда. Живу там же, и ни скрипки Страдивари у меня, понятно, нет, ни машины. Не в том дело. Самое главное, что я встретила человека, который… Алла, я даже не знаю, как сказать. У нас нет компании потому, что нам никто не нужен. Мы все время вдвоем, только иногда приходит его друг, но он очень быстро становится лишним, понимает это и уходит. Кроме этого человека, мне больше никого и ничего не нужно. Если я о чем-то и мечтаю сейчас, то только о том, чтобы всегда, до конца было так, как сейчас… Или как можно дольше. Мы расстаемся очень поздно, а потом начинаются ожидания, от которых я схожу с ума, хотя проходит всего несколько часов, и мы снова вместе. У меня в глазах темнеет, когда я его вижу… Ты уничтожь эту кассету после того, как прослушаешь, потому что мне как-то боязно даже говорить обо всем. И никто, кроме тебя, ничего не знает… Самое смешное, что я тебе не могу описать этого человека, не могу сказать, красивый он или нет, умный или наоборот, он просто самый лучший в мире, просто есть рядом, и все. Он есть для меня. Я сама себе не верю, что на свете может быть такое счастье. Глупо, наверное, но это можно понять только тогда, когда переживешь подобное сама. И если случаются неприятности, ты их просто не замечаешь. Помнишь, как Нинка Семенова пошла на свадьбу, а у нее был приступ аппендицита? Так она его не заметила, была веселой, а ночью ее увезли и тут же положили на операционный стол. Примерно то же происходит со мной. Что бы ни случилось — мне на все плевать, если в жизни остается самое главное, а главное — это мой любимый. Удивительно и то, что все люди кажутся мне теперь добрыми, я ни с кем не ругаюсь, ни на кого не держу зла и, когда в трамвае мне наступают на ногу, я только смеюсь и тут же об этом забываю. Наш друг Виктор сказал, что мы оба поглупели до состояния младенческого кретинизма, но если б ты знала, как это прекрасно — быть такой глупой! Хотя что я тебе обо всем этом рассказываю, думаю, у тебя было то же самое, когда ты встретилась со своим Юрой, но если не было… Тогда, прости меня, ты его никогда не любила. Короче, я так счастлива, что хочется сделать счастливыми всех друзей и даже врагов, хотя таковых у меня и нет. Больше сообщить тебе нечего, хотя я могу говорить до утра. Всем привет. Весной приеду за отцом, выдерну его сюда на лето, наверное, возьму и мать, чтобы они оторвались от безобразной жизни и отдохнули нормально. Сейчас в новой шубе из лисы иду отправлять тебе это письмо, а потом побегу на свидание. Какая хорошая штука — жизнь! Чмок-чмок!

Аня прослушала запись. Получилось не очень четко, с помехами, но ничего исправлять она не хотела, оделась и пошла на Главпочтамт, где и отправила свое «письмо» Алле. Аня попыталась рассказать подруге всю правду о своей жизни. Но если Алла беззаботно лгала в каждом сообщении, то Аня умалчивала о многом. О Деде Сухорукове, о братьях-близнецах, о том, что перед Новым годом пришлось переспать с близким приятелем Кира Герасимова, заглянувшим в Ригу из Ленинграда, но все это казалось Ане столь незначительным и как бы отстраненным от нее, что этой стороне своей раздвоенной жизни она не придавала ровно никакого значения. Если ее что-то и раздражало, то только невозможность поселить Олега под своей крышей. Пришлось бы объяснять ему, где она ночует по понедельникам и четвергам, отчитываться за каждую минуту, прожитую без него, а так существовала легенда о ее ночной работе за пишущей машинкой, и разрушать ее не следовало. Но Аня решила и поклялась себе в том, что все это прекратится летом. Приедет на отдых отец (быть может, с матерью), окончатся курсы Арвида Яновича, и тогда, в конце лета, она навсегда распростится со всеми своими тайными занятиями. К черту стариков и близнецов, к чертям и Кира! Устроится на работу, выгонит из квартиры Сарму с ее мясником, все чаще ночующим в их квартире, и позовет Олега. Расчет по всем долгам — и новая, цельная жизнь.

После обеда снег пошел мягкими хлопьями. Ане было жалко, что мягкое покрывало, застлавшее тротуары, растает к вечеру либо его уберут.

Она подошла к техникуму, терпеливо слонялась возле него около часу, пока из дверей не показались студенты, выбежал Виктор, а следом за ним и Олег. На его непокрытую голову тут же легли звезды снега.

— Ты же простудишься! — засмеялась Аня.

Он улыбнулся, обнял ее за плечи, и они пошли мимо цирка в кафе, где обычно сидели с Виктором перед тем, как он становился лишним, и они расходились.

— Подожди, Олег! Мы сейчас же пойдем и купим тебе шапку! У меня как раз есть деньги!

— Мне не холодно, перестань.

— При чем тут холод? Ты о кислотных дождях слышал? Вместе с осадками на волосы капает всякая дрянь, и ты будешь лысым!

— Перестанешь любить?

Но Виктор тоже поддержал ее. Спасение от плеши в виде шапки необходимо. Через полчаса они приобрели в маленьком магазине шапку из рысьего меха — судя по этикетке. Красивая шапка, едва ли не в половину стоимости Аниной шубы. Но деньги у нее были, поскольку Дед под Новый год удвоил сумму аванса.

Шапку весело обмыли в первом подвернувшемся заведении — пивном зале подвального ресторанчика «Под дубочком». И принялись прикидывать, куда бы плавно перейти на вечер, но Аня вспомнила, что сегодня понедельник, а следовательно, сегодняшняя ночь принадлежит Деду Сухорукову.

— Ой! — сказала она. — Мне завтра утром сдавать пятьдесят страниц! Придется отложить, ребята! Гульнем завтра.

— У тебя всегда почему-то работа в понедельник! — засмеялся Виктор.

— И в четверг, — спокойно заметил Олег.

— Да это же очень просто! — беззаботно ответила Аня. — Мои клиенты, научные работники, усиленно трудятся в воскресенье и в субботу, а в понедельник тащат свои труды мне! Мальчики, а может, вам водочки взять? Пивом шапку обмывать как-то слабовато.

Мальчики согласились на водочку. Зал наполнял приятный золотистый сумрак, столы стояли на разных уровнях и были разделены перегородками так хитро, что каждая компания чувствовала себя уединенно. Лучший пивной подвал в городе, хотя местное пиво Олег держал за дрянцо, то ли дело «Адмиралтейское» в Ленинграде!