Счастье за доллар

— Привет, старший братец, — с улыбкой проговорила она.

— Мы здесь. Хотел удостовериться, что ты нас видишь и слышишь.

Рэнд говорил прямо в камеру. Голос его шел сначала из телефона, а потом послышался из динамиков.

— Да, все в порядке, я с вами, ребята! — ответила она и увидела, как засветилось счастьем лицо ее брата. Счастливее она его не видела. Даже глаза Рэнда улыбались.

— Хочу, чтобы ты поздоровалась еще кое с кем. — И, повернувшись, он обнял за плечи свою спутницу, приблизив к камере. Узнав ее, Надя от неожиданности даже слегка растерялась.

Это была Тара Энтони, секретарша отца и подруга Нади. Она улыбалась, белокурые локоны обрамляли раскрасневшиеся щеки, глаза блестели. Настоящий ангел. В свое время Эверетт немало изводил их, то и дело строя против них козни, поскольку не одобрял эти отношения. Между прочим, Кинкейд-старший и к сегодняшней свадьбе Митча успел-таки приложить руку — венчание было одним из условий, оговоренных в завещании. Подумав об этом, Надя снова задалась вопросом, подстроена все-таки или нет их встреча с Лукасом.

Однако тут же отмахнулась от мрачных подозрений. В такой день не годится сидеть букой.

Тара взяла телефон Рэнда у него из рук и помахала Наде рукой:

— Привет! Нам тебя так не хватает сейчас! Мы постараемся заснять все, что можно.

— Спасибо, дорогая. — В груди у Нади заныло, а к горлу подкатил горький ком. Она всегда мечтала стоять рядом с братом у алтаря вдень его свадьбы. — А почему Митч не нанял оператора-профессионала?

— Все дело в журналистах. Мы боимся, как бы кто-нибудь из них не проник сюда. Лишняя шумиха в прессе ни к чему. Сами справимся. Так что снимать буду я. У меня уже есть опыт.

— Пора, пора, — заторопился Рэнд.

Надя уселась на диван. На экране появились гости.

— Надя, я должна идти, — проговорила Тара. — Поговорим позже.

— Ладно, пока, Тара. — Надя отключила мобильник.

Из динамиков в комнату полились звуки церковного органа.

— Моя очередь, Рэнд, — раздался голос Тары. — Передай мне камеру. Иди к брату.

Картинка на экране запрыгала, пока камера переходила из рук в руки. Наконец Тара навела фокус на выход храма. Под торжественные величественные аккорды двери отворились. Секунду спустя в проходе показался черноволосый малыш. Он ковылял по ковровой дорожке так быстро, как только мог. В его маленькой ручке была зажата белая крошечная атласная подушечка.

Ретт. Ее братишка.

Сердце Нади сжималось каждый раз, как она видела детей. Хотелось, затаив дыхание, смотреть и смотреть на этого розовощекого купидона, спешившего принести влюбленным их ключик от счастья. А ведь этот малыш… мог быть ее ребенком. В глазах защипало, и она до боли закусила губу, чтобы прийти в себя. Еще не хватало разреветься тут перед телевизором. К тому же что подумает Лукас, о присутствии которого она почти успела позабыть камера проводила малыша, который встал в первом ряду, перед алтарем. Затем в кадре появился Митч, который склонился к мальчику. Вот он подхватил братишку на руки и улыбнулся.

— Отлично, парень, — донесся до Нади голос Митча.

Брат взял у малыша коробочку со сверкнувшими золотом кольцами и передал Рэнду. Тот поцеловал в щеку какую-то пожилую женщину, которую Надя не узнала.

Взгляды гостей были прикованы к проходу и дверям, в которых вот-вот должна появиться невеста. Наконец главная виновница торжества появилась, и по залу прошелестел восхищенный гул. Надя узнала известный дизайн подвенечного платья от Веры Вонг. На голове невесты красовался венок из живых цветов, украшенный жемчужинами. Лицо Карли светилось любовью. А когда она повернулась к Митчу, в ее глазах зажглось такое искреннее ликование, что Надя от избытка чувств едва не зарыдала перед телевизором.

Как же она была счастлива за брата! По-настоящему счастлива. У него теперь было то, чего никогда не будет у нее.

Любовь.

Дети.

Глаза защипало. Горячая слеза скатилась по щеке, оставив влажный след. Сердито заморгав, она склонила голову, надеясь, что Лукас ничего не заметил. Ей на плечо вдруг легла теплая рука, и Надя вздрогнула от неожиданности. Она подняла на него глаза и встретила понимающий, исполненный сочувствия и нежности взгляд.

Когда-то и они были счастливой четой. Их глаза точно так же светились счастьем, а сердца переполняла любовь. Они тоже не видели никого вокруг себя тогда, в храме у алтаря, кроме друг друга.

Но сейчас, вспомнив об этом, Надя ощущала в душе горечь: как же она могла так ошибиться?

Лукас предал их любовь.

Его прикосновение сейчас было настолько отвратительно, что захотелось немедленно отстраниться. Обхватив себя руками, Надя сидела, кусая губы. Будь она сейчас одна, то могла бы выплакать все, ей хотелось рыдать навзрыд, как ребенку.

Возможно, жизнь сложилась бы иначе, если бы она… она сама не сглупила. Не была бы такой эгоистичной.

А может… он все равно рано или поздно предал бы ее. Об этом она не думала. Впрочем, как бы там ни было, у нее остался бы их сын.

Наконец Надя справилась с собой и перевела взгляд на экран. Тара в этот момент показывала жениха и невесту крупным планом. Они обменивались кольцами и произносили клятвы.

Надя до боли стиснула руки. Она машинально терла безымянный палец правой руки, на котором кольца уже давно не было. Она больше не носила его с того дня, когда решила, что никогда не будет любить. Любовь — не для нее.

Особенно, если всем кругом нужны только деньги.

Боль пульсировала в ушах, в голове, где-то в самой ее сердцевине. Пока не переполнила всю Надю и не пролилась горячими слезами.

Она украдкой глянула в сторону мужчины, который когда-то был ее мужем. Мужчиной, который разбил ее счастье. Растоптал ее любовь.

Впрочем… может, и ей поступить так же? Взять от него все, что нужно, а потом спокойно встать и уйти?

Нельзя.

Неверный ход.

Хотя такой заманчивый.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

— Готова попробовать шоколадный торт и допить шампанское?

От бархатного голоса Лукаса мурашки пробежали по се спине. Он на время выходил и тут же вернулся. Надя досматривала последние кадры, заснятые Тарой, и блиц-репортаж, который та вела, представляя невесту и каждого гостя.

Взглянув на маленького Ретта еще раз и ощутив ставшую уже привычной пустоту внутри, Надя решила выключить телевизор. Поднявшись, увидела Лукаса. Тот шел с подносом, на котором нес торт и бокалы с шампанским.

Неужели она все же решилась осуществить свой план?

А что, собственно, ты теряешь? Ты уже и так потеряла все.

— Не хочу ни десерта, ни шампанского, — медленно проговорила она.

Лукас прищурился. Поставив поднос на кофейный столик, он молча смотрел на нее несколько долгих секунд. С того самого дня, как они встретились, она знала, что Лукас способен распознать малейшие изменения ее настроения, как никто другой. И сейчас по его лицу она поняла, что он видит ее насквозь.