Счастье?

«А может, я просто давно не делал Ане ничего хорошего? – закопошились в голове мысли. – Может, стоит попробовать как-то все наладить, привести обратно в чувство, ведь бывает же у кого-то – живут почти двенадцать лет и счастливы?»

Почти сразу после звонка Костя заторопился домой, а прощаясь, сунул мне визитку:

– Если в «четверке» надоело лямку тянуть, позвони сюда, они мне уже раз десять предложения разные высылали. Другим человеком себя почувствуешь!

Я снисходительно хмыкнул и скорее из вежливости сунул визитку в карман. В тот момент времени душевное состояние относительно работы меня абсолютно устраивало. Пауку в банке с другими пауками тоже бывает комфортно. Беспокоило меня совсем другое, и, вернувшись домой, я прямо с порога начал действовать.

– Ну, привет, Пипка, – сказал я как можно более ласково, приобняв Аню. Это самое забавное прозвище, которым я ее когда-то называл.

– Ты что напился так? – спросила она, сурово нахмурившись, и, уткнувшись острыми кулачками мне в грудь, со всей силы отпихнулась: – Фу, как от тебя воняет!

Как я сейчас понимаю, именно это и стало первой снежинкой, вокруг которой и стал накручиваться тот снежный ком, выросший затем до размеров небоскреба Empire States. Хотя до этого я много раз слышал от Ани подобные слова, именно тогда они меня впервые реально задели. Тут мне пришла в голову еще одна интересная мысль, которую, пока не объявили посадку, я не мог не увековечить в своем блоге:

ne_romantiсk

Неведение иногда бывает успокоительным —например, не знаешь ты о существовании шоколада, и слаще репы ничего не пробовал, то шоколада и не хочется. Но стоит лишь раз этот шоколад попробовать, а более того – узнать, что некто каждый день имеет возможность лопать этот шоколад, как немедленно отсутствие этого продукта кажется тебе невыносимой пыткой.

Снежинки стали налипать друг на друга в обвальной геометрической прогрессии именно тогда, когда я, отчаявшись от беспробудной работы, внезапно вспомнил про Костину визитку и через месяц вошел в новый офис. Тогда я надеялся, этот день положит начало новой жизни. Надежда эта оправдалась, правда, совершенно не так, как я себе представлял. Я прокатился по таким эмоциональным американским горкам, что тошнота не отпускала до сих пор. Всего-то год пролетел с того момента, как я осознал, что же на самом деле со мной происходит, и, поняв это, совершенно отчаялся обрести не то что счастье, а просто мгновение спокойствия ума. А вот теперь это самое счастье своим сиянием расцвечивает каждое мгновение такой унылой до недавней поры реальности.

НОВАЯ ЖИЗНЬ НА НОВОМ ПОСТУ

Я вошел в офис и быстро оценил обстановку – все выглядело именно так, как я предполагал: бежевые стены, стеклянные перегородки, милая (даже очень!), правда, с немного усталой улыбкой секретарша на ресепшене, в углу – пластиковый фикус, на стене – корпоративный блочный календарь, стеклянная витрина с миниатюрными образцами продукции, гора каталогов на столике у дивана для посетителей и тишина, слегка нарушаемая клацаньем пальцев по клавиатуре, доносящимся из глубин кабинетов. Спокойный и уютный уголок. На первый взгляд, райский в сравнении с тем, где я провел последние пять лет своей карьерной Голгофы.

Я подошел к стойке, не сводя глаз с секретарши, и, выдержав ее долгий, как мне показалось, несколько томный взгляд, медленно и с расстановкой (как меня учили в школьном театральном кружке) произнес:

– Добрый день! Меня зовут Максим Арциховский, я теперь работаю вместе с вами.

Секретарша совсем не растерялась, хотя факт моего появления стал для нее сюрпризом. Подъезжать к обладательнице такого богатого опыта общения на кривой кобыле смысла не имело. Не отводя глаз, так же медленно и с расстановкой, по всей видимости, передразнивая мой тон, она ответила:

– Наверное, просто в этой компании, хотя если хотите именно со мной – милости прошу, можете присаживаться, тут места хватит, – расплылась она в хитрой улыбке.

– С такой очаровательной соседкой я не то что присесть, а даже… хотя нет, это я слишком вперед забегаю!

Секретарша совсем развеселилась и залилась радостным смехом, одновременно кончиками мизинца промакивая невидимые слезинки в уголках по-кукольному накрашенных глаз:

– С вами не соскучишься!

– И не надейтесь, – подтвердил я.

Знакомство с Викой – как выяснилось, именно так звали секретаршу (этим она сразу заработала у меня еще несколько дополнительных очков, потому как в сформировавшемся за много лет рейтинге женских имен напротив него значились одни только плюсы), – не стало последним примечательным эпизодом в мой первый рабочий день. Оставшиеся офисные персонажи оказались еще более впечатляющими. Президент, единственный пока знакомый мне в компании, в офисе отсутствовал – он находился в мифически далекой европейской штаб-квартире на заседании совета директоров, где, как выяснилось впоследствии, он предпочитал проводить большую часть своей рабочей недели. Вика же любезно проводила меня в мой собственный кабинет (наконец свершилось!) и предложила провести экскурсию по офису, совместно с сессией по знакомству с новыми коллегами.

Первым я познакомился с юристом Славой. На юриста, как мне показалось, он был совсем не похож, скорее Слава выглядел как итальяский тренер футбольного топ-клуба – высокий, элегантный, с римском профилем и удлинненым, чуть вьющимся каре. Про себя я отметил, что его образ привел бы в восторг стилистов Ermenegildo Zegna. Поинтересовавшись его полным именем, я с удивлением узнал, зовут его – Славолюб, что, как он уточнил, означает «славный по-любому», хотя его родители, видимо, вкладывали это имя иной смысл, назвав его в честь деда-серба, бежавшего в СССР от режима Броз Тито.

Следующей в очереди оказалась менеджер по маркетингу Саша, веселая и, как я отметил, чересчур непосредственная девушка. Она чем-то сразу мне понравилась – миниатюрная, с точеной фигуркой, настоящая непоседа – даже сидя на стуле, она крутилась юлой, отчего ее блондинистые волосы, закрученные в мелкие пружинистые кудряшки, весело разлетались в разные стороны. Через минуту после знакомства она называла меня Максом, похвалила мой галстук, по ее мнению, прекрасно сочетавшийся с носками, затем принялась крутить мне перед носом своим новым телефоном салатового цвета, щебеча, что по тону он «ноль в ноль» как ее занавески в спальне, новый нетбук и вдобавок любимые летние туфли. При этом она старательно изображала мультяшный голос и интонации пятилетней девочки. Слушая эту болтовню, я все никак не мог понять, нравится она мне или нет, хотя обычно это становится понятно за первую 1/500 секунду общения, как об этом мне сообщил какой-то мужской журнал, регулярно невесть зачем приобретаемый Аней, наряду с кипой женских. За следующие пять минут общения с Сашей я, так и не определившись со знаком полярности симпатии к ней, узнал также, что в пятнадцать лет она играла в рок-группе на бас-гитаре, а в настоящее время увлечена живописью – пишет пейзажи маслом.

– Машинным или сливочным? – уточнил я.

– А ты прикольный, – подмигнула мне Саша. – Оливковым!

Затем я меня представили финансовому Геннадию. На мой взгляд, он являлся крайне интересным типажом. Несмотря на строгий костюм, элегантный галстук и идеально сидящую рубашку, в нем даже для меня, далекого от понимания подобных образов в мужчинах, в глаза бросалась скрытая порочность, как в невинной еще пятикласснице, которая годам к восемнадцати непременно превратится в шалаву. Пока мы жали друг другу руки, я пытался сообразить, кого же он мне напоминает, хотя этот вопрос не был единственным. Еще я не совсем понимал, как будет правильно к нему обращаться – его сокращенное имя по моей классификации (подобно именам Василий, Петр, Николай) можно адресовать только закадычным корешам, собутыльникам, в крайнем случае героям детских книжек и мультфильмов. Поэтому я решил пока придерживаться полного варианта. Как только я вышел из его кабинета, меня вдруг осенило на кого же он так похож! Именно так должен выглядеть не достигший еще зрелости Гумберт Гумберт.

После финдиректора подошла очередь Альбины – ассистента президента, по совместительству отвечающей за административную поддержку Геннадия. При виде ее у меня в голове моментально замелькали мысли, обычно вспыхивающие у витрин магазинов женского белья или плакатов с его рекламой. Альбина меня так поразила и я, слегка растерявшись, впал в ступор и даже не смог связно пошутить по поводу ее имени, на мой взгляд, подходящего синему чулку с внешностью старухи Шапокляк, а никак не очаровательной девушке, полностью соответствующей всем моим стандартам идеальной внешности, сведенным за годы моего интереса к женскому полу в строго оцифрованные бенчмарки⁷ по всем возможным параметрам. Все эти внешние параметры, включая улыбку, форму глаз, ногтей и тембр голоса, у Альбины превышали установленные на моей шкале ценностей маркеры не менее чем на пятнадцать процентов, что в переводе на общечеловеческий язык соответствовало образу идеальной внешности – понятие «красавицы» я всегда отвергал как слишком абстрактное и относительное. Пока она перечисляла все документы необходимые для окончательного оформления моего трудоустройства – медицинская страховка, доверенность на корпоративный автомобиль, страхование жизни (кого будем оформлять как бенефициара, жену? Конечно жену…), я ей любовался. Альбина, по-моему, заметила произведенное на меня впечатление и пару раз снисходительно улыбнулась. Хотя мне могло и показаться.