Счастье?

– А с сыном что делать прикажешь? В окно выбросить?

Это означало – Аня строила на вечер иные планы, которые внезапно пришлось менять, но настроение этой фразой она изрядно мне подпортила, в голове бродили мысли, что я променял прогулку с единственным сыном на пьянку с единственным другом.

Хотя друзей у меня было достаточно. Не миллион, конечно, но все же. Взять хотя бы Женю, моего бывшего коллегу по «четверке». С ним-то мы абсолютно разные – он позитивный, весельчак-балагур, душа компании и любимец женского пола. Единственное, в чем мы похожи – любовь к кулинарии, он отлично готовит и я никак не пойму, чего он забыл в аудите – гораздо органичнее Женя смотрелся бы на сцене КВН или в колпаке шефа гламурного ресторана: Несмотря на катастрофическую занятость, он всегда умудрялся выкраивать время для своих маленьких радостей жизни, секрет этого, наверное, крылся в его идеально налаженном рабочем процессе и почти до секунд расписанном порядке действий, такой же подход он исповедовал и к своим хобби, тратя на них строго отведенное время. Его системный подход распространялся и на все мелочи – дома. Дома у него имелись французские бокалы почти под все виды вин, итальянские сковородки, английский фарфор и японские ножи. На балконе он круглогодично разводит разнообразную зелень, чтобы иметь под рукой свежие рукколу, ромейн и шпинат. Как-то раз он провел мне экскурсию по своей кухне, после чего я почувствовал себя абсолютным профаном в кулинарии, хотя до этого был уверен в обратном. Только живет он в Москве, и потому вижусь я с ним, увы, совсем не часто. Общение с ним заряжает положительными эмоциями – ведь он счастливый человек, умеющий радоваться тогда, когда, вроде бы, совсем нечему. Может, потому, что у него все прекрасно в семье – он до ужаса обожает жену и дочку. Пока Женя не познакомил меня с предметом своего обожания, я не сомневался: он женат на богине или как минимум на сказочной принцессе, так восторженно он ее описывал.

Впервые оказавшись у Жени в гостях, я, помню, поразился несоответствием между образом, сложившимся у меня голове и его реальным прототипом. Начнем с простого: Надина внешность на принцессу никак не тянула – нос почти как у тролля из иллюстраций к норвежским сказкам, небольшие, глубоко посаженными глазки, ноги-тумбочки и как минимум семь кило лишнего веса. И это я молчу о невероятно высоком самомнении. Особенно, она старалась всем своим видом продемонстрировать – именно она в доме настоящая хозяйка, а Женя, так, на подхвате.

Но более всего меня поразило, что Женя и не думал с ней спорить, а весело поддакивал. Такое странная реакция полностью рушила его имидж, ведь я был в полной уверенности: Женя – классический образчик сердцееда, бабника и мачо. Однако, сам Женя постоянно всем хвастался своей безупречной верностью. Сначала я думал списать это утверждение на его врожденную скромность. Но раз под занавес одного корпоратива, когда алкоголь стал оказывать на участников действие сыворотки правды, я разговорился со своей московской коллегой, месяц проработавшей в команде с Женей на аудите в Котласе.

– Представляешь, – с искренней пьяной обидой жаловалась она, – как бухать или шуточки про сиськи мои отпускать, он тут как тут! А как до дела, так сразу в кусты!

– До какого дела? – я постарался изобразить искреннее непонимание.

– Да ладно тебе дурачком прикидываться, – засмеялась она. – Когда я к нему в номер попыталась зайти, он на пороге мне заявил: «я жену свою люблю» и спать меня отправил! Одну! Будто я своего мужа не люблю!

Поэтому моя клиническая верность ни в коем случае не казалась мне странной. Впрочем, повода ее нарушить у меня и не возникало. Справедливости ради стоит заметить, в этих вопросах я часто веду себя как слепой. Не раз друзья мне тыкали – вон та девица на тебя пялилась и вокруг ошивалась, чего ты ее не оприходовал? А я ни сном ни духом. Поэтому, учитывая мою невнимательность, вернее, неумение разбираться в женщинах, логично предположить, что за все эти годы возникали гипотетические возможности адюльтера, просто мне в голову не приходило их реализовывать. Вероятно, еще и по причине, как сформулировал бы Денис, высоко задранной планки, и если девушка до этой планки не дотягивает, то воспринимаю я ее исключительно в качестве собеседницы. Стоит отдать должное, внешне Аня полностью соответствовала моей планке, кто-то мог бы даже назвать ее красавицей. Как я теперь понимаю, красота эта не выходила за пределы внешних проявлений. Интересно, бывают такие красавицы, чтобы и все остальное соответствовало идеалу? Или это исключительно киношный вариант? Мои размышления на тему несбыточных мечт прервал Денис, на этот раз опоздавший минут на сорок.

– Привет, брателло! – хлопнул он меня по плечу.

– Привет, привет, от худых котлет, – ответил я его же приколом. – Как сам?

– Как пустой универсам! – криво ухмыльнулся Денис.

– Что так?

– Вовчика помнишь, партнер мой по бизнесу? Шляпу совсем потерял – связался с какой-то молодой девкой, в офисе не появляется, жену бросил. Нам зарплату работягам платить, а он ее всю спустил, на карту компании покупает ей разное барахло! Я эту девку по базе пробил – она проститутка дорогая, а ему представилась как модель. Хотя какая разница? Модель, проститутка… Ай, ладно! Ты-то как?

– Не знаю, – вдруг неожиданно, прежде всего для себя, ответил я, следуя какому-то непонятному импульсу, и вместо обычного «нормально» продолжил развивать тему дальше: – Радости нет. Понимаешь, как с бракованными елочными игрушками.

– В смысле?

– Ну, из анекдота старого, не помнишь? Комитет по защите прав потребителей предупреждает, в продаже появились бракованные елочные игрушки, на вид как обыкновенные, только не радуют…

Денис состроил вежливую гримасу, похожую на улыбку:

– Я не помню, ты сколько лет женат? Семь-восемь?

Я кивнул.

– Так, а ты что хотел от семейной жизни?

– Не знаю, – пожал я плечами. – Радости, счастья, спокойствия…

– А-а-а, – искренне и очень весело рассмеялся Денис, будто невероятно смешной шутке, – ты об этом!

– А что смешного? – даже немного обиделся я.

– Пойми, брателло, изначально семья для счастья не предназначена. Биологически семья – это что?

– Что? – недоуменно переспросил я.

– Способ выживания вида! Безопасность, размножение, разделение обязанностей для совместного ведения хозяйства! Счастья и радости в этом списке нет! Сам посуди, в каменном веке для чего семьи создавались? Мужчина охотился, медведей от пещеры отгонял, женщина готовила, коренья там разные собирала, детей рожала, чтобы те, как подрастут, в хозяйстве помогали. А сейчас, в обществе потребления, безопасность выходит на даже не на второй план, а на десятый, вот люди и начинают о другом задумываться. Мало им безопасности! Им подавай еще и радость, счастье, спокойствие! А еще и зажигательный секс, отсутствие обязательств, независимость. А семья этого дать не может!

– А зачем тогда вообще семья, по-твоему?

– Инстинкты! – снисходительно бросил Денис. – До тридцати срабатывает инстинкт размножения, после сорока – инстинкт самосохранения.

– То есть?

– Страшно на старости лет одному остаться. Хотя бывают еще вообще клинические случаи, когда женятся исключительно из-за мегаломании, видишь ли, надо им чувствовать собственную нужность хотя бы кому-то.

Я пятерней стал теребить волосы. Я всегда так делал, когда попадал в затруднительную ситуацию.

– А как же любовь? – возмутился я. В голове картинка не складывалась. – Нет, ну…

– Что «ну»? – с ухмылкой перебил меня Денис. – Баранки гну, согну и дам одну! Ты, я смотрю, начитался книжек дурацких и фильмов голливудских насмотрелся о счастливых семьях и романтической любви. Выброси это из своей дурной головы и забудь, – тут он отхлебнул пива, – не бывает так в жизни!

Сразу я и возразить ничего не смог, вообще я очень долго соображаю. Это, безусловно, мое самое слабое звено. В работе не сильно мешает – я всегда очень основательно готовлюсь к встречам, а вот в остальном… Наверно, поэтому я не могу эффективно с Аней вести диалог. Денис достал сигарету, прикурил и, смачно затянувшись, продолжил:

– Вот расскажи мне, дружище, что ты считаешь счастьем?

Я завис, как комп на загрузке, судорожно поскрипывая винчестером. А что же мне, собственно, надо? В голову лезла сплошная банальщина:

– Ну, наверное, радость, понимание…

Денис яростно замотал головой, явно со мной не соглашаясь.

– Что не так? – неуверенно спросил я.

– Да так все, конечно, – неожиданно кивнул он, – но это тебе так кажется. А вот спроси жену, что она счастьем считает?

Я на секунду представил, как задаю этот вопрос Ане. Долго думать она бы не стала: «Все мечтаешь? Ты бы лучше в магазин сходил! Вон дверь скрипит, ножи бы наточил, сколько тебя просить можно! О счастье он думает! Ты лучше о ребенке подумай, вот кто его из сада забирать будет!» И так далее, и тому подобное. Я кисло улыбнулся.

– Думаю, ответила бы как-нибудь по-другому…

– Пра-виль-но! – воскликнул Денис и снова отхлебнул пива. – Для нее счастье – это совсем другая история. Но знаешь, в чем парадокс?

– В чем? – я совсем не понимал, к чему Денис пытается втолковать мне прописные истины. Будто я сам не понимаю!

– В том, что счастливым в семье может быть или один, или никто. Конечно, не считая первого года совместного проживания, пока секс случается каждый раз, когда они остаются вдвоем. Тогда гормоны заслоняют все остальное, и анализировать какие-либо ощущения, кроме оргазмических, бесполезно. Но все самое интересное начинается, когда секс отходит на второй план. И вот тогда-то и разворачивается вторая часть Марлезонского балета. Кстати, самая увлекательная!