Счастливая жизнь для осиротевших носочков

Не могу не улыбнуться. Абсурдность происходящего заставила меня расслабиться. Саранья одета в короткое красное платье-свитер, на ногах у нее черные кожаные сапоги на километровых каблуках. Длинные черные волосы собраны в безупречный хвост, черная подводка подчеркивает огромные глаза, словно сияющие изнутри. А может, это в них отражается крошечная сережка, украшающая ее нос.

– Обязательно попробуй здешние сладости, – заявляет Саранья. – Я не могу, я на диете. Готовлюсь к парижскому полумарафону, который состоится в марте. Хочешь со мной? Я тебя запишу. Будем тренироваться вместе.

– Нет, спасибо. Спорт – это не мое.

– Отлично, тогда я тебя запишу.

– Нет, я…

– Очень рекомендую лимонный пирог, такого ты больше нигде не найдешь. Но будет обидно уйти, не попробовав шоколадную помадку… Ты ведь любишь шоколадную помадку? Конечно, кто ж ее не любит… Грушево-шоколадный тарт тоже необыкновенный! Черт, я забыла посмотреть, если ли сегодня крамбл с ревенем. Подожди, не двигайся! Я сейчас.

Не успеваю выразить ни согласия, ни протеста, как Саранья встает и подходит к мужчине в фартуке, которого назвала Леоном. Что ж, по крайней мере, мне не придется беспокоиться о поддержании разговора – Саранья взяла это на себя… Через несколько минут она возвращается с двумя ложечками и огромной тарелкой, на которую ей удалось уместить по кусочку от каждого торта и пирожного. Позабыв про свою диету, Саранья набрасывается на сладости и с набитым ртом говорит:

– Я вот что тебе скажу: я родилась и выросла во Франции, я парижанка до мозга костей – что подтверждается моим желанием обезглавить людей, которые занимают левую сторону эскалатора… Но мне никогда не понять этой западной манеры заказывать еду по отдельности. Гораздо веселее поставить блюда на середину стола и делиться… Так можно все попробовать!

Учитывая скорость, с которой Саранья поглощает сладости, далеко не факт, что мне удастся попробовать «все».

Успеваю подхватить ложечкой кусочек крамбла. Он тает во рту.

– Ну что? – интересуется Саранья, широко улыбаясь.

– Вкусно…

Официант приносит наши напитки. Саранья заказывала горячий шоколад с домашним кремом из взбитых сливок (она явно страдает от низкого уровня сахара в крови), а я – латте без кофеина. Первым делом Саранья спрашивает, как поживает Анджела, а потом забрасывает меня лавиной вопросов, не давая мне времени ответить и при этом жалуясь, что я ничего не говорю. За час мне удается сказать только то, что мы с Анджелой познакомились на работе и что я недавно переехала в Париж. Зато о Саранье я теперь знаю практически все. Она работает в доме престарелых, живет вместе с сестрами и родителями, которые владеют индийским ресторанчиком в Десятом округе. Саранья поочередно приглашает меня: в гости на чай, бегать по воскресеньям, отпраздновать фестиваль огней Дивали, который состоится в начале ноября. Она энергично кивает, пропустив мои слова мимо ушей, и тянется к тарелке со сладостями, которая оказывается пустой. Тогда моя новая знакомая растерянно моргает и смотрит на экран телефона, чтобы узнать, который сейчас час.

– Мне пора. В полдень у меня встреча на другом конце города, – сейчас 12:14, – с парнем, с которым я познакомилась в приложении happn или accepteunmec, я уже не помню. Ты не представляешь, сколько времени уходит на все эти сайты и приложения для знакомств! Честно говоря, я подумывала нанять специалиста, но это, пожалуй, слишком. Лучше уж взять годичный отпуск и потратить его на поиски парня.

– Нанять специалиста?

– Да, человека, который переписывается за тебя в Интернете. Я болтаю с десятками разных парней и уже в них запуталась. Просто катастрофа…

– К слову, – говорю я, резко меняя тему. – У меня в Париже никого нет… Ты не против, если я укажу тебя в качестве своего экстренного контакта?

– Ну конечно! Ты подруга Анджелы, а значит, часть семьи! Если у тебя вдруг случится сердечный приступ, я очень постараюсь приехать вовремя.

Доброта этой девушки трогает меня до глубины души, и я сразу же думаю о колючей проволоке. Я получила то, за чем пришла. Мне нельзя с ней сближаться. Саранья забывает про свое свидание и интересуется моей личной жизнью. Отвечаю уклончиво, но это ее только подзадоривает. Она настаивает на том, чтобы оплатить счет, снова записывает мой номер телефона, добавляет меня в соцсети и удивляется, узнав, что меня нет в «Снапчате». Ни на секунду не замолкая, она обматывает шею шарфом и ласково целует меня в обе щеки.

– Была рада познакомиться, Алиса. Я зарегистрирую тебя на полумарафон! Будем по воскресеньям вместе бегать, чтобы к нему подготовиться. Встретимся в два часа в Тюильри, возле карусели.

Не успеваю объяснить, что у меня много работы и что мы, к сожалению, не увидимся… Саранья убегает, мелко семеня на высоких каблуках и оставляя за собой шлейф тонкого запаха сирени. Такое ощущение, словно меня подхватило торнадо и, вопреки всему, я его пережила. Судя по всему, у Сараньи иммунитет к колючей проволоке.

Дневник Алисы

Лондон, 30 ноября 2011 года 6:05 утра

Йо, Брюс!

Сегодня я почти не спала. Все прокручивала в голове разговор с мамой. «Со Скарлетт всегда было так тяжело, а с тобой – так легко», – сказала она, и эти слова кажутся мне ужасно несправедливыми. Я не хочу, чтобы у тебя сложилось превратное представление о моей младшей сестренке. Скарлетт долгое время была идеальным ребенком, благовоспитанным и разумным. Как бы она себя ни вела, хорошо или плохо, она всегда лишь пыталась привлечь мамино внимание. Просто в девять лет изменила стратегию.

Знаю, о чем ты думаешь, Брюс. Ты думаешь, раз я хожу к психотерапевту, то возомнила себя Фрейдом? Но представь себе: ворочаясь прошлой ночью в постели, я вспомнила случай, после которого, как мне кажется, с моей сестрой стало «так тяжело».

Скарлетт ненавидела рыбу. Мы жили неподалеку от океана, поэтому могли за смешную цену купить свежие морепродукты – включая омаров и крабов! Причем как в порту, так и в ближайших ресторанчиках, где рыба продавалась в самом разном виде – жареная, пареная, приготовленная на гриле… Я тогда обожала роллы с омаром – местное фирменное блюдо, которое представляло собой булочку для хот-дога, куда засовывали несколько кусочков омара, два листика салата и майонез. Мама готовила нам роллы каждую среду. Скарлетт могла часами есть свою порцию, с зеленоватым лицом заливая ее майонезом. Казалось, каждый кусочек вызывал у нее рвотные позывы. Но мама запрещала ей вставать из-за стола, пока она не доест.

– Надо уметь есть все подряд, – говорила мама.

По воскресеньям мама готовила на ужин лазанью, которую любили мы обе… пока моя одноклассница и лучшая подруга Дакота, чернокожая девочка, отличавшаяся буйной фантазией, не заявила, что лазанью делают из крыс, пойманных в бостонском метро. Сколько бы Скарлетт ни говорила, что мама готовит лазанью из говядины, купленной у мясника, я ей не верила и, придя домой, заявила маме, что больше никогда не притронусь к лазанье.

В следующее воскресенье мама приготовила рыбу в панировке. Скарлетт посмотрела на тарелку и нахмурилась.

– А можно лазанью? Сегодня же воскресенье…

Мама сидела на углу стола и разгадывала кроссворд, сдвинув очки на кончик носа.

– Алиса не любит лазанью, – рассеянно ответила она.

– А я не люблю рыбу, – помолчав, сказала Скарлетт, на лице которой отразилась растерянность. – Но по средам мы все равно едим роллы с омаром.

– Надо уметь есть все подряд.

– Тогда почему Алиса не ест лазанью?

Мама вздохнула и, не отрываясь от кроссворда, сказала:

– Не надоедай.