Счастливая жизнь для осиротевших носочков

– Ну, Джошуа Ричардсон хочет пойти с тобой на свидание.

Скарлетт не выказала ни малейшего удивления. Вероятно, она уже знала это и пыталась меня предостеречь. Она продолжала играть, но мыслями, казалось, была где-то далеко. Я плюхнулась к ней на кровать и некоторое время смотрела на ее коротко подстриженные ногти с облупившимся синим лаком. Потом спросила:

– Что мне ему ответить?

Скарлетт улыбнулась и вытерла большим пальцем слезы, катившиеся по моим щекам.

– Что я согласна, если он намажет горячим воском все тело, включая волосы и брови.

После этого нас двоих накрыл такой приступ смеха, что я свалилась с кровати.

Я вспоминаю эту историю и думаю: неужели Джошуа Ричардсон, несмотря на всю свою глупость, увидел то, что видела я и что, уверена, однажды увидят все остальные: во всем штате Род-Айленд не было никого круче Скарлетт Смит-Ривьер.

* * *

Отправитель: Эрика Спенсер

Получатель: Алиса Смит

Дата: 10 октября 2018 года

Тема: (без темы)

Алиса, вы не ответили ни на одно из моих сообщений. Я пришла к вам на работу и с удивлением узнала, что вы уволились. Одна из ваших бывших коллег сказала, что вы переехали во Францию.

Нам надо поговорить. Вы и сами знаете, что не можете отказаться, и вы ошибаетесь, если думаете, что избавитесь от меня, сбежав в другую страну.

Позвоните мне. Эрика Спенсер

2018 ЗИМА

Говорят: время все лечит,

Но прошло уже много лет,

а мои раны кровоточат по-прежнему.

Я улыбаюсь, пою, танцую и флиртую,

Но каждая мысль о тебе отдается болью…

Скарлетт С.-Р. и «Синий Феникс». «Мать»

Тщательно прокрашиваю реснички тушью и смотрюсь в зеркало. Я очень редко пользуюсь косметикой, но я обещала Анджеле прихорошиться по случаю праздника. Надеваю черное платье, купленное специально к Дивали, и достаю из коробки пару красных туфель на высоком каблуке. Такой наряд я вполне могла бы надеть на Рождество. Накидываю пальто и иду к метро.

Ноябрь скоро сменится декабрем, вдоль бульваров стоят голые деревья, а тротуары, словно каток, скользкие от опавших листьев. К ресторану родителей Сараньи я прихожу к семи часам вечера, как она и просила. В окнах горит свет, и через занавески видно, что внутри царит суета, но главная дверь закрыта. Приходится несколько раз постучать, чтобы меня впустили.

– Ты, наверное, Алиса!

Женщина, открывшая мне дверь, одета в великолепное оранжевое сари, расшитое золотом и серебром. Она – вылитая Саранья, но лет на тридцать старше и килограммов на тридцать тяжелее. Она порывисто прижимает меня к пышной груди.

– Добро пожаловать, дорогая! Саранья столько о тебе рассказывала!

Не ожидавшая такого радушного приема, я нерешительно обнимаю женщину в ответ, а потом вручаю ей букет цветов и захожу внутрь.

Верхний свет не горит, но сотни развешанных повсюду свечей и гирлянд наполняют ресторан приятным приглушенным светом. Накрытые белыми скатертями столы придвинуты к стенам, чтобы освободить место для танцев. Сладкий запах специй смешивается с запахом жареного мяса.

Несколько гостей, в основном женщины в традиционных костюмах, расставляют на столах многочисленные блюда. Из присутствующих только у меня светлая кожа и только я одета в западном стиле. Все вокруг суетятся, и я не знаю, куда себя деть.

– Вам помочь?

– Конечно нет, – отвечает мать Сараньи. – Ты – наша гостья.

– Где Саранья?

Из складок сари она выуживает айфон (современный мобильный и традиционный наряд выглядят так несовместимо, что только диву даешься), звонит дочери и переходит на незнакомый мне язык. Анджела однажды сказала, что в Индии говорят более чем на ста двадцати языках, поэтому я не берусь утверждать, что это хинди.

– Она сейчас спустится!

И правда: через несколько минут Саранья появляется передо мной в образе арабской принцессы из «Тысяча и одной ночи». Она в бирюзово-синем сари, на котором вышиты большие серебряные цветы. Кусок полупрозрачной синей ткани тянется от бедра к левому плечу, частично обнажая живот. Правую руку почти до плеча украшают серебряные браслеты с голубыми камнями, которые идеально сочетаются с серьгами, настолько длинным, что достают до плеч. Саранья накрашена еще больше обычного. Безупречная линия густых бровей и бриллиантик в носу подчеркивают ее темные глаза, которые сияют на матовом лице, как два драгоценных камня.

– Прекрасно выглядишь, – искренне говорю я.

– Знаю! Хотелось бы мне ответить тем же, – вздыхает Саранья, беря меня за руку, – но ты, видимо, решила, что идешь на похороны.

Не успеваю сказать ни слова в свою защиту, как Саранья уже тащит меня внутрь ресторана и ведет на второй этаж, где находится ее студия.

Я с ужасом смотрю на гору блестящей одежды, валяющуюся на расправленной кровати, и на косметику, которой завалены все поверхности.

– Мы же убирались! Как можно было довести комнату до такого состояния?!

Саранья с озадаченным видом оглядывается.

– Я вытащила только все самое необходимое. Ладно, хватит болтать. Давай подыщем тебе наряд.

Пытаюсь протестовать, но это пустая трата времени. Саранья силой хочет меня раздеть, я сопротивляюсь, и в конечном итоге она разрешает мне раздеться в уборной, где места меньше, чем в телефонной будке. Поскольку, по словам Сараньи, я выгляжу просто ужасно, она призывает на помощь своих сестер. Первая обматывает вокруг меня метры желтой ткани, отчего я чувствую себя яичным рулетиком, вторая – расчесывает и подкручивает мне волосы, а Саранья, вооружившись косметикой и кисточками (которых у нее больше, чем в «Блумингдейле»), принимается за мой макияж.

– Не крась глаза слишком сильно, прошу тебя! – в панике умоляю я. Не люблю, когда у меня накрашены глаза. И распущенные волосы я тоже не люблю. Предпочитаю завязывать их в хвост.

– Доверься мне! – восклицает Саранья, держа в одной руке щипчики для завивки ресниц, а в другой – накладные ресницы, при виде которых я понимаю, что не довериться ей должна, а взять ноги в руки и сбежать отсюда.

Но Саранья вцепилась в меня хваткой питбуля, поэтому вскоре я сдаюсь и позволяю превратить себя в индийскую принцессу.

– Тин-тин! – закончив, кричит она.

Ее сестры смотрят на меня и кивают.

– Неплохо, – говорит одна.

– Но чего-то не хватает, – задумчиво говорит другая и вешает мне на лоб золотой кулон, украшенный драгоценными камнями – в тон серьгам, которые сестры безапелляционно засунули мне в уши.

Когда я смотрюсь в зеркало, мне требуется целых три секунды, чтобы осознать: это я. Вот почему я никогда не пользуюсь косметикой… Даже со светлой кожей я похожа на настоящую индианку. А еще – на рождественскую елку. Расшитое золотом сари, украшения, распущенные волосы, красная точка на лбу. А глаза… Несмотря на мою просьбу, Саранья накрасила мне глаза черным карандашом и темными тенями, из-за чего они выглядят огромными и очень яркими.