Счастливая жизнь для осиротевших носочков

Он кажется удивленным. Не знаю, говорит ли он про мою улыбку, отдохнувший вид или джинсы с конверсами, но на всякий случай придаю лицу нейтральное выражение. Крис разражается смехом.

– Это заслуга единения с природой!

– Я проспала тридцать секунд, – говорит Виктуар, рухнув на стул, – и мне приснилось, что белые ходоки из «Игры престолов» меня расчленили. Теперь я выгляжу так, будто на голове у меня дохлый осьминог.

Не могу уловить связь между «Игрой престолов» и осьминогом, но у Виктуар под глазами и правда темные круги, а ее многочисленные косички, обычно аккуратно собранные на макушке, уныло свисают по обе стороны от лица.

– А я проспал восемнадцать секунд, – добавляет Реда, который появился одновременно с ней. – Звери снаружи издавали ужасающие звуки. Жуть просто.

– Да, пузыри – это жуть, – подтверждает Виктуар.

– Звери? Ты про сов? – с полуулыбкой предполагает Джереми.

Гвиневра прерывает эту дискуссию, ставя на стол кофейник, чайник и корзинку с горячими круассанами, аппетитный запах которых немного снижает недовольство моих коллег.

– Кто-нибудь хочет блинчиков? – спрашивает Гвиневра. – Мы печем их только по требованию.

– Конечно, мы хотим блинчики! – восклицает Крис, энтузиазм которого, похоже, ничуть не поубавился.

– А ты хорошо спал, Крис?

– Просто прекрасно, – отвечает он. – Ни тебе социальных сетей, ни электронной почты, ни Интернета… Шикарное ощущение!

Его голосу недостает убедительности, и я сдерживаю улыбку. Завтрак превосходен, и я с нескрываемым удовольствием проглатываю в три раза больше блинчиков с джемом, чем теоретически может вместить мой желудок. Подняв голову, ловлю на себе удивленный взгляд Джереми.

– Неужели французские блинчики вкуснее американских панкейков? – спрашивает он.

Вспоминаю панкейки, которые папа иногда готовил по воскресеньям на завтрак. Вспоминаю шипение масла, скользящего по сковороде, сладкий запах теста, которое папа неудачно пытался вылить в форме сердечек, отчего мы с сестрой смеялись. Папины панкейки были легкими, как облачко, и золотистыми, как солнце. А еще они были пропитаны кленовым сиропом, он стекал у нас по подбородкам. Ничему никогда не сравниться со вкусом детства, которое уже не вернется.

– Это другое, – с легкой грустью говорю я, отводя взгляд.

В десять часов мы, согласно расписанию, направляемся в конференц-зал, где некогда располагалась арсенальная. Между двумя блестящими доспехами (у одних в руках меч, у других – утыканная гвоздями дубинка) висит ультрасовременный экран, а рядом со ржавым приспособлением для пыток, под которым висит табличка: «Головная дробилка, XXI век», – проектор.

– Как думаешь, это аллегория мира бизнеса или Крис на что-то намекает? – шепотом спрашивает у меня Реда, пока гипнотизирую взглядом дробилку, пытаясь понять, как она работает.

– Средневековый ЭКО-лодж для бизнес-тренингов – это поистине гениально! – с восхищением говорит Крис.

Несмотря на нетипичную обстановку, комплектация здесь самая что ни на есть типичная: кофейник, вода и пластиковые стаканчики посреди стола, блокнот с карандашом по краям перед каждым стулом. В углу комнаты стоит картонный флипчарт. Нельзя не признать, что все неплохо продумано.^[2]

Следующие пять минут Крис пытается настроить проектор, чтобы показать презентацию, которая у него на ноутбуке.

– Садитесь! – торжественно произносит он, когда мы уже минут пять как расселись. – Мы собрались сегодня здесь, чтобы обсудить будущее «ЭверДрим». Уже сейчас я с превеликим удовольствием объявляю: приложение официально готово! Отныне осиротевшие носочки будут воссоединены! Благодаря нам удастся сэкономить несколько миллионов евро на текстильных отходах! – Все аплодируют этой прекрасной новости. – С понедельника приложение станет доступно для скачивания. Теперь осталось его продать, а для этого нам придется постараться. В ближайшую неделю по утрам мы будем проводить мозговые штурмы, чтобы разработать маркетинговый план, а после обеда – тренинги по тимбилдингу.

– А когда нам дадут вай-фай? – спрашивает Виктуар.

– Тот же вопрос, – поддакивает Реда.

– Я уже пораскинул мозгами над рекламой, – продолжает Крис как ни в чем не бывало, – и теперь хочу узнать ваше мнение. Поэтому попрошу всех присутствующих закрыть глаза. Давайте попытаемся поставить себя на место осиротевшего носочка.

Обвожу взглядом остальных, просто чтобы понять, правда ли они пытаются представить себя осиротевшим носочком. Виктуар и Реда чуть ли не зевают от скуки, а Джереми, который сидит, скрестив руки на груди, кажется немного грустным. Как странно…

– Закройте глаза, – настаивает Крис, – представьте, как на экране появляются два носка, и закадровый голос говорит: «Всю жизнь, с рождения на фабричном конвейере и до сегодняшнего дня, вас всегда было двое: вы и ваша половинка, ваша»…

– Родственная душа, – поправляет Виктуар, как всегда готовая помочь.

– Да! Прекрасно! Мне нравится! – восклицает Крис и большими буквами пишет на флипчарте «родственные души». – Продолжаем. Итак, всю жизнь вас было двое, вместе вы прошли через многое: через стиральные машинки, сушилки для белья, конкуренцию со шлепанцами…

– Вонючие кроссовки? – предлагает Реда.

– Почему бы и нет… – Крис пишет на флипчарте «вонючие кроссовки». – Вы были похожи друг на друга, точнее, прекрасно дополняли друг друга. Были идеальной парой. Иногда во время стирки вы отдалялись друг от друга, порой вас даже разлучали, но разлука длилась недолго… Если вы ссорились, то быстро мирились, потому что были друг для друга особенными. Благодаря своей родственной душе ты никогда не знал одиночества.

Открываю глаза. Почему у меня мерзнут руки? Почему спина так напряжена? Понимаю, что больше никто не улыбается. Все сидят с закрытыми глазами и сосредоточившись. Даже Джереми.

– И однажды утром, – вкрадчиво продолжает Крис, – ты просыпаешься, а ее больше нет. Ничто не предвещало трагедии, вы даже не успели попрощаться, потому что никто не предупредил, что вы видитесь в последний раз. Возможно, вы даже поссорились и разошлись в разные стороны, по глупости сказав себе: «Извинюсь завтра».

– Крис все еще о носках говорит? – тихо спрашивает меня Реда. – Мне кажется, его куда-то понесло…

Знаком показываю, что не знаю. У меня ком в горле. Обхватываю запястье, вжимая браслет в ледяную кожу.