Счастливая Жизнь Филиппа Сэндмена
Шрифт:
Уж очень сильным контрастом стало чтение этой сцены по сравнению с предыдущей. Алекс, вероятно, изучал своего брата Лоренцо все это время, и его игра не только порадовала Филиппа, но и заметно взбодрила всех остальных к концу первого часа читки. Ромео Мартина аж вздохнул с облегчением, когда Алекс-Лоренцо предложил ему выход из сложившейся ситуации.
Довольно длинная четвертая сцена Второго акта оказалась сложной. Дэйвид и Роберт, а затем и присоединившийся к ним Мартин сбивчиво читали текст. То ли они подустали, то ли сцена была недостаточно ими прочувствована, но что-то с ней не ладилось. Зои пришла на подмогу в роли кормилицы, и читка вновь обрела нужный темп. В один момент показалось, что Дэйвид уловил какую-то нить, потому что его Меркуцио вдруг преобразился. Он сидел, но у него изменилась осанка, изменилось и выражение его лица, а вместе с ним трансформировался
Если бы они только знали какие надежды связывал Филипп со следующей, пятой сценой второго акта, Зои и Сюзанна бы прочитали ее повнимательней. Да, это была всего лишь первая с Филиппом читка трагедии. «Но неужели они не видят как здесь все важно!» – вскипал он внутри. Как ни странно, Сюзанна прочитала свои строки стабильно, а вот Зои не смогла, по мнению Филиппа, раскрыть важность ситуации и проиграла эту сцену. Почти незаметно для него прошла следующая, последняя сцена этого акта.
Третий акт – акт, в котором совершаются первые убийства – был прочтен наспех. Убит Меркуцио, пал Тибальт, разгневан принц, стенают, кричат и противоречат себе самим Джульетта и кормилица, брат Лоренцо вразумляет отчаявшегося Ромео и посылает его на ночь к Джульетте, которую в это время родители пытаются как можно скорее выдать замуж за Париса. Уходя от нее, Ромео бросает ей «Adieu! Adieu!» 3 , и как будто всего этого было мало, мать с отцом грозят отречься от дочери в случае неповиновения их воле.
3
«Прощай! Прощай!» (фр.)
За время читки этого долгого Третьего акта Филипп почувствовал, как какая-то тяжелая ноша легла на плечи Сюзанны. Никто из ее окружения не был ей в радость и в помощь, она была одинока в своей безвыходной печали. Видимо, это чувствовали и ее сокурсники, потому как ритм чтения изменился, словно они читали эту пьесу в первый раз. Сюзанна же к этому моменту уже начала чувствовать что-то в своей Джульетте. Она получила ключ к пониманию ее состояния, уже сформировался ее характер, и она решительно вступила в Четвертый акт, дав брату Лоренцо еще одну возможность ловко использовать ситуацию для своей выгоды.
К концу прочтения Четвертого акта Филипп обрел уверенность в том, что его авантюра имеет шансы на успех. Слабое место, которым он считал Сюзанну, за прошедшие два часа обрело твердую сердцевину, которая постепенно обрастала формой – Джульетта обрела характер, и Филипп был уверен, что в следующий раз Сюзанна прочитает сцены из первых актов совсем по-другому. Интересно, что этому очень посодействовало даже то, как Фред зачитал реплики Париса, такие пренебрежительные и неоднозначные. Были и другие моменты, которых очень боялся Филипп, но сейчас они отошли на задний план. На радостях Филипп даже прочитал две ранее вычеркнутые страницы с репликами музыкантов, приободрив молодежь и предоставив им возможность сделать передышку.
Дюжина страниц последнего, Пятого акта стала самым легким этапом сегодняшней читки. В ней участвовало трое актеров, ранее в пьесе не появлявшихся: Пан, Лаура и Я'эль. Прослушав два с лишним часа, они не только не устали, но и добавили красок в общую картину драмы. Пан, наглядевшись на игру своих корешей и успев изголодаться по игре вообще, смог как-то очень искренне прочитать несколько своих реплик Балтазара, друга Ромео, выиграв тем самым на фоне игры Лауры, читавшей равную по весу роль безответственного Джиованни. Выхода же Я'эль Филипп ждал с самого начала читки. Она смогла довести роль аптекаря до такого уровня, о котором Филипп и не мог мечтать. Аптекарь оказался обозленным на жизнь, в прошлом довольно-таки искусным знатоком своего дела, а сегодня – хладнокровным, но нищенствующим преступником, который тем не менее никогда не поступил бы так, как поступал брат Лоренцо. В воображении Филиппа даже возникло объяснение тому, как Ромео вышел на него.
Но вот уже подводятся итоги. Убит Парис, в сущности которого еще, видимо, не определился Фред, гибнет Ромео, брат Лоренцо пытается увести очнувшуюся Джульетту, а после попросту линяет с места тройного убийства. Когда же Филипп дочитал последнюю реплику одного из стражей, он стал созерцать как принц Симон-Эскал перенес всю ответственность с брата Алекса-Лоренцо на плечи двух семейств, не отдав кому-либо
из них предпочтения, и как незамедлительно откупились они золотом.А потом наступила блаженная тишина.
– Как мы договорились, мы работаем завтра и послезавтра. Оставьте ваши бумаги здесь. На сегодня вы сделали все, что от вас требовалось.
Выходя из «Кинопуса», Филипп рукой помахал бармену у стойки в глубине зала, но тот не ответил.
Глава 17. Немного анализа
Перед уходом домой Филипп заявил, что анализ совместной читки он проведет в следующем месяце, тем самым заставив на очень короткое время понервничать большинство присутствующих. Я'эль раскусила его первым, сказав: «Ну да, завтра ж уже май», но Филипп все же успел заметить особое напряжение с последующим за ним нескорым расслаблением сразу у четверых из студентов. Шутка шуткой, но может быть стоит присмотреться к такому наблюдению?
– Ты что, серьезно испугался? – спрашивал он Саада когда все стали собираться. Тот, слегка смущенно улыбаясь, честно признался.
Ариадна с Лаурой уже хохотали по этому поводу.
– Ну я просто представила, что какое-то время мы сами должны будем над всем работать, и мне, по правде говоря, как-то не захотелось этого, – оправдывалась Ариадна.
Лаура, тоже улыбаясь, замяла эту тему, а вот Сюзанна, как показалось Филиппу, вообще не захотела участвовать в разговоре и, отделившись от них, занялась содержимым своего рюкзака.
Уже вечером, отужинав и выпив чаю с лимоном, Филипп обратился к своему блокноту, записи в котором он делал почти после каждой встречи с группой. Сегодня его заинтересовала страничка с записями недельной давности после их первой встречи в «Кинопусе». Они тогда говорили об авантюрах, и ребята вспоминали самые яркие из них. Странно, но ни один из тех, на кого сегодня не лучшим способом повлияла филипповская шутка, не высказался в тот день. Есть, конечно, вероятность того, что Филипп мог не донести чью-то историю до блокнота, но так, чтобы не было ни одной из четырех – вряд ли. Вот, есть запись об авантюре Роберта, вот Аарон с Артуром шалили на вокзале, вот прекрасная история с яблоками от Зои, Агнесса в аэропорте… «Я даже не помню то, как они мне рассказывали, если это вообще имело место быть», – заключил Филипп.
Он еще немного подумал об этом незначительном инциденте и пришел к убеждению, что ничего особо страшного не произошло. Но все же неспроста он ляпнул эту шутку, которая именно в тот момент пришла ему на ум! Заготовкой было чтение реплик тех трех слуг – да, он сделал это специально, и это привело к ожидаемому результату. Но идея с этой шуткой действительно посетила его именно в это мгновение, и именно они так отреагировали на нее, и именно он это заметил.
С некоторого времени Филипп стал прислушиваться и присматриваться ко всему, что его окружало. Иногда он черпал какой-то смысл из того, чему он волей-неволей становился свидетелем или что ему приходилось созерцать. Однажды, принимая серьезное решение, он решился сделать выбор лишь потому, что автобус, подъехавший к остановке в тот момент, когда он вышел из подъезда, ехал в сторону офиса. «Мне все подсказывает ехать на работу, а не идти на эту утреннюю встречу», – колебался он. В другой раз он увидел, как дети во дворе лепили снеговика, и хотя он не был вынужден принимать какое-либо решение в этом случае, он тем не менее впредь стал использовать даты в формате год-месяц-день – от большего к меньшему. К своему удовольствию, он обнаружил, что в плане сортировки баз данных в любой вычислительной системе именно такая датировка гарантирует безошибочную и наглядную хронологию.
А четыре года назад на одном из сегментов его пути на Эль-Сальвадор самолету, в котором он находился, пришлось сразу после взлета пролетать над участком выжженой земли, которую окаймляли ужасного вида развалины старых домов. Самолет лег на бок для разворота, и сидевший у иллюминатора Филипп некоторое время наблюдал эту грустную картину. Но дальше простирались зеленые массивы и обработанные участки земли, а за раскинувшимся за ними большим городом поблескивала большая вода. Двумя же неделями ранее он увидел в новостях ужасающий сюжет о крупных пожарах и разрушениях, происшедших в какой-то азиатской стране, людям которой приходилось ждать любой возможной помощи. Теперь же, сидя в кресле 14F, ему в голову пришла мысль о том, что если суметь подняться высоко над этой жизнью, то все проблемы, происходящие в ней, покажутся нам плоскими и не такими уж великими, все препятствия – преодолимыми, мирское притяжение начнет постепенно отпускать. Чем больше проблема, тем выше нужно будет подняться.