Счастливчик

— Ой, — опомнилась Варя. — Серёжа мне машет.

Вскочив на ноги, она выскочила из кустов на переулок и практически врезалась в большой живот дяди Бори, их соседа по переулку, который вышел из чьей-то калитки.

— Варвара! — пробасил он, потирая своё огромное брюхо обтянутое старой клетчатой рубахой. — Ты куда так спешишь? Пожар? Чуть с ног меня не сбила.

— Здравствуйте, дядя Боря, — испуганно пролепетала Варя. — Извините, пожалуйста, я больше так не буду…

— Здравствуй, здравствуй, — сказал дядя Боря. — Ты домой бежишь?

— Да.

— Вот и отлично, я как раз хотел твоего папу повидать. Пойдём вместе.

Варя похолодела и крепко сжала малыша под своей курткой.

— Да что с тобой, ты какая-то бледная? — участливо поинтересовался дядя Боря. — Что-то случилось?

— Нет! — испуганно замотала головой Варя, ещё больше бледнея и не зная, что говорить.

— А что это у тебя там? — спросил дядя Боря, кивая на топорщащуюся Варину куртку.

— Ничего! — с вызовом сказала Варя.

— Ничего, — повторил дядя Боря и его глаза заискрились смехом.

Большая, косматая борода закрывала большую часть его лица, и никогда нельзя было понять, шутит он или говорит серьёзно, поэтому Варя немного опасалась его.

— Это секрет, — добавила она. — Вот!

— Ах, ну так это совсем другое дело, — произнёс дядя Боря и его глаза уже откровенно лучились смехом.

— Ну, так, что, Варвара, пойдём домой?

— Нет, мне не надо домой, — выпалила Варя и, даже не попрощавшись, повернулась к дяде Боре спиной и стремглав кинулась в лес.

— Стой, Варвара, стой, ты куда?! — гремел за её спиной раскатистый бас, но Варя бежала, как летела и остановилась, только когда совсем уже совсем запыхалась. От тряски малыш проснулся и начал пищать и мяукать. Варя гладила его по головке и даже поцеловала в прохладный нос, но он не хотел успокаиваться, и жаловался всё сильней и сильней, и Варя не знал, что делать. От растерянности она сама начала всхлипывать и озираться вокруг, но кругом никого не было. Лес был залит солнцем и пах молодыми почками и нагретой на солнце землёй. Птички беззаботно щебетали над её головой, но ей было совершенно не до веселья и вдобавок ко всему, Варя поняла, что забыла по какой тропинке бежала и в какую сторону ей нужно теперь идти обратно. От страха она совсем уже было заплакала, но сдержалась, вспомнив слова папы, что если ты заблудился в лесу, то плакать нельзя ни в коем случае. Он не помнила, почему именно нельзя, но точно знала, что это плохо. Поэтому она вытерла глаза и внимательно огляделась. Всё тропинки казались одинаковыми, и лес вокруг был незнакомым, но Варя была храброй и умной девочкой.

— Так, — сказала она вслух, поглаживая малыша, — я бежала совсем чуть-чуть и я где-то рядом. Я пройдусь немного по вот этой большой тропинке и, если не приду домой, то вернусь обратно и пойду по ней в другую сторону.

От такого простого и понятного плана, ей сразу стало легче, и она пошла по самой большой тропинке, стараясь никуда не сворачивать и, через пять минут, увидела сквозь кусты крыши домов. Обрадовавшись, она ускорила шаг и вышла на дорогу, которая оказалась соседним с её переулком. Боясь снова наткнуться на дядю Борю, она осторожно прошла по самой кромке зелени до своего переулка и увидела запыхавшегося брата, который уже успел облазить все кусты в округе в её поисках.

— Уф, — устало отдувался он, согнувшись и оперев руки на колени. — Ты где была? Я всю рощу обегал?

— Я пряталась от дяди Бори, а потом немножко заблудилась.

— Я же тебе махал, что бы ты ни высовывалась!

— А я думала, ты меня зовешь…

— Неважно. Идём скорее, папа с мамой в магазине.

Они быстро добежали до своего участка. Заперли калитку и нырнули в маленькую дверцу под домом, которая вела в подпол.

— Ой, тут темно! И паутина! — сказала девочка, оглядывая.

— Не бойся, я сейчас включу свет.

Мальчик зажёг небольшой фонарик и посветил по сторонам. Под ногами у детей лежал крупный прохладный песок, на котором кое-где валялись доски, стояли какие-то канистры и баки, а в дальнем углу виднелись рулоны полиэтиленовой плёнки и разный старый хлам.

— Туда, — сказал Серёжа и посветил фонариком на фундамент печки. — За ним спрячем его. Там сухо и не видно, даже если кто-нибудь под дом заглянет. Только осторожно, тут низко совсем.

Согнувшись в три погибели, они обогнули бетонное основание печки и оказались на небольшом сухом пяточке земли.

— Сиди тут, — сказал Серёжа, — я принесу коробку и плёнку, что бы подстелить на землю.

— Я боюсь! — призналась Варя.

— Вот, держи фонарь. Я мигом.

Мальчик отдал фонарь сестре в руки и исчез в темноте. Варя села на корточки и посветила на плачущего малыша.

— Потерпи, маленький, потерпи. Сейчас мы тебя в домик положим и покормим.

Но малыш не хотел больше терпеть и мяукал непрерывно, дергая своими маленькими лапками и широко открывая розовый ротик. Вскоре вернулся Серёжа, таща за собой шелестящий целован, картонную коробку от пылесоса и старую подстилку. Ребята быстро соорудили нечто вроде гнезда на полу и положили туда малыша. Тот потыкался своим розовым носов во все стороны и снова заплакал, ещё громче, чем прежде. Степашка, сидевший рядом, не выдержал и принялся лизать малыша, но он только начал скулить ещё жалобней и пытался схватить Степашку своими лапками за бороду. Стёпа отошёл и тоже заскулил, взволнованно глядя на ребят.

— Он кушать хочет, — сказала Варя.

— Хорошо, я сейчас принесу из кухни холодных котлет и сыр, — сказал мальчик.

— Ты, что! — сказала Варя. — Он же маленький!

— И что? Котлеты совсем мягкие. Я их разломаю на кусочки.

— Всё равно нельзя, — категорически сказала маленькая девочка и в её голосе прозвучала спокойная непреклонность их мамы. — Ему нужно молоко.

— Ты уверена? — спросил Серёжа. — Смотри, какие у него зубы?

— Абсолютно! — сказала Варя, немного гордая тем, что знает такое слово.

— Ну ладно… сказал мальчик. — А какое?

— Что какое? — не поняла сестра.

— Какое молоко ему нужно?

— Обыкновенное, — сказала Варя, стараясь ничем не выдать своего незнания вопроса. — Которое мы вечером пьём.

— Хорошо, — согласился мальчик. — А как мы ему его дадим?

— Из блюдечка, — сказала Варя.

Но в этот раз был не согласен Серёжа.

— Если он совсем маленький, то он не сможет из блюдечка пить, — сказал он.

— Всё равно надо попробовать, — сказала девочка. — Только скорее, а то он бедненький совсем проголодался.

Мальчик снова уполз в темноту и вернулся с молоком и блюдцем. Они налили немного тёплого молока в блюдце и поставили малыша перед ним, но, как и предполагал Серёжа, он только несколько раз ткнулся в него своей мордочкой, и снова жалобно заплакал. Его маленькие лапки дрожали и глаза смотрели так печально, что у Вари защемило сердце.

— Может ему нос намазать молоком, а он пусть слизывает? — предложил мальчик.

Они попробовали сделать так, и малыш несколько раз действительно слизал молоко со своего носа и даже немного успокоился, но затем, принялся сильно чихать, и им пришлось оставить эту затею.

— Что же нам делать? — растерянно спросил Серёжа.

— Я знаю, — вдруг сказала Варя, и её лицо озарила улыбка.

Она передала малыша Серёже в руки и стала пробираться к выходу.

— Ты куда? — удивился мальчик.

— Я быстро! — сказала она. — Погладь его пока.

Через несколько минут, она вновь появилась, держа в руке маленькую бутылочку с соской из кукольного набора.

— Она же игрушечная, — сказал Серёжа.

— А вот и нет! Смотри.

Она быстро налила молоко в бутылочку, положила малыша на спину к себе на колени и поднесла соску к его рту. Он жадно схватил её и принялся сосать молоко.