Счастливо оставаться! (сборник)

– Машка! Выходи!

Маруся притворялась глухой, поворачивала голову в сторону матери, пожимала плечами и показывала на уши – «ничего не слышу!». Потом самозабвенно ныряла, переворачивалась, ловила слетевшие очки и выскакивала, держа их за дужку. Отцы стояли рядом, полностью отдавшись беседе и не обращая внимания на счастливые вопли.

– Ви-и-ить! – обратилась Тамара к «спящему» на боевом посту мужу. – Выгоняй Марусю!

– Все нормально! – перекрывая шум моря, орал супруг и торопился вернуться к прерванному разговору.

Тамара сложившуюся ситуацию нормальной не считала, поэтому, чертыхаясь, поднялась с лежака и направилась к резвящейся дочери.

– Ну все, блин! – процедила Машка сквозь зубы и, отплевываясь, поползла к берегу, вспахивая пузом галечное дно.

– Машка! – строго выговорила Тамара. – Ты что? Глухая?

– Я ныряю, мама. У меня в ушах море. Ничего не слышно, – объяснила девочка.

– Мороженое хочешь?

Машка недоверчиво посмотрела на мать:

– Ну…

Тамара выкатила глаза и ткнула пальцем в ухо:

– Ни-че-го не слы-ы-ышу!

– Хочу-у-у! – заорала Маруся, с легкостью поддавшись на материнскую провокацию.

– А-а-а?! – наступила Тамарина очередь притворяться глухой.

– Хочу-у-у!

Мальцева повернулась спиной к дочери и, махнув рукой, побрела к своему лежаку. Маруся затрусила следом, подпрыгивая на раскаленной гальке. Увидев Вику, стянула с себя очки и протянула их своей благодетельнице:

– Ниче не видно. Спасибо.

Вика со вздохом облегчения кивнула головой и с усердием начала протирать полотенцем покрывшиеся соляными пятнами стекла.

– Целы? – поинтересовалась Тамара.

– Да что с ними станется?

Мальцевой уверенность Вики в благополучном исходе показалась довольно странной. Видимо, у них был разный жизненный опыт.

– Мама! – вызывающе топнула ногой Машка. – Ты что? Глухая?

– Нет, – спокойно процедила Тамара. – Просто у меня в ушах ветер. Ничего не слышно.

Маруся остолбенела от материнского коварства, сработал эффект бумеранга:

– Ты что, обиделась на меня, что ли?

– За что?

– За то, что я из воды выходить не хотела.

– Да нет. У тебя ж в ушах – море. Ничего не слышно.

Маруся сникла. Присела на материнский лежак и заискивающе спросила:

– Может быть, ты хочешь кофе?

– Хочу, – односложно отвечала Тамара, прекрасно понимая, откуда ветер дует.

– Ну я бы могла тебе его принести…

Женщина молчала.

– Ну… или с тобой дойти до кафе…

– Не стоит, Марусь, – отвергла дочерние ухаживания Тамара.

– Мне нетрудно…

– Ну раз тебе нетрудно, то сходи…

– Только кофе? – нарочито отстраненно переспросила Машка.

– Ну почему только кофе?

Маруся замерла.

– Купи себе мороженое. И Даше. Вика, Даше можно мороженое?

Женщина кивнула в ответ, а Машка преисполнилась счастья от материнского великодушия и загарцевала на месте, как необъезженная кобылица.

С берега Тамаре было видно, как ее дочь карабкалась по дребезжащей лестнице советских времен, беседовала с хозяйкой кафе, перемещалась вдоль небольшого прилавка то в одну, то в другую сторону, протягивала деньги, забирала сдачу и крутила головой, рассматривая сидящих за столиками. Получив мороженое, Маруся перебежками направилась к лестнице. Остановилась, пытаясь справиться с соблазном раскрыть нарядный пакетик сразу же, и не смогла. Присела на бетонный выступ, распечатала упаковку и вытянула рожок, по виду напоминающий уродливый гриб с шоколадной шляпкой. Машка с жадностью обгрызла шоколад и, перемазанная, начала спускаться по лестнице.

«Сейчас уронит», – забеспокоилась Тамара.

Ровно на середине коварного спуска так и случилось. Оплавившееся от жары мороженое выскользнуло из вафельного рожка и шлепнулось на ржавые ступеньки.

– Бли-и-ин! – выпалила Машка и растерянно посмотрела на пустой рожок. Мороженого не было. Пузырчатая белая масса просочилась сквозь прутья железной ступеньки и растеклась жалкой каплей на пересыпанной мусором гальке. Делать было нечего. Маруся спустилась вниз, схрумкала пресную вафлю и побрела к своим, разглядывая Дашкину порцию.

Девочка бросилась к Машке, не сумев усидеть на месте.

– На… – протянула та глянцевый пакетик и отвернулась.

Дашка любовно крутила свое сокровище, не торопясь его распаковывать. Маруся, не глядя на счастливую обладательницу заветного лакомства, приземлилась рядом с матерью и с невыразимой печалью уставилась в морское далеко.

– Ма-а-аш, – тронула Тамара дочь за плечо.

Маруся раздраженно повела плечиком и не ответила.

– Машуля, – ласково позвала женщина.

Суровое Марусино сердечко дрогнуло, и она горько заревела.

– И шо мы плачем?! – бодро, на весь пляж, поинтересовался Гена.

– Машка, ты чего? Что случилось-то? – вторил ему озадаченный Виктор.

Даша, усердно облизывая свое мороженое, пробурчала:

– Она мороженое уронила, когда спускалась.

– Как всегда… – процедил Мальцев.

– И все? – удивился Гена. – А ревешь так, словно тебя оса тяпнула. Прям в хлаз, вот как Дашку.

– Оби-и-идно… – всхлипывала Маруся.

– Та ерунда-а-а! – заверил девочку Гена. – А ну иди сюда, Стас.

Стас стоял рядом и не шевелился.

– Ста-ас, – нетерпеливо воззвал к сыну волшебник. – Я кому сказал? Иди сюда.

– Да здесь я, – буркнул парень, пытающийся собрать в утренний ирокез мокрые после моря волосы.

– Я что, глухой? – поинтересовался отец, неожиданно обнаруживший исчезнувшего сына в двух шагах от себя.

– Ну-у-у… – приготовился юноша.

– А ну иди наверх – купи Марусе мороженое. И себе.

– На фиха мне мороженое? – удивился Стас. – Я есть хочу.

– А шо? Мороженое – это тебе не еда?

– Хена… – вмешалась Вика, чувствуя знакомый крен в беседе родителя и сына.

– Ну шо Хена? Ну пусть купит себе еду.

– Хачапур? – подсказал Стас.

– Да хоть два! – геройски авансировал кубанец.

И Стас пошел. И купил Марусе мороженое. И принес его девочке целым и невредимым. И увидел в ее глазах любовь.

К Гене.

Возвращались с пляжа порознь: Мальцевы – по серпантину вдоль сталинской дачи на пансионатской машине, кубанцы часом позже – пешком, вверх по монастырской тропе.