Щёнок

– Но несмотря на это, я был бы лучшим опекуном, чем они.

Директор слегка наклонился вперед, его голубые глаза были как никогда серьезны и внимательны.

– Если так случится, если единственным выходом для Гарри будет вернуться обратно на Тисовую улицу, ты согласишься взять его в свой дом?

– Что вы имеете в виду? Почему, во имя всего святого, вы собираетесь вернуть его в тот ад?

– На дом его тети наложены сильные защитные чары. Здесь особенно важно кровное родство, поскольку именно кровь матери, пожертвовавшей собой, и обеспечила эту защиту мальчику.

– Защитные чары?
– автоматически повторил Северус.
– Защитные от чего? Уж совершенно точно не от маглов!

Дамблдору хватило стыда покраснеть.

– Увы, нет. Но они не позволят ни одному волшебнику или ведьме навредить мальчику. Когда я оставлял его там, множество сторонников Вольдеморта были еще живы и полны сил, ты прекрасно это знаешь, Северус. Поэтому моей первоочередной задачей была защита малыша от них.

Многие из последователей самого сильного темного мага были до сих пор на свободе и очень сильны, но Северусу показалось неразумным упоминать об этом: Дамблдор все прекрасно знал.

– Тогда переместите защитные чары. Найдите кого-нибудь другого, чтобы перекинуть их на него.

Альбус грустно покачал головой.

– Этот человек должен быть членом семьи Гарри, - мягко проронил он.
– Лили пожертвовала собой ради своего сына, и я связал защиту, обеспеченную этой жертвой, с ее сестрой, которая согласилась принять мальчика. Защита будет работать, только если Гарри называет место, где он живет, домом. Не менее важно, чтобы в этом доме жила и его семья.

Северус взглянул в спокойное лицо директора, и ему захотелось швырнуть чем-нибудь в этого человека. Несколько раз он порывался что-то сказать, но из его рта не вылетало ни звука. Наконец, Снейп произнес:

– Вы действительно собираетесь вернуть его тем монстрам?

– Он должен оставаться со своей семьей.

– Но вы сказали, что, возможно, я смогу его забрать. Что вы имели в виду?

В глазах Альбуса вспыхнули знакомые задорные огоньки, никогда не предвещавшие ничего хорошего.

– Я имел в виду, Северус, что ты можешь быть отцом мальчика.

Глава 8.

Услышав слова директора, Северус испытал такой шок, что на какое-то время даже перестал дышать, словно забыв, как это делается. Наконец придя в себя, он произнес:

– Я не могу быть отцом Гарри, - в его голосе чувствовалась явная горечь. – Поверьте, я не раз производил необходимые расчеты…

Морщинистое лицо старика осветила хитрая улыбка.

– Я даже и не предполагал, что ты так страстно желал быть отцом этого малыша!

– Это не более, чем простое любопытство, а вовсе не страстное желание, - попытался выкрутиться Снейп.

– Конечно, Северус. Именно так я и понял.

Дамблдор легко откинулся на спинку кресла. Но эта показная беззаботность отнюдь не притупила бдительность Снейпа. Он ни на минуту не поверил ни той легкости, с которой Альбус согласился с его словами, ни хитрой улыбке, поселившейся на лице директора, ни тем более постоянному мерцанию голубых глаз, которое чертовски раздражало. Оно и неудивительно, потому что Северус точно знал: все это вместе взятое было явным предвестником событий, которые наверняка не понравятся ему.

– Вы знаете что-то, чего не знаю я? Каким это, интересно, образом я могу быть отцом мальчишки?

– Надеюсь, обряд кровного усыновления тебе знаком?

Уже готовый разбить любые аргументы Дамблдора своими возражениями, Северус от изумления открыл рот, невольно напоминая удивленного ребенка.

– Неужели этого будет достаточно?

– Да, далеко не каждый способен провести подобный обряд. Чары должны быть закреплены истинной любовью к мальчику, чтобы защита его матери продолжала действовать. Ты ведь любил Лили, не так ли, мой дорогой мальчик?

– Я ... да. Я любил ее, - Северус даже не стал спрашивать, откуда вездесущий старик все знал. В этом случае не помогла бы ни легилименция, ни простое наблюдение - выяснить правду было просто невозможно.

– И ты смог бы полюбить мальчика?

– Я…

Множество картин, сменяя друг друга, внезапно наполнили сознание Северуса. Он видел несчастного малыша, лежащего сейчас в комнате наверху, видел эпизоды чудовищных, недопустимых издевательств бездушных Дурслей, с теплой улыбкой вспоминал удивительную самостоятельность ребенка, когда он не позволил кормить себя. А мысли продолжали свой стремительный бег. И вот уже Северус готов был признать огромный магический потенциал Гарри, о котором свидетельствовало его владение парселтонгом, его удивительное умение выживать при таком нечеловеческом обращении. В конечном итоге, все эти рассуждения создали печальный образ маленького человечка, который за свою короткую жизнь узнал слишком много боли и и слишком мало любви. Снейпа буквально захлестывали чувства. Он понимал, что мальчика ждет нелегкая жизнь: на этих маленьких плечах уже лежало слишком много. Гарри просто необходим тот, кто поймет его боль, кто не понаслышке знает, что это такое – быть другим, быть изгоем.

А уж это Северус знал, как никто.

Но сможет ли он открыть свое сердце этому ребенку, впустить его в свою жизнь и свою душу? Особенно после всего, что ему пришлось пережить: предательство Лили, ее свадьбу с Джеймсом?.. Найдет ли он в себе силы смотреть на ребенка и не думать о том, что все могло быть иначе. Да и вообще, сумеет ли он достойно позаботиться о мальчике? У него ведь никогда не было братьев или сестер, даже младших кузенов. Неудивительно, что его познания о воспитании детей были довольно скудными. Это, кстати, была одна из причин, почему Северус не испытывал особого восторга по поводу предстоящей работы в Хогвартсе. Единственное, что он прекрасно знал, это то, как запугивать людей, и понадеялся, что этого будет достаточно. Но подобное поведение совершенно недопустимо по отношению к мальчику.

Дамблдор нетерпеливо заерзал в кресле, и Северус, прервав свои размышления, снова взглянул на него.

– Я надеюсь на это, Альбус. Но я так давно никого не любил.

– Да… - проронил директор. В его голосе явно чувствовалась нотка сожаления.
– Я полагаю очень давно.

– Но если я вдруг не смогу...

– Тогда Гарри придется вернуться назад. Мне жаль, Северус.