Щепотка пороха на горсть земли

Накрыв ее своей курткой, Дмитрий надел кобуру, привычно надвинул поглубже любимую шляпу и взял ведро, чтобы сходить за водой и заодно умыться. Неодобрительно потер подбородок, заросший колючей двухдневной щетиной, но бритву он с собой не брал, так что с этой неприятностью оставалось смириться.

Погода была не чета вчерашней: выглянуло солнце, вокруг голосили птицы, сквозь ветки пронзительно синело чистое, умытое непогодой небо, трава потяжелела от росы, а воздух одуряюще пах мокрой листвой и влажной землей. С минуту, наверное, мужчина постоял на месте, просто наслаждаясь природой и непривычно легким настроением, но потом все же заставил себя двинуться с места. Зашагал, правда, неспешно, с удовольствием вдыхая утреннюю свежесть и отдыхая взглядом на живых красках леса.

Анна же проснулась только тогда, когда дверь открылась повторно, впуская охотника, свежий утренний свет и волну прохладного ароматного воздуха. Улыбнулась, обнаружив мужскую куртку, но вылезать из-под нее не спешила, только немного потянулась спиной и шеей — так, чтобы не высунуть наружу ничего лишнего.

— Доброе утро, — заметил ее шевеление Дмитрий. Подошел, присел на край постели, немного поправил куртку, словно невзначай убрал волосы со щеки. — Ну и горазда ты спать.

— Это ты меня еще зимой не видел, — насмешливо фыркнула она и улыбнулась еще шире. От мужчины тянуло свежестью, ладонь его была прохладной и пахла чем-то ароматным и очень знакомым, но Анна не сумела вспомнить по мимолетному веянию.

— И завтраком тебя тоже не выманить? — он выразительно качнул перевернутой шляпой, которую держал второй рукой и которую Анна до сих пор не замечала.

— Что там у тебя? — она слегка приподнялась и вытянула шею.

— Завтрак. Правда, не знаю, как ты к такому относишься…

— Я ем почти все, — заверила она и все-таки села, окончательно заинтригованная. Дмитрий поднес шляпу поближе, и девушка наконец сообразила. Разглядеть при слабом свете не получалось, но запах стал ярче. — Жимолость? Откуда?.. — спросила и с удовольствием потянулась к темным ягодам.

— За родником небольшой лысый пригорок, там ее целые заросли. Уже созрела, и на удивление сладкая, почти не горчит. Держи, — он поставил шляпу ей на колени и поднялся.

— А ты?

— Окно выставлю и печку растоплю, воды согреем…

— Имею в виду, а ты-то сам будешь?

— Я не особо люблю ягоды, — он пожал плечами и шагнул к выходу.

Анна проводила его растерянным взглядом и обрела дар речи только тогда, когда мужчина уже вышел. Рассеянно взяла несколько ягод. Те и впрямь оказались хороши — ароматные, сладкие, с легкой горчинкой…

Она отложила куртку, на цыпочках подошла к столу, морщась — босыми ногами дощатый грязный пол ощущался очень неприятно. Аккуратно пристроила шляпу на столе так, чтобы не перевернулась, и села обуваться. За окном послышался шум — Дмитрий занялся окном. Управился он быстро, и девушке пришлось щуриться от хлынувшего в заимку утреннего света.

Когда Косоруков вернулся в дом, Анна уже возилась у печки.

— Завтрак не задался? — растерянно спросил он.

— Одной не так вкусно, — отозвалась она, не отвлекаясь от своего занятия.

Много времени это не заняло, и вскоре Анна уже обернулась к охотнику, занявшему стул у окна. Пегая двухдневная щетина опять придавала ему разбойничий, неопрятный вид, но сейчас это уже не смущало. Больше того, девушка начала находить, что ему идет такая диковатость. Щетина, рубашка с ослабленным воротом и подвернутыми рукавами…

— Что случилось? — озадачился он, поймав ее взгляд.

— Спасибо, — запоздало вспомнила она о вежливости. — За ягоды. Я так растерялась, что сразу не сообразила сказать.

Она подошла ближе, неуверенно остановилась рядом на пару мгновений, но тут же одернула себя и сделала последний шаг, приблизилась вплотную, а там и вовсе — села ему на колени. Улыбнулась, уж слишком озадаченным стало его лицо, пристроила голову на плечо, обняла и с удовольствием потерлась носом о колючий подбородок, когда Дмитрий обнял ее в ответ.

— Не за что, — хмыкнул он озадаченно. — Я, признаться, думал цветов набрать, но куда их здесь девать? Не постоят же совсем.

— Цветов мне? — изумилась Анна и даже подняла голову, чтобы заглянуть ему в лицо.

— Не себе же, — растерянно пожал плечами Дмитрий и еще больше растерялся от робкого, неожиданно скромного поцелуя, пришедшегося в щеку у уголка губ.

— Спасибо, — повторила она, глубоко вздохнула. — А мне никогда не хватало терпения ягоды собирать, только если в рот…

Они немного посидели вот так, а потом зашипел, выплескивая воду, закипающий котелок, и Анна нехотя поднялась, чтобы заняться травяным чаем. А Дмитрий постарался настроиться на деловой лад.

— Я тут все про колдуна думаю, и мне не дает покоя его интерес к мертвым. Почему?..

— Что ты имеешь в виду?

— Почему он сосредоточился только на той части колдовских ритуалов, которые так или иначе касались покойников? Ведь он даже ритуалы на крови, насколько можно судить, и те рассматривал только в применении к мертвым.

— Может, он считает, что с ними меньше проблем, чем с живыми? Если ему нужна преданная, надежная армия…

— То мертвецы, способные действовать только ночью и опасные только для одиноких путников без чародейского дара, это наиболее бесполезный вариант, — качнул головой Косоруков.

— Наверное. Но у тебя есть какое-то предположение?

— Думаю, это что-то говорит о самом колдуне. Есть что-то болезненное в такой страсти к смерти. Может, он во время войны как-то оказался среди мертвецов? Единственный выживший, раненный на поле боя, например. Или, может, у него вся семья умерла, и он до сих пор тоскует. Или кто-то один, но настолько дорогой, что после утраты человек сильно изменился. Никто не приходит на ум?

— Проще не стало, — честно призналась Анна. — Несколько подходящих вспоминается, но это же ни о чем не говорит. Каждому в сердце не заглянешь, кто как горе переживает. Иной на вид обыкновенный, а внутри — черным-черно…

На этом разговор иссяк, и они опять вернулись к записям.

Косоруков не настолько интересовался жизнью и бытием колдунов, чтобы намеренно изучать их срывы, но некоторые примеры запомнил. Чаще вели их более приземленные побуждения — желание денег, славы, любви и даже вечной жизни, — но и заигрывания со смертью случались. С полвека назад один известный колдун пролил много крови и оборвал много жизней в попытках вернуть умершую возлюбленную, а другой и вовсе замахнулся на библейские масштабы и возомнил себя земным воплощением архангела Гавриила, которому д?лжно поднять мертвецов на страшный суд. И поднял неподалеку от Павлограда, убив для этого десяток человек, и еще больше пострадало от неуправляемой нежити.