Щепотка пороха на горсть земли

Пока Дмитрий разглядывал, она подползла еще ближе, уткнулась носом ему в подмышку, прижалась лохматым боком.

— Подлизываешься? — насмешливо хмыкнул Косоруков.

Медведица только глубоко вздохнула в ответ, но с места не сдвинулась. Он больше спорить не стал, запустил пальцы в густую шерсть. Что ни говори, а с такой меховой соседкой стало гораздо теплее.

Вроде бы прошло не очень много времени, когда почти над головами прозвучало насмешливое:

— Хозяева, вы тут подрастеряли.

Дмитрий вздрогнул и проснулся и пару мгновений пытался осознать, что происходит. Нашел он себя лежащим на траве, вжавшимся в теплый мохнатый бок медведицы, промокшим до костей. И состояние было… Один его приятель в такие моменты говорил "лучше бы я умер вчера". Только он говорил это после безудержных возлияний, но сейчас случай тоже был подходящим.

Кривясь от боли, Косоруков сел, прислушиваясь к себе. Тело повиновалось так плохо и так тяжело гнулось, как будто было деревянным, и он невольно ждал, что при каком-то неловком движении переломится, словно сухая трухлявая палка.

— Живой, белый? — со смешком, но участливо спросил молодой шаман, опустившись рядом на корточки.

— Твоими молитвами, — хрипло со сна огрызнулся Дмитрий. Или не со сна?..

— Э-хе. Да ты что-то совсем плох… Давай-ка переодевайся в сухое, — он похлопал Дмитрия по плечу и сам полез в корзину за одеждой. Ийнгджи приехал на Гранате, Зорьку привел в поводу и не поленился, собрал все вещи. — Что ж ты, хозяйка, за хозяином так плохо глядишь, а? А он у тебя эвон какой прыткий, глаз да глаз нужен. За четверть часа с вэчэку столковался и тебя помчался спасать, а мы думали — всяко до ночи провозимся.

— Будто он меня послушает и пойдет отсыпаться, — прозвучавший рядом голос Анны заставил Косорукова снова вздрогнуть от неожиданности. Умом он понимал, что она и медведица — это одно и то же, но все равно почему-то не ожидал. — И мою одежду тоже достань, пожалуйста.

Пальцы слушались не лучше остального тела, да и темень была такая, что действовать приходилось только ощупью, поэтому одевание здорово затянулось. После этого стало немного легче: сухая привычная одежда не драла кожу, а уж сапоги тем более оказались кстати. Но общее состояние по-прежнему оставалось паршивым.

— Дим, может, тебе правда поехать отоспаться? — Анна осторожно тронула его за плечо.

— Потерплю, — отмахнулся он и раздраженно дернул плечом. — Сейчас тут закончим, и поеду.

Девушка только вздохнула тяжело, но настаивать не стала. Она его бы и так-то вряд ли переупрямила, а сейчас, по-прежнему чувствуя себя виноватой, и вовсе не решилась спорить, не чувствуя за собой права хоть что-то говорить ему поперек.

Большая телега с подмогой и фонарями прибыла почти сразу за шаманом, словно договорились — и врач, и пара дюжих мужиков, и отец Алексий. Его Анна готова была расцеловать, потому что, мельком осмотревшись, первым делом священник обратился к Косорукову.

— Дмитрий Михайлович, поезжайте-ка вы прямо сейчас к Джие, мы уж тут как-нибудь сами. Верно говорю, Антон Алексеевич? — обратился он к врачу. Это был высокий, ладно скроенный и достаточно молодой мужчина с аккуратно постриженными светлыми волосами, очень улыбчивый и жизнерадостный.

— Совершенно точно, — заверил тот, тоже больше заинтересовавшись Косоруковым, чем покойниками. — К ведьме или нет — не знаю, но вам точно бы в тепло, как бы не слечь с лихорадкой. Мертвые уже никуда не разбегутся.

— Не думаю, что час-другой что-то изменят, — недовольно поморщился охотник.

Правда, досадовал он больше на себя и упрямился скорее в пику самому себе, чем остальным: слишком сильно хотелось плюнуть на все, послать к чертям и правда завалиться спать. Лучше бы, конечно, попариться хорошенько, потому что не хватало еще действительно заболеть…

— Дим, поедем, и правда, — негромко проговорила Анна, опять тронув его за локоть. — Джия баню затопит, чаю выпьешь с медом…

Подозревать девушку в чтении мыслей было уже слишком, но не подозревать прямо сейчас — не получилось.

— Поехали, — устало кивнул он, махнув на все рукой.

До ведьмы они добирались в молчании. Анна то и дело тревожно косилась на спутника, но рассмотреть что-то в темноте толком не выходило, а заговаривать она не отважилась. К переживанию о том, как она его предала и обидела, добавилось еще и волнение за его здоровье. Шутка ли — первое превращение и так тяжело перенести, а он еще после ритуала, вместо того чтобы отлежаться, помчался ее спасать. И вымок еще весь. Повторно сразу превращаться не стоило, у него явно не хватило бы на это сил, поэтому Анна и заговаривать о таком не стала, но сейчас от этого беспокоилась только сильнее. Вся надежда оставалась на Джию и ее снадобья. Да и отец Алексий… Раз сам не взялся лечить, отправил к ведьме, там, наверное, ничего серьезного не было, и его вмешательство не требовалось.

Джия встречала гостей буквально на пороге: они только подъехали и спешились, а она уже вышла из дома с керосиновым фонарем в руке. Подняла его повыше, окинула обоих взглядом и покачала головой:

— Как сердце чувствовало. Вот же черти полосатые… Баня еще горячая. Аня, проводи своего страдальца и возвращайся, с лошадьми поможешь. С печкой разберешься и жару поддашь сам, не маленький, фонарь там на крючке в предбаннике висит, свечи тоже найдешь и воду в бочке. Но завтра мне свежей натаскаешь, — обратилась она к Дмитрию. Тот лишь кивнул в ответ и молча двинулся в указанном направлении — разговаривать по-прежнему не хотелось. И не моглось.

Конюшни как таковой у ведьмы не было, она не держала живность, но имелся теплый сарай почти для тех же нужд — ей часто приводили лечить животных, там их и содержала. Пока женщины в четыре руки возились с лошадьми и вещами, разговаривали о пустом и мелком. А вот когда, закончив с этим, зашли в дом, Джия повелительно махнула рукой на стул у стола и велела:

— Рассказывай, пока я с травами вожусь.

— Что рассказывать? — уточнила Анна.

— Какая между вами кошка пробежала, и что ты наворотила.

— Почему сразу я? — смущенно потупилась она.

— Потому что именно ты на него смотришь как побитый щенок.

— А он?.. — с надеждой спросила девушка.

— А он едва на ногах стоит, тут уж не до любовей, — хмыкнула Джия.

И Анне ничего не осталось, как рассказать все с самого начала. Много времени эта исповедь не заняла, тем более в подробности градоначальница не вдавалась. И хотя с самого начала она с большим сомнением относилась к возможным советам Джии, но под конец поглядывала на нее с надеждой. А вдруг подскажет что дельное?..