Счет девять

– Мы собираемся посетить вашего друга Мортимера Джеспера, – сообщил Селлерс, – нужно внести ясность относительно тысячи долларов, которую он вам дал.

– Да, – подтвердил Гиддингс, – мы теперь расследуем другое преступление.

– Какое преступление?

– Вовлечение в правонарушение несовершеннолетней, – сказал Селлерс.

– Не смешите, – огрызнулась она. – Мне двадцать четыре года, и я совершила первое нарушение за десять лет до того, как впервые увидела Мортимера Джеспера.

– Нас всегда пытаются в этом убедить, – сказал Гиддингс. – Забираешь четырнадцати– и пятнадцатилетних детей, пытающихся купить спиртное, – и, будь я проклят, у них всегда при себе поддельное свидетельство о рождении, или разрешение, или еще что-нибудь. Всегда заявляют, что они достаточно взрослые и могут делать все, что им вздумается, и никто не вправе указывать им, что можно и чего нельзя.

– Забавно, – отозвался Селлерс. – Возьмем хоть эту красотку. Возможно, ей девятнадцать или двадцать, но…

– О, я бы не дал ей больше девятнадцати, – сказал Гиддингс.

– Она говорит, что ей больше.

– Конечно, говорит. Это нам не в новинку. Люди потворствуют таким вот подросткам, а в результате они становятся черствыми, циничными…

Сильвия выпалила:

– Плевать я хотела на вас обоих!

Селлерс рассмеялся:

– Вот что выходит из попытки уточнить возраст женщины, Тэд. А вот лет через десять, если уменьшишь ее возраст на четыре или пять лет, заулыбается во весь рот. Но ребенок всегда жаждет слыть взрослым.

Сильвия что-то пробурчала себе под нос. Селлерс спросил:

– Я не расслышал, Сильвия, но надеюсь, это не то. Мне послышалось неприличное слово.

Сильвия сидела молча, с плотно сжатыми губами. Через пять минут машина остановилась перед домом Мортимера Джеспера.

– Войдем все вместе? – спросил Гиддингс.

– Все вместе, – подтвердил Селлерс.

Мы вышли из машины и плотной группой медленно пошли по цементированной дорожке. Селлерс позвонил. Через минуту Мортимер Джеспер открыл дверь.

– Полиция, – сказал Селлерс. – Мы хотим поговорить с вами.

Джеспер взглянул мимо него на меня:

– Когда наконец мне дадут заснуть? Уже второй раз этот лживый сукин сын заявляется сюда с полицией. Я его никогда в жизни не видел!

– Никогда? – уточнил Селлерс.

– Никогда в жизни.

– Даже когда полицейские притащили меня в первый раз? – спросил я.

– Ты, самоуверенный, занимающийся сомнительными делишками стряпчий, проходимец, паразит, ты… – Джеспер спохватился.

– Похоже, что об этом парне, которого прежде в глаза не видали, вы знаете чересчур много, – сказал Селлерс. – Взгляните на эту юную леди. Ее вы знаете? – Гиддингс подтолкнул вперед упирающуюся Сильвию Хэдли.

– Я говорила вам, – заторопилась она, – я только…

Гиддингс обнял ее за шею и зажал ей рот:

– Молчать! Сейчас очередь Джеспера. Позволим ему сказать.

– Кажется, это мисс Хэдли, – проговорил Джеспер, сверкнув глазами. – Я плохо вижу отсюда…

– Прекрасно, – перебил Селлерс. – Мы пройдем туда, где посветлее.

Селлерс ринулся внутрь. Гиддингс крепко держал Сильвию Хэдли. Я приблизился было к двери, но споткнулся, упал на одно колено, и, попытавшись подняться, растянулся плашмя на цементе и лежал там, тяжело дыша.

– Пошли, пошли, – сказал Селлерс, взглянув через плечо, – не мешкай, Дональд!

Я встал на одно колено, нагнулся к кромке крыльца и начал изображать потуги к рвоте.

Джеспер сказал:

– Я спрашиваю, что все это значит?

– Мошенник! – сердито крикнул Селлерс. – Дыши глубже, Дональд! Каждую минуту, которую ты даешь этому молодцу, он думает.

– Не могу ничем помочь. Я болен, – ответил я.

– Это увертка, – проворчал Гиддингс. – Он старается дать ему время подумать.

– А для чего, собственно, мне нужно время, скажите на милость? – спросил Джеспер.

Селлерс втолкнул его в дом, сказал:

– Пойдем, Гиддингс. Введешь Сильвию и вернешься втащить Лэма.

Как только они скрылись за дверью, я пошарил рукой и нашел нефритового идола, которого раньше спрятал в виноградных лозах, сунул его в карман и пополз на четвереньках к двери. Вышел Гиддингс, подхватил меня под руки, рывком поставил на ноги, выпрямил и коленом подтолкнул пониже спины.

– Двигайся, маленький шельмец, – приказал он. – В такой момент вздумал выкинуть фокус.

– Я ничего не могу сделать, – простонал я.

– Входи же, черт побери!

– Я плохо себя чувствую!

– Болей в доме сколько угодно, – сказал он. – Давай входи.

Джеспер попытался наброситься на меня с кулаками, но Селлерс не собирался предоставлять ему дополнительное время для раздумий. Он начал допрос:

– Итак, Джеспер, что вас связывает с Сильвией Хэдли?

Сильвия заторопилась:

– Я сказала им, Мортимер, что…

Гиддингс снова метнулся к ней и зажал рот.

– Вы без конца говорите, – сказал Селлерс Сильвии, – но если еще раз пикнете, проведете ночь в арестантской камере. Поговорим, Джеспер. Не надо тужиться, пытаясь придумать длинную историю, потому что у вас нет на это времени. Начинайте сразу же говорить правду.

Джеспер заговорил:

– Я знаю эту юную леди, но это все. Я встречал ее несколько раз и…

– И почему же вы дали ей тысячу баксов, если едва с ней знакомы? – спросил Селлерс.

Джеспер сверкнул глазами.

– Кто сказал, что я дал ей тысячу баксов? – воинственно спросил он.

Селлерс подскочил к нему и отчеканил:

– Вы дали ей тысячу долларов, это говорю я!

Джеспер попытался подать Сильвии знак глазами, но лицо Селлерса было все так же близко.

– Начинайте говорить, – твердил он, – начинайте говорить!

– Ее другу понадобилась тысяча долларов, – выдавил Джеспер. – Этот друг хотел продать мне ювелирное украшение. Я думал, что сумею перепродать его с выгодой, и знал, что, заплатив тысячу долларов, не прогадаю. Сильвия была посредником. Она сказала, что приведет этого друга, и я дал ей авансом тысячу долларов, но велел не давать ему и десяти центов, пока не получит товар на руки.